Авантюристы. Книга 7

– О группе ПОРККА. Очень символичное название не находите?

– Психологическая обработка. Сейчас они находятся… – Лер назвал номер авиадивизии и эскадрильи… – это совсем рядом в Остере. Рядом с этим населенным пунктом. Что требуется от меня?

– Прежде всего от вас требуется осведомленность о нас и какое-нибудь предписание для командующего авиадивизии. Скажем на инспекционную проверку аэродромных служб. Охрана, связь, питание личного состава. Это для прикрытия истинных целей нашей миссии. Видите ли у нас есть все основания предполагать, что в группе «Порка» утечка. Кто-то из наших людей ведет двойную игру. Поэтому мы хотели бы, с вашего ведома, появиться в авиадивизии, как ваши подчиненные. Переоденемся в форму «Люфтваффе», если вы не возражаете,– Лёр, пожал плечами, не видя пока причин возражать.

– Следовательно нам необходимы соответствующие документы и командировочные предписания. Все это для прикрытия.

– Я все понял, господа, и готов со своей стороны всячески содействовать успеху вашей миссии. Вопрос только один. Как долго она продлится?– Лёр опять приподнял вопросительно брови.

– Думаю, что в три дня мы уложимся. Подозреваемых двое и мы попытаемся их спровоцировать на неосторожные действия.

– В каких званиях думаете предстать?– осведомился Лер, почему-то скептическим взглядом окидывая штурмбанфюреров.

– Думаю, что оберстов,– улыбнулся Михаил.– Генеральские нам по возрасту рановато погоны носить, а ниже оберста будет не достаточно солидно.

– Очень хорошо,– кивнул Лёр.– Я распоряжусь. Строевая часть вон в том домике. Мой адъютант Эрих Фишер вас проводит. Его, господа, придется ввести в курс дела – это моя «правая рука».

– Можете известить еще своего начальника штаба, но более никого. Инкогнито должно быть абсолютным, иначе миссия обречена на провал. Враг затаится, а впереди у Вермахта ответственнейшая операция. И если она сорвется, то это будет катастрофой,– Михаил взглянул на Лёра столь сурово, что тот даже непроизвольно подтянулся и спросил:

– Вы хотите сказать, что эта «Порка» вносит такой весомый вклад в военные операции нашей армии?

– Именно. Если бы не они, то фюрер и компанию Восточную не начал бы. У русских превосходство во всех видах вооружения. В танках в 15-ть раз, в самолетах в пять, в артиллерии в десять. Большевистская армия полностью механизирована, у нее 100 тысяч грузовиков.

– О, Боже!– Лёр схватился рукой за горло и нащупал железный крест, будто он налился пудовым весом и сейчас удушит его. – Где же это все?

– Все это бежит сломя голову уже третий месяц. Мы только танков КВ и Т-34 взяли в исправном состоянии более трех тысяч единиц. Трафаретим кресты, сажаем в них наших парней и они успешно совершают охваты и прорывы. Мы бьем большевиков их же оружием. Если бы не «Порка», Вермахт был бы остановлен в первые же дни и сейчас русские штурмовали бы уже Берлин.

– Что еще нужно вам? Чем могу содействовать?– Лёр начинал проникаться пониманием важности миссии эмиссаров Гимлера.

– Сопровождающего от штаба, чтобы исключить неизбежно-возникающие бюрократические проволочки. Желательно в чине также не ниже оберста и чтобы он был лично знаком с командованием авиадивизии и желательно чтобы он был с ними в приятельских отношениях. Чем меньше официоза, тем результативнее будет наша работа,– Лёр задумался на минуту, подбирая в уме подходящую кандидатуру и махнул решительно рукой: – Отпущу Эриха Фишера с вами. Звание у него оберст и знаком он со всеми. Отношения, по-моему, вполне приятельские. Эрих очень коммуникабелен, за что и ценю. Тем более, что он так или иначе будет в курсе. Обойдусь без «правой руки» несколько дней,– скривился в улыбке командующий – 4-ой воздушной.

Эрих действительно оказался и расторопен, и коммуникабелен. В отличие от своего патрона он прямо светился оптимизмом, был щеголем, как и положено настоящему «адъютанту его превосходительства» и соответствовал образу истинного арийца на все сто процентов т.е. был белокур и та еще бестия.

В результате развитой Фишером кипучей деятельности уже через два часа в сторону Остера отбыл служебный «Мерседес» командующего с тремя оберстами на борту.

Рядом с фильтрационным лагерем «мерседес» притормозил и Михаил с Сергеем, проинспектировав его работу, остались довольны обер-лейтенантом, записав его фамилию и пообещав внести в наградные списки.

– Железный крест, герр обер-лейтенант, не обещаем, но на почетную медаль от общества «Красного креста и полумесяца» можете рассчитывать,– обер-лейтенант «ел глазами» начальство, которое за два часа из униформы СС успело влезть в мундиры «Люфтваффе» и подрасти в званиях.

Лагерь практически опустел за прошедшее время и взвод охраны откровенно бездельничал, оставшись без подопечных. Вновь прибывающие партии русских пленных, рассортировывались уже так сноровисто, набившими руку немцами, что те, ошарашенные внезапно-проявленным милосердием победителей и уходить-то сразу не решались. Ожидая подвоха вплоть до пули в спину. Приходилось подгонять, а пайки и котелки с кашей всучивать в руки чуть ли не силой. Вот что значит большевистская пропаганда, зудевшая солдатам в уши, что немцы с пленными обращаются хуже чем с животными, а раненых не лечат, а расстреливают. Комиссары на политзанятиях только об этом и твердили с утра до ночи и бедные красноармейцы, задолбанные этой пропагандой, попадая в плен ждали чего угодно, но только не котелка каши и пачки махорки.

– Герр оберст,– обратился обер-лейтенант к Михаилу,– разрешите вопрос?

– Валяй,– разрешил Михаил.

– Что делать с евреями?– обер-лейтенант ткнул пальцем в кучку пленных, уныло сидящую посреди концлагеря. Было их человек двадцать и даже человеколюбие обер-лейтенанта совершило сбой в отношении этих людей.– Враги нации.

– А чем они лучше русских?– удивился Михаил.– Если они враги, то что… Вермахт должен их содержать? Гнать в шею и в первую очередь. Фюрер приказал окончательно решить еврейский вопрос. Раз и навсегда. Такая национальность, согласно его директиве №1409/41, отменяется. Теперь еврей больше не еврей. Где родился ту национальность и получает. В России – значит русский, в Китае – значит китаец. Вносить новую национальность в красноармейскую книжку и на общих основания вон отсюда. Вермахт – не приют для бездомных евреев. Еще есть вопросы, герр обер-лейтенант?

– Всего один, герр оберст,– щелкнул каблуками Багонет.

– Слушаю вас.

– Кто нас сменит здесь и когда?

– Устали и не терпится на фронт? Могу вас разочаровать, герр обер-лейтенант. Вы здесь до тех пор пока будут поступать пленные. Кому-либо передавать ваши функции запрещаю. Более того, разрешаю привлечь для работы в лагере местное население. Женщин в качестве поварих, мужчин в качестве рабочих,– Михаил вынул заготовленное в штабе армии предписание с печатью и сунул ее обер-лейтенанту.– Теперь вы в непосредственном подчинении у командующего армии. Откомандированы в «Люфтваффе». Поздравляю, вас обер-лейтенант, со вступлением в его славные ряды.

– Хайль Гитлер,– гаркнул обрадованный новостями обер-лейтенант.

– Выполняйте директиву фюрера,– потрепал его по плечу Михаил и Багонет рявкнув вечное «Яволь», кинулся выполнять директиву с еще большим рвением, чувствуя, что здесь он сможет принести огромную пользу Родине, подняв ее престиж в глазах международной общественности. Пробудет он на этой должности почти год и всегда его будет начальство ставить в пример другим комендантам лагерей. За то, что не просит для нужд пленных никогда и ничего. За то, что у него не бывает побегов и бунтов пленных. За то, что именно в этом лагере, сколько ни направь в него этих пленных, количество их моментально уменьшается практически до нулевого в течение нескольких дней.

– Вот как нужно работать, идиоты,– ставил в пример Багонета другим начальникам лагерей, прибывший в декабре с инспекторской проверкой гауляйтер Украины, не обнаружив на территории лагеря с покосившимися вышками ни одного пленного.