Тени Дикого Леса

— Я помочь хотел, — Саймон расстроенно рассматривал погибший осенний шедевр.

— Помог! Неужели нельзя было аккуратнее?

— Прости.

— Ладно уж, теперь давай прибираться.

Некоторое время Лина обиженно молчала, наблюдая, как парень сметает с пола, а затем выбрасывает в урну остатки её вдохновенного творчества.

— Тэкеши сегодня куда-то собирается? — спросила немного погодя.

— Да. Он торопится с приготовлениями к проведению какого-то там магического ритуала и как я понял, у него не хватает некоторых необходимых ингредиентов... А ты уже больше не сердишься?

— Ещё как сержусь, — уголок губ чуть заметно дёрнулся в непроизвольной улыбке.

— Ну, я же извинился. Хочешь, помогу тебе ещё где-нибудь порядок навести? Можно в твоей комнате, — в его глазах мелькнул озорной огонёк, — Тогда простишь?

— Лучше расскажи мне, почему Ада вела себя так странно при нашей первой встречи? Между вами что-то произошло?

Саймон мгновенно помрачнел.

— Мне бы не хотелось… говорить об этом.

— Ты обещал! Саймон, что бы там ни было, я не стану тебя осуждать. Но если продолжишь хранить свои секреты, я могу подумать, что ты заодно с Тэкеши. И вы специально делаете всё, чтобы Ада не смогла вас разоблачить.

— Да нет же, всё не так! Я… просто не хочу, чтобы ты меня возненавидела.

— За что?! Ты не сделал мне ничего плохого! Ну, кроме того, что испортил красивый букет.

— Да я никому вроде ничего плохого не делал, но меня всё равно все ненавидят и презирают.

— Значит, они тебя совсем не знают, — она легонько прикоснулась к его плечу. — А я знаю, какой ты на самом деле. Ты отзывчивый, заботливый, смелый. И я хочу доказать, что я тоже могу быть тебе хорошим другом. Расскажи, что с тобой произошло?

И он рассказал. Понял, что больше не может держать в себе скопившуюся за годы боль и застарелые страхи. Подробно, с самого начала описал всё происходившее с ним до момента проведения ритуала. Он сидел ссутулившись, с выражением бесконечной муки на лице, вспоминая, прошлые годы, когда был никем, бессловесной, бесправной душой, иронией судьбы наделённой разумом и самосознанием. Рассказал, как погиб настоящий Саймон, а он наконец-то получил вожделенную свободу, став единственным полновластным хозяином захваченного тела.

— Если ты не Саймон на самом деле, тогда кто? — В голосе Лины прозвучало откровенное недоумение и даже паника.

Он вздрогнул, запнувшись на полуслове. Как же так? Обещала ведь не осуждать…

— У меня даже имени собственного никогда не было, — прошептал, глядя исподлобья, словно затравленный зверёк. — Видимо у вранолаков не принято обращать внимание на чувства детей. Главное, ввести своё потомство в жизнь планеты, передать старые заветы и возложить священную обязанность пожизненного служения богине. И никому нет дела, что внешне нормальные, мы скрываем в своих душах настоящий ад.

Ненадолго между ними повисла тишина.

— Значит Тэкеши твой отец? — первой прервала молчание Лина.

— Дед, если так можно сказать. Его дочь оставила кладку из трёх яиц, прежде чем навсегда сгинуть в диких лесах Агуннары. У Тэкеши были большие планы на новое поколение. Он не торопился, ждал долгие годы. И вот однажды ему показалось, что наступил удачный момент. Он использовал первый эмбрион и потерял его. До сих пор терзается своей прошлой неосмотрительностью, но только не чувством вины... Во второй раз он выбрал проверенный столетиями способ и таким образом на свет появился я — запасной вариант. Не самый перспективный, но, по крайней мере, надёжный.

— А теперь он собирается сотворить этот ужас с Адой?

— Ему не нужна Ада, только ребёнок. В нём бессмертная кровь драконов. Тэкеши слишком долго мечтал об этом, чтобы упустить подвернувшуюся возможность, — воронёнок печально опустил голову.

— Но мы ведь можем этому помешать?! Я расскажу обо всё Азариасу.

— Даже если он ещё не знает, то догадывается. Просто не вникает, потому что ему нет никого дела до меня или до Ады. Он, как и другие ищет свою выгоду.

— Неправда, Азариас не такой!

— А какой, Лина?! Или действительно веришь, что тысячелетний демон внезапно безумно в тебя влюбился? Он просто пользуется тобой и твоей наивностью. Нашёл для себя удобным подчинить слабую волю слепой дурочки, манипулируя чувствами, а ты и рада.

— Ты!.. — она задохнулась от возмущения, — Никто не давал тебе право говорить мне гадости.

— Прости, я…

— Жалуешься на судьбу, как будто один такой несчастный. Какой смысл сожалеть о том зле, что вы причиняете другим, если не собираешься в будущем предотвратить новую беду? Не прикидывайся благородным. Ты такой же, как твой учитель-убийца! Уходи! Не хочу больше тебя слушать.

— А обещала, что не станешь презирать… — он как-то сразу поник, отвернулся и, сгорбившись, вышел вон.

Лина чувствовала, как горло сдавило от эмоций, но, только убежав и закрывшись в спальной, убедившись, что осталась одна, девушка позволила себе горько расплакаться.

Успокоившись наконец, она постаралась взять себя в руки и начать рассуждать трезво. Надо было во что бы то ни стало пробраться в комнату Ады. Может через окно попробовать? Хотя оно наверняка изнутри заперто. Или попросить Шами воспользоваться отмычкой? Искусством вскрытия всевозможных замков и механизмов он владел мастерски. Впрочем, впутывать мальчика не хотелось. Тэкеши и так в последнее время слишком пристально наблюдал за ним. Что же делать? Ведь должен же быть способ?

В дверь негромко постучали.

— Лина, это я. Открой, пожалуйста, — послышался хрипловатый голос Саймона.

Немного поколебавшись, она всё же впустила его. Саймон, конечно, сразу заметил красные опухшие глаза и натёртый нос.

— Это ты из-за меня плакала? Я на самом деле не должен был так говорить. Прости. Думал, что по жизни такой невезучий, но, наверное, это оттого что веду себя иногда как полнейший болван.

— Чего тебе?

— Вот, держи.

— Что это?

— Ключ от комнаты Ады. Я украл его.

— Правда? — Лина смотрела ему прямо в глаза. — Но… тебе ведь попадёт, если Он узнает?

— Скажем прямо — если Он узнает, нам обоим несдобровать, — хмыкнул парень. — Ну что, ты идёшь?

— Да, — она бросила короткий взгляд в зеркало и поспешила пригладить растрепавшиеся волосы. — А Шами сейчас где?

— Ушёл с Тэкеши в лес. Учитель теперь опасается оставлять его без присмотра.

— И мне ничего не сказали?!

— Не переживай. Тэкеши не посмеет его обидеть — не захочет ссориться с Азариасом… Лина, — позвал, слабо улыбаясь и легонько касаясь её руки, — я это для тебя сделал, не для Ады.

— Спасибо, — она повернулась к нему, глядя с благодарностью.

Большое окно закрывала плотная штора, отгораживая комнату от дневного света. Но несколько робких лучиков солнца, выглянувшего из-за тучи, всё равно настырно проникали сквозь боковые щели.

Ада лежала неподвижно под белым стёганым одеялом. Кожа болезненно бледная, белее постельного белья. Рука, словно плеть, безвольно свисала вниз. Из потрескавшихся полураскрытых губ срывалось тяжёлое дыхание, нарушая царившую в помещении мрачную тишину. Потухший взгляд устремлён в потолок, будто в необозримую пустоту.

— Привет. Прости, что давно не навещали, — Лина с озабоченным лицом склонилась над девушкой.

Но даже искры узнавания не промелькнуло в зелёных глазах. Они глядели всё так равнодушно и отрешённо.

— Эй, — добиваясь хоть какой-то реакции, Лина настойчиво теребила плечо ничком лежавшей ведьмы, — помнишь меня? Если что-нибудь нужно, скажи нам…

— Можно воды? — хрипло попросила больная и попыталась подняться.

— Да, конечно, — Лина помогла ей устроиться, взбила за спиной подушку, чтобы можно было облокотиться, и протянула принесённый Саймоном стакан с чистой колодезной водой.

— Послушай, Ада, я знаю, что тебе сейчас очень плохо, — начала с твёрдым намерением добиться от девушки любого эмоционального отклика. — Понимаю, что мы почти не знакомы и конечно ты не видишь причин мне доверять… Но я искренне хочу помочь, поэтому говорю откровенно: ты должна как можно скорее покинуть этот дом. Здесь слишком опасно для тебя и твоего малыша.