Что там?

Мальчик сладко спал, раскинув в разные стороны руки и ноги. В комнате было жарко, и только толстый памперс прикрывал его розовое тельце.

– Пап, а вот почему так? – спросила Юля.

– Почему? Я и сам не знаю.

– Как? – удивилась маленькая девочка.

– Я понятия не имею, почему природа решила, что животные, в том числе и человек, должны состоять из мальчиков и девочек. Наверное, это для размножения.

– Для чего?… – девочка скривилась, будто ей показали червяка.

Юля раньше спрашивала маму почему, но та вечно отмахивалась, мол, маленькая, потом все узнаешь. А когда спросила бабушку, так та чуть ли не стала плевать через левое плечо, будто ее спросили о чем-то ужасном. Оставался только один выход – спросить у папы.

– Да, именно для размножения, – спокойно ответил он и нагнулся пониже, чтобы лучше рассмотреть шарниры перегородки, которые должны опускаться. – Любовь вторична. Главное – продление рода, это касается всех: жучков, рыб, человека.

– А по-другому никак?

– Пока нет. Сам процесс ты узнаешь позже, но то, что отличает тебя от него, – тут он ткнул пальцем в кроватку, имея в виду мальчика, что сладко спал. – Не так уж и много.

– У меня пирожок, а у…

– Что у тебя? – чуть ли не смеясь, переспросил папа.

– Пирожок, – немного неуверенно ответила девочка, – так мама говорит.

– Пирожок значит…

– А ты что, не знал? – немного удивилась Юля и заглянула под кроватку, где папа копошился.

– Ну почему же… А что тогда у мальчиков?

– Пальчик, – тут же выдала дочка.

– Пирожок, пальчик, ну мама дает. Ну что же, она, впрочем, права. Именно в этом и есть основное отличие между мальчиком и девочкой.

– А зачем?

– Что зачем? – он осторожно выполз из-под кроватки, посмотрел на спящего мальчика и, приложив палец к губам, говоря тем самым, потише говори, продолжил. – Это ведь и есть органы размножения.

– Чего? – Юля почему-то покраснела, потерла нос и с каким-то недоверием посмотрела на своего отца.

Папа Юли знал, что его дочка рано или поздно все равно спросит об этом, но не думал, что ее любознательность проявится так рано. Он присел рядышком, вспомнил, как сам в детстве подсматривал за девчонками в кустах. Ему было так же интересно знать почему, как сейчас его дочке.

– Помнишь, мы были на даче у дяди Вити, – Юля кивнула головой. – Там еще бегала собака.

– Лейла.

– Точно, она после родила щенков.

– Ой, какие лапочки были, – девочка чуть ли не взвизгнула, вспомнив, как они пищали.

– Верно, лапочки, но папа щенков был Шайба.

– Шайба?

– Да, Шайба, так звали собаку, что бегала на соседней улице. Лейла – собака-девочка, сучка, а Шайба – мальчик, кобель.

– И…

– Чтобы появились щенки, нужен мальчик и девочка.

– Э… – протянула Юля.

– А у бабушки кошка вечно кричит и задирает хвост.

– Бабушка говорит, что она сучка.

– Это не совсем так, сучка – это собака, а кошка – это кошка. Просто когда она вот так себя ведет, хочет котика, чтобы у нее появились котятки.

– А мама?

– Что мама? – не совсем поняв вопрос, переспросил папа.

– Мама тоже так кричала и ползала по полу?…

– Нет, что ты, – тут отец не удержался и тихо засмеялся. – Нет, нет… – стараясь не разбудить мальчика, сказал папа. – У человека любовь.

– Что? – немного презрительно спросила девочка.

– Любовь.

– До гроба? – вспомнила клятву, что дают молодожены.

– Ну зачем же до гроба, просто любовь и все. В общем, мальчики и девочки разные по причине того, что надо иметь детей. Все… – не выдержав дальнейшей пытки, сказал отец Юли.

– Как сучка?

– Да, как сучка и кобель. Все…

Странные эти взрослые, чмокаются в кустах, что-то хихикают, жмутся, а потом еще ругаются. И почему из этого делают такую великую тайну? Если по телеку кто-то раздевается, то мама переключает программу, а вот если война и убивают, то без проблем, смотрите на кровь, мол, будете знать, как воевать. «Глупо, просто глупо», – думала Юля, сидя на кухне у тети Люды и попивая чай с конфетами.

И все же, почему мальчики такие, а она другая? Этот вопрос не давал ей покоя и она бежала за тетей Людой, помогать менять памперсы ее сынишки.

Лариска отчего-то дергалась, умудрилась поругаться с Вадимом. Тот, впрочем, не придал этому большого значения. Похоже, уже стал привыкать к подобным выходкам своей будущей жены. Лариска успела поплакать, помириться и опять поплакать. Юля вместе с ней сходила в ателье, где подгоняли платье под фигуру невесты. Та длинная, в детстве таких Юля называла каланчей, но тело Ларисы было пропорциональным, почти математически точным, нет ничего лишнего.

– А ты знаешь, – сидя в парке, начала было Лариса. – Светка, ты ее вчера видела, она, кикимора, умудрилась раньше меня выйти замуж, а ведь обещала первенство отдать мне. Но не это важно. Давно, сразу после окончания школы, тетя Люда, ну это ее мама, нам прочитала нравоучение относительно парней.

– Представляю… – сказала Юля, вспомнив, как выглядит Светлана. У нее лицо все помятое, губы опущены, словно что-то жует ужасно кислое.

– Тетя Люда сказала: «Мужчины – это скотины, которые на вас будут покушаться, но вы должны пресекать их грязные желания. Но замуж вам все равно придется выйти, потому что быть замужем – это прилично, значит, придется вам девочки потерпеть». Вот я и думала, что за грязные желания и почему надо терпеть?

– У нее проблемы с мужем?

– Не знаю, вроде нет. Дядя Виктор нормальный, не пьет, не матерится. Не знаю, почему она так. В школе я втюрилась в мальчика.

– Денис.

– Я тебе про него говорила? – Юля молча кивнула. – Даже целовались и немного зажимались, но мне это не понравилось. Он так и лез, так и пер, словно танк. Наверное, поэтому я убежала, а когда тетя Люда сказала, что мужчины скоты, вспомнила его и мысленно согласилась с ней. На душе было так грязно, словно тебя испачкали, ведь я помнила, как переживала, и спать по ночам не могла. Так почему она так о них?

Юля не могла ответить подружке, почему так. Она только вспомнила дядь Гришу, который бил свою жену. Его забирали в милицию. Кажется, был суд, но он возвращался, и теть Люда его прощала. Но проходили месяцы, и она опять вся в синяках, бежала подальше из дома. И все повторялось с начала.

Но не все же плохие. И вообще, когда-то ведь теть Люда любила своего мужа, но это, похоже, было уже слишком давно. И она как преданная собака не могла уйти от нерадивого хозяина. Убегала, но возвращалась.

– Мама была права, парни оказались действительно скотинами, а половая жизнь – грязью и мерзостью.

– Что? – удивилась Юля, не веря тому, что услышала.

– Это не я сказала, а Светка через полгода после свадьбы. – Она тяжело вздохнула и, посмотрев в глаза Юли, умоляюще спросила. – Это ведь не так?

– Дура она у тебя. Нет, конечно же, нет.

– А ты любишь своего?

– Да, – уверенно сказала Юля. – Да, – повторила она и сжала ладонь своей подружки.

– И я… Наверное, тоже…

– Что значит тоже?

– Я пыталась понять, что такое любовь, но так и не смогла.

– У тебя в пятницу свадьба, а она тут страдает.

Люда улыбнулась и, пожав плечами, продолжила:

– Я, конечно же, вроде люблю, наверное, все же да. Но не могу понять почему. Что это такое? Только не говори, что надо слушать сердце и еще что-то подобное, фигня все это, гормоны и не более. Я же все понимаю. Но хочу понять каково это – любить, может я еще не достигла этого пика, может там что-то еще есть? А?…

– «Все это делают», – сказала мне Маргарита в девятом классе. «Все это делают», – повторила она в десятом и гордо заявила, что лишилась невинности. Но ведь это же не любовь.

Люда хихикнула, поправила пальцами складку на платье и сказала:

– А знаешь, он лучше, чем Денис.

– Запомни: новая любовь не терпит призраков прошлого. Не сравнивай его, он у тебя потрясный, крутой, такой… Ну ваще. Я сама бы может того… Если была бы не замужем.