Петрикор (ЛП)

— Клянусь, — пыхтит он, — я не стану тебя удочерять!

— Поздняк метаться!

Бен переворачивает меня на спину и садится сверху. Одной лишь рукой он влёгкую хватает оба моих запястья и, тяжело дыша, вырывает фотку из пальцев.

Он улыбается.

— Не испытывай меня.

Утром, мы приезжаем в аэропорт и начинаем прощаться. Я целую и обнимаю бабулю с дедулей, а Бен обещает позвонить им и сообщить новости. Ему нужно подписать кое-какие бумаги, поскольку он берёт меня под свою опеку, и, по-видимому, всё это можно сделать через интернет. По крайней мере, я больше не сирота, и это приятно.

Я смотрю Хану и Лее вслед и чувствую, как Бен дотрагивается до моей спины. Он даже расплывается в улыбке, замечая мой тёплый взгляд.

— Готова? — спрашивает он.

Я киваю.

— Готова.

========== Глава 2 ==========

Это поразительно, но едва мы приземляемся в Орегоне, нас встречает льющий как из ведра дождь. Как же хочется поныть из-за погоды, но вместо этого я покорно плетусь за своим новым опекуном через весь аэропорт. Терминал просто огромнейший, и в этой толпе, среди бурной болтовни и катящихся отовсюду тележек с багажом, я чувствую себя потерянной. Я отвлекаюсь на проходящую мимо женщину с золотистым ретривером, и Бен дёргает меня за край пальто.

— Эй! — огрызаюсь я. — Повежливей!

Он хватает меня за руку.

— О, это ещё цветочки — я буду держать тебя за ручку у всех на виду, как маленькую девочку, — в его тёмных глазах блестит огонёк, и он пытается, хоть и тщетно, скрыть улыбку. — Но это лучше, чем какой-нибудь детский поводок, верно?

— Я никого здесь не знаю, и никто не в курсе, что мы родственники, — резко говорю я, — так что ты похож на большого старого ПЕДОФИЛА!

Последнее слово я чуть ли не выкрикиваю, привлекая взгляды окружающих. Неловко засмеявшись, Бен обхватывает меня за голову и зажимает мой рот ладонью. Его рука почти полностью закрывает мне лицо. Я начинаю шипеть и дёргать его за пальто, продолжая идти.

— Ох, племянница! — громко восклицает Бен, всё ещё смеясь и прижимая меня к себе. — Ты такая актриса! Следующая Карлин, не иначе! — он крепко держит меня, пока я пытаюсь вырваться. Перестав, наконец, ржать, Бен понижает голос и заговорщически произносит.

— Выставлю тебя на продажу на Крейглист.

Я лижу его пальцы, на что Бен бормочет: «Твоя мать делала вещи и похуже». Мы пересекаем аэропорт и выходим на стоянку, где нас ждёт чёрная Ауди. Бен смеётся, когда я тупо шлёпаю его по плечу, и открывает передо мной пассажирскую дверь. Какой же урод.

Машина пахнет как новая. Безупречные кожаные сиденья, наверное, она даже чище, чем реально новая тачка. Пока Бен складывает чемоданы в багажник, я осматриваюсь и открываю бардачок, чтобы поглазеть на содержимое. Внутри я нахожу руководство по эксплуатации, бумажные платки и… кабельные стяжки? Я с недоверием разглядываю разноцветный хлам, когда Бен садится на водительское сиденье.

— Для чего они нужны? — спрашиваю я, взяв зелёную штуку.

— Для убийств.

Я поворачиваю голову, глядя на него широко раскрытыми глазами, и тут же хмурюсь, когда он начинает смеяться. Бен заводит машину и, качая головой, включает задний ход.

— Тебя пиздец как легко развести, — вздыхает он. Бен смотрит в камеру и сдаёт назад. — Я связываю ими свои рукописи. И запястья трупаков, когда бросаю их в багажник.

— Да иди ты нахуй! — огрызаюсь я, бросив стяжку назад в бардачок, и скрещиваю на груди руки.

Он продолжает смеяться, переключая передачу.

— Собираешься дуться? Если так, то по магазинам не поедем.

Хм… Мне нравится ездить по магазинам. Я приподнимаю бровь, косясь на Бена, но полным вниманием его не удостаиваю. Он включает вторую передачу и поджимает губы, будто старается надо мной больше не ржать.

— По магазинам, говоришь? — Я разглядываю ногти. — Что… прям по разным магазинам?

— Где есть шмотки и всякие штуки для спальни.

Хм. Мне и правда всё это нужно. Я вздыхаю и перекидываю волосы через плечо, нацепляя на лицо огромную невменяемую улыбочку. Бен строит такую же в ответ, и мы оба начинаем смеяться. Правда — почему мы до этого никогда не встречались? Он же такой забавный.

Сначала мы заезжаем в «Bed Bath & Beyond». Я выбираю спальный комплект с белыми простынями в цветочек, подушки и всякие безделушки для украшения стен. Бен опирается на тележку и отпускает глупые комментарии о каждой мелочи: «Красный коврик? Ты проститутка девятнадцатого века?» или «Пляжная картинка не по фэн-шую, Рей» — словно это его обязанность. Он несколько раз проверяет свой мобильник, пока я яростно отстаиваю каждую выбранную вещь.

Это всё, что мы можем осилить, поэтому решаем поехать домой к Бену, вернее, к нам домой, а за одеждой отправиться завтра. Я, чуть ли не до потери пульса, благодарю его, на что он лишь отмахивается.

Мы едем под сильным ливнем по мрачной чёрной дороге, минуя высоченные сосны и секвойи. По пути я вижу не так уж и много домов, а за несколько миль до дома Бена вообще не встречаю ни одного. Тёмная извилистая дорога заворачивает в дремучие леса, как в фильме ужасов. Я смотрю в окно и вскрикиваю при виде светящихся жёлтых глаз, наблюдающих сквозь деревья.

— Волки, — небрежно произносит Бен. — Здесь много кто водится: кугуары, медведи.

— Прекрасно, — я откидываюсь назад, крепко сжимая кулаки. — Им, поди, нравится наведываться к тебе в гости?

Он качает головой.

— Нет. Они занимаются своими делами, — его губ касается улыбка, и он потирает нос. — Я скармливаю им мёртвых…

— Да иди ты в жопу.

Бен лишь хихикает.

Мы подъезжаем к аккуратному бревенчатому коттеджу, похожему на те, что стоят в глуши Мэна. Он огромный. Веранда охватывает большую площадь, а жуткого вида деревья покачиваются от ветра и дождя. У фасада разбит милый садик, хотя благоустройства тут явно не хватает.

Бен заглушает двигатель и взмахивает руками.

— Та-дам! Впечатляет?

Я пожимаю плечами, забирая сумку.

— Нет.

Он помогает мне занести вещи внутрь. Шастая по дому, я забредаю на кухню, обставленную техникой из нержавейки, захожу в столовую, а потом — в гостиную. Повсюду расставлена мебель в коттеджном стиле, из той, что встречается в причудливых курортных отелях — вся в принтах с оленями — и тому подобные штуки. Понятно, что всё это создавалось для уюта, но по факту имеет совершенно обратный эффект. Наверняка Бен просто заплатил кому-то за внутренний дизайн дома, потому что своими руками он тут явно ничего не делал.

Бен ведёт меня наверх, на второй этаж, где расположены три спальни и две ванные комнаты. У меня своя спальня, у него — своя, а внизу — санузел с унитазом и раковиной. Он толкает локтем дверь и прислоняется к ней, ожидая, когда я войду в свою новую огромную комнату с видом на лес. Под босыми ступнями скрипят полы, сделанные из тёмной древесины. Я встаю возле балкона и вглядываюсь в темноту с болью в груди.

— Здесь всегда так мрачно? — обречённо спрашиваю я, готовая вот-вот разрыдаться, хоть и стараюсь не поддаваться эмоциям.

Бен скользит ладонями по моим плечам и сжимает их.

— Солнце всегда возвращается.

Я безразлично киваю и вытираю слёзы, стекающие по моим щекам. Бен не говорит ни слова, лишь крепко обнимает меня, и я начинаю отчаянно реветь впервые за всю неделю. Дождь успокаивает. На заднем дворе у него есть бассейн — и это круто. Бен такой высокий и огромный, что я вполне могу показать ему, как я, блять, схожу с ума из-за потери родителей. Это, сука, несправедливо.

Цепляясь за его плечи, я всхлипываю.

— Это несправедливо!

Жизнь вообще несправедлива. И никто не скажет тебе в лицо, что это не так.

Бен тоже не говорит. Он обнимает меня, пока я кричу, рыдаю и топаю ногами. Я не хочу жить в грёбаном Орегоне — я хочу жить в Мэне с родителями, хочу вернуть свои старые вещи, хочу, чтобы мама разбудила меня, прыгнув ко мне на кровать. Что, если я забуду её голос или аромат духов? Что, если я забуду смех папы и его глупые шутки?