Что там?

Сын опять коснулся пальцем лобка, он прекрасно знал, что такое девочка и мальчик, но почему-то еще не мог разобраться. Женщина, не поднимая головы, вытянула руку, ладонь легла поверх купальных трусов. Она замешкалась, рука ушла в сторону и, пальцами подцепив тесемку, потянула ее. Бантик с легкостью развязался, то же самое она сделала и с бантиком на другой стороне бедра. Убрала руки и просто стала ждать.

Где-то около палатки села птица и громко зачирикала. Было слышно, как ее коготки прыгают по столику, что стоял под деревом. Она то попискивала, то опять начинала чирикать. «Нашла, наверное, крошки», – подумала женщина и мысленно вернулась к сыну.

Мальчик сидел в нерешительности. Он впервые видел свою маму такой родной и в то же время чужой. Сердце почему-то застукало словно молоток, что вбивает гвоздь. Осторожно коснулся тесемки, приподнял ее и опустил, опять сердце тук-тук. Выглянул пяточек незагорелой розовой кожи, опять тук-тук. Он осторожничал, чего-то боялся, но любопытство толкало вперед. Пальцы коснулись тесемки и медленно потянули ее на себя.

Вадим запомнил это момент на всю жизнь. В нем что-то проснулось, это было уже не любопытство, а что-то иное. И когда он смотрел на свою Ларису, то видел в ней мать, женщину-загадку, женщину-тайну, женщину, которую он любил.

«Скорей бы уж эта свадьба, как все надоело», – подумал Вадим и, взяв кипу листов со сценарием, ушел в зал читать. А девчонки в это время визжали и смеялись, шушукались и опять смеялись.

Как интересно

– Сперва хотела вот его выбрать, – раздетая девушка подошла к манекену, на котором было надето свадебное платье.

Гладкая ткань, на нем отсутствовали кружева, крупный рисунок цветов, они поднимались от земли к самой талии. А от груд, там, где крепилась зелено-голубая брошь, уходили за спину две ленты. Они так необычно подчеркивали грудь, словно невеста хотела улететь. За спиной ленты соединялись такой же брошью, что и на груди, а после расходились в стороны, словно широкий хвост. А между ними опять рисунок цветов.

– Красиво, – сказала Юля и обошла манекен со всех сторон. – А почему не выбрала? Ты была бы в нем бесподобна. Я такого не видела.

– Оно красивое, но какое-то простое.

– Но в этом и прелесть, нет ничего лишнего и все смотрят на тебя.

– Не искушай, я и так вся в сомнениях, – девушка вильнула своей попкой и нагнулась, чтобы лучше рассмотреть рисунок цветов. Выпрямилась, уперлась руками в бедра и, наклонив голову набок, утвердительно сказала. – Нет, оно мне не идет. Идем, – и, взяв подружку за руку, повела в другой зал.

Уже было поздно. Салон закрылся, поэтому будущая невеста могла себе позволить походить по залам и померить наряды.

– Стой, иди сюда, – позвала Юля подружку.

Платье выделялось среди остальных розовым бантом. Почему невесты выбирают белый цвет? Как символ чистоты, непорочности? Девушка обошла манекен, и рука скользнула по полупрозрачной юбке. Воздух. Вот что ощутила Юля от этого прикосновения. Платье было свободным и легким, словно пух, что вылетел из подушки и теперь медленно опускался на землю.

Она закрутилась на месте, словно уже примерила его на себя, юбка поднялась, оголив ее коленки.

– Может примеришь? – предложила Лариса.

– Нет, – спокойно ответила ей Юля.

– Давай.

– Уже и так поздно. Может потом? У нас еще будет время.

– Ладно, ты обещала. Завтра же придем, – радостно сказала девушка и пошла дальше. – Иди сюда, вот оно.

Юля поспешила за своей подружкой, которая, не стесняясь безмолвных манекенов, продолжала щеголять своей наготой. Этот салон принадлежал маминой подруге, и та позволяла им делать тут все, что им вздумается.

– Смотри, его уже подшили, – Люда присела и стала рассматривать тесьму на поясе. Маленькие серебристые цветы были разбросаны по всему платью. – Правда оно красивое?

– Ты в нем просто фея, – ответила Юля и прикоснулась к тонкой бретельке.

– Помоги.

Они, пыхтя, сняли его с манекена, тот вроде даже не возражал. Чуть покачался, попытался, правда, упасть, но Юля вовремя его подхватила. Извиваясь, словно пролезала через форточку, Лариса втиснулась в него, покрутила талию, стараясь определить ее центр. Бретельки сваливались, оголяя грудь.

– Стой смирно, – попросила ее Юля и стала застегивать на спине маленькие, не больше ноготка, пуговички.

Через пару минут все было готово.

– А тебе идет, можешь прямо вот так на свадьбу идти.

– А я так и пойду, – удовлетворенно поворачиваясь перед зеркалом, заявила Лариса.

– Я говорю без ничего, зачем оно тебе…

– Ты имеешь в виду, – и девушка задрала подол и заглянула под него.

– Ну да.

Лариса посмотрела на свое отражение в зеркале, повернулась боком, показала сама себе язык и, ухмыльнувшись, ответила:

– Нет, если мама узнает, она меня разорвет на клочки. Потерплю до вечера, а там…

– Что там? – интригующе спросила подружка.

– Что-что… Брачная ночь, вот что.

– А… – протянула многозначительно Юля.

Лариса нашла большой кожаный пуфик, села на него и стала крутиться перед зеркалом.

– Слушай, принеси мне серебряные босоножки, они в пакете остались, где-то там.

– Ладно, – ответила Юля и не спеша пошла обходить манекены.

Лариса посмотрела на свое отражение в зеркале, села прямо, вытянула шею, сомкнула коленки и повернула голову чуть в сторону. «Красивая», – подумала она и, подняв подол своего свадебного платья, посмотрела на голые коленки. Они торчали и словно смеялись, девушка не выдержала и улыбнулась сама себе.

– Прикольно, – тихо сказала она и развела коленки в стороны. Вспыхнуло алое пятнышко, Лариса хихикнула и еще чуть шире раздвинула коленки.

Когда бабушка увидела, как девочка сидит, а пальчиками что-то перебирает в трусиках, она буквально взорвалась.

– Что ты делаешь, негодница? А ну быстро убери руки, и чтобы так больше не поступала! – она еще минут десять кричала. Даже взяла ручку девочки и несколько раз по ней ударила, чтобы запомнила урок бабушки.

Но прошли годы, и девочка подросла. Она помнила урок, но иногда пальчики все же касались того, что было у нее между ног. Она вздрагивала, боялась, вдруг кто-то увидит, оглядывалась и быстро поправляла на себе платье.

Лариса стояла перед зеркалом, сегодня дома никого. Она вот уже три дня как болеет, мама и папа на работе. Девочка подошла поближе и высунула язык. «Странный он какой-то, весь в пупырышках», – думала она, стараясь как следует рассмотреть его.

Она повернулась боком и взглянула на свое отражение, хотела заглянуть в ухо, но никак не получалось. Выпучила глаза. Красные прожилки. Повела зрачками в разные стороны, но так не видно что там в зеркале.

Лариса сделала шаг назад и подняла руку, теперь она могла спокойно посмотреть, что там у нее под мышками. Но кроме маленькой родинки ничего нового не увидела.

– Ладно, – тихо сказала она и посмотрела на свою грудь. – А что тут такого? – она повертелась, но грудь была такой же плоской, как и ее живот. – Ну и ладно, – недовольно сказала девочка и нагнула голову вперед.

Но как бы она ни старалась, ничего рассмотреть не могла. «Вот у Светки все видно», – сказала она про себя, вспомнив, как вместе купались в ванной.

Девочка убежала в комнату мамы, покрутила головой и, найдя зеркальце, убежала обратно в коридор. Она села на пол и пальчиками потрогала то, что ей запрещала бабушка. Но бабушки рядом не было, и девочка продолжила изучать свое удивительное, как ей казалось, тело.

Она крутилась и так и этак, то вставала на коленки, то ложилась на живот, то тянулась вперед, стараясь как следует рассмотреть, что там. И только маленькое мамино зеркальце позволило заглянуть в странный мир.

Лариса не спешила, ей некуда было бежать, родители только к вечеру придут. Она внимательно трогала и смотрела. «Что это?» – задавала она себе вопрос. То раздвигала, то опять соединяла, то пальчиком тыкала, морщилась, а после улыбалась. Она впервые в жизни смогла себя изучить. Что-то было интересное, а что-то фу, ничего стоящего.