Сильмарилли

- Переночуем тут, - сказал Двалин, усаживаясь под крутой каменный навес, - костёр разводить не будем. Бобмур, доставай припасы. Надо подкрепиться.

Бомбур достал из мешка, который был всё время привязан к его спине, свёртки листьев и начал раздавать. Развернув аккуратно завёрнутый зелёный лист, я с удивлением увидела, что с другой стороны лист отливает серебром. Под ним оказался коричневый хлебец небольшого размера.

- Это Лембас, - сказал Кили, - особый эльфийский хлеб. Они не портятся и не черствеют, если их держать завёрнутыми в листья дерева Мэллорн, что растут в Лориэне. И очень питательны. Попробуй.

Я попробовала. Действительно, после одного кусочка я уже чувствовала прилив сил и энергии, усталость как рукой сняло, захотелось вдруг вершить великие дела. Гномы же ели свои хлебцы без особого энтузиазма. Видимо, сам вид малюсенького кусочка, приводил их в отчаяние. Листья Мэллорна Бомбур собрал и бережно сложил обратно в мешок.

После скромного, но весьма питательного ужина, все мои мысли, удовлетворительно покрутившись вокруг сытого желудка, устремились к пережитому. Я посмотрела на небо, где одна за другой зажигались бесчисленные звёзды и глубоко вздохнула.

- Ты чего? – тихо спросил Фили.

- Да так, просто ощущение, что внутри что-то сломалось - так же тихо ответила я.

- А у людей всегда так, - подал голос Двалин, - хрупкие они. У них всегда что-то ломается – то конечности, то душа.

- А у гномов разе не так? – повернула я голову в сторону Двалина.

- Нет, мы высечены из камня. Нам сложно что-то сломать.

- Вот оно как! А душа?

- Мне сложно представить, что это такое. Гномы такими вещами не заморачиваются.

Я аж приосанилась.

- Но вы же тоже, наверное, ощущаете нечто внутри вас, что не можете объяснить? Но оно важно и ценно, как сама жизнь.

- Нет ничего такого лично во мне, что бы я не мог объяснить, - упорно гнул Двалин.

- Ну вот слушай. – начала я объяснять, - Когда ты смотришь в зеркало, то видишь только своё лицо и тело, бороду, руки, ноги, но ты же состоишь и из других составляющих, которые не видишь, но ощущаешь. Вот они-то как раз и представляют настоящую ценность.

- Ты о печени что ли? Слышал, некоторые народы ценят её больше других органов. Они поедают печень или сердце своих поверженных врагов, чтобы во-первых, перенять их силу (глупые варвары), а во-вторых, чтобы уж точно убедиться, что те не встанут из мёртвых.

- Ладно, Двалин, проехали. Давай спать, - я вздохнула и легла на холодные камни. Ночь обещала быть прохладной. Двалин широченной рукой обхватил меня сзади и притянул к себе, с другой стороны лёг Балин. Кили, Фили и Бомбур тоже устроились вплотную к нам.

- Будет холодно. Надо хранить тепло, - просто и коротко сказал Двалин, широко зевая. И я, согревшись в объятиях доброго Двалина, провалилась в сон.

Мне снились орки. Снова. И глаза цвета неба, добрые и полные жалости, но такие далёкие и недостижимые. Вдруг сквозь морды орков и оскалы варгов, я заметила другие, чужие глаза, сверкающие опаловым блеском. Они искали меня, а когда нашли начали быстро приближаться. Воспоминания пришли не сразу. Я где-то видела уже этот уверенный и невозмутимый взгляд, взгляд короля. Он преследовал меня, а я бежала по раскалённым углям всё дальше по пустоши, пока не добежала до обрыва. Внизу клокотали волны бурной реки и чернели острые камни. Лесной король медленно подходил, вытянув вперёд руку. Причём жест этот вовсе не предлагал помощи. Наоборот, в нём было что-то захватническое и хищное. В голову мою вдруг ворвались звуки. Они сводили меня с ума. Я заткнула уши руками и отступала всё ближе к пропасти. Эльф уже был в двух шагах от меня. Он дотянулся до моего лба и коснулся пальцем. Я полетела вниз, раскрыв рот в немом крике, а лесной король смотрел мне вслед с обрыва. И мне показалось, что лицо его меняется, превращаясь в морду Больга. Из пасти текут слюни, зубы скалятся в яростной улыбке, а воздух пронзает гром - Сильмарилли.

Я открыла глаза, глотая холодный воздух ртом. Я была вся потная и меня била мелкая дрожь. Гномы, кажется, тоже только проснулись. Они потягивались, зевали и почёсывались. Двалин покосился на меня:

- Ты во сне брыкаешься в точности, как мой кузен Гимли. Ему тоже постоянно снятся скачки и погони. – на мой удивлённый взгляд гном решил уточнить, - Ну, что он прекрасный воин света, врывающийся в полчище врагов и спасающий прекраснейшую из эльфов – Галадриэль, которой он непрестанно восхищается. При этом он размахивает руками и ногами, крутит головой ,катается туда-сюда и выкрикивает непристойности.

- Я что каталась по земле и выкрикивала непристойности? – я округлила глаза.

- Мы тебя вовремя разбудили, а то бы точно начала, - улыбнулся Фили.

Балин молча покачал головой, но промолчал.

Я зашла за камни у озера, привела себя в порядок, умылась, посмотрела на своё отражение, чуть колыхавшееся на мягких волнах. Попыталась вглядеться пристальнее в отражение своих глаз, но так и не увидела ни блеска, ни света, ни искр. Этот Трандуил точно обезумел в свои-то годы. Сколько ему? Балин говорил про какие-то тысячи и тысячи, целые эпохи тысячелетий. Интересно, в человеческом понимании, он, наверное, уже дряхлый старик с размытым сознанием и своими причудами, теряющий нить реальности и утративший разум? Надо будет спросить у Балина.

Мы шли и шли по камням и брусчатке, по земле и траве, спускаясь и поднимаясь, обходя и перепрыгивая. По дороге Балин пытался втолковать мне, что суть эльфийской природы в корне отличается от человеческой. Что обычно для человека, никоим образом нельзя примерить на эльфа и наоборот. В том числе и возраст и все вытекающие из этого изменения в человеческом организме. Эльфы не теряют своего разума, сколько бы лет им не исполнилось. Эльфу для зрелости нужно долгое время, намного более продолжительнее, нежели для человека. А человеку бессмертие бы принесло одни страдания и мучения, ведь сущность и организм его не предполагает вечности. Сознание человека уже не так крепко после каких-то ста лет. И усталость от жизни приходит быстрее. Невозможно представить , что бы случилось, если человек получил вечность в дар – его бы разорвало изнутри от такого груза. Оболочка и дух не выдержал бы и безумие и страдание стали бы бременем до конца эпох. Эльфы существа иного склада. Слишком короткий срок не дал бы возможность им развиваться ни физически, ни духовно. Они сильны, но сила их добра, а мудрость, дарованная им не позволяет использовать её во зло. Все разные и все вершат свой срок по великому замыслу Илуватара. Балин замолк и дальше мы шли молча, каждый думая о чём-то своём.

Вдруг Двалин крикнул что-то на гномьем языке и все похватали оружие, а Фили и Кили окружили меня живым щитом с двух сторон. До боли знакомый рёв прорвал тишину и рябью отразился на глади воды. На камни у нас над головой прыгнули варги. Три злобных, источающих ярость, зверя, перебирали лапами и скрежетали когтями по камням. Балин протянул мне небольшого размера меч, почти ножик. Я схватилась за рукоять меча, как за спасательный круг. Ноги предательски задрожали, а воздуха стало нехватать. Гномы и варги не спускали друг с друга глаз. И тут один из чудищ прыгнул вниз прямо на Бомбура, видимо, посчитав того самой ценной добычей. На моё удивление круглый и неповоротливый Бомбур ловко отскочил, сделав всего один шаг в сторону и обрушил на голову варга тяжёлый молот. Варг рыкнул и грохнулся на землю. Это послужило сигналом для двух других и они слетели с высоты камней нам на головы. Всё завертелось, шерсть смешалась с блеском мечей и топоров. Варги ловко увёртывались от опасных оружий, пытаясь схватить вертлявых гномов зубами. Фили и Кили теснили меня к большому камню, отражая выпады варга. Наконец, Кили удалось вонзить свой меч прямо в глаз зверю и тот рухнул у наших ног. Балин и Двалин добивали второго, когда на камни прыгнуло ещё пять чудовищ. Одно из них прыгнуло на Двалина и примяло гнома огромной лапой. Раздался треск. А варг завыл, запрокинув голову. “Двалин”, - одними губами прошептала я. Покрепче стиснув меч, я прижалась спиной к камню. Варги ринулись к нам и тут - я даже не заметила, что случилось, - двое варгов с визгом упали на землю, бьясь в конвульсиях. Потом ещё один. Остальных уже добивали, неизвестно откуда взявшиеся гномы. Фили, Кили, я, Бомбур и Балин кинулись к Двалину. Тот лежал на спине, во рту пузырилась кровь, грудь поднималась со сопровождающим вздох страшным хлюпаньем, глаза были широко открыты. Каменный Двалин был раздавлен.