Трезуб-империал

Среди болельщиков было много преподавателей, и Богдана почти ежеминутно с кем-то здоровалась, вновь и вновь толкая Сквиру в бок, чтобы шепотом сообщить, какой предмет вел в школе ее очередной знакомый. Среди зрителей им не встретились лишь учителя труда и физкультуры — судя по всему, все они были на поле.

Нападающий из команды милиционеров резко сорвался с места, прошел центр и оказался у ворот — один, без всякой поддержки. Навстречу ему выдвинулись двое защитников из учителей — дядьки лет по сорок, оба с солидными брюшками. Играли они неплохо. Через несколько секунд мяч уже был у одного из них, и он пробил — то ли дал пас, то ли ударил по воротам. Никто не бросился вдогонку, и мяч благополучно выкатился с поля.

Квасюк отделился от толпы болельщиков и ударом ноги отправил мяч обратно на поле, навстречу Козинцу, как раз бежавшему на подачу. От удара комок грязи вылетел из-под туфли фотографа и шлепнулся прямо на его американские джинсы. Квасюк завертелся на месте, в его руке невесть откуда появился платок, которым он принялся вытирать штанину.

— Олег, жалко, что ты не играешь! — крикнула ему какая-то девушка из толпы. — Удар у тебя получше, чем у этих…

Козинец поднял мяч, отпасованный фотографом. Василь Тарасович был весь мокрый. Он уже трижды побывал на земле, в самой жиже, и теперь цвета его спортивной формы едва угадывались. От него шел легкий пар, как от чайника с горячей водой. По лбу стекал пот. При этом лейтенант весь светился от удовольствия.

Он пробежал несколько метров вдоль боковой линии и вбросил мяч в игру. Пожарный подхватил подачу и неспешно двинулся вперед. Козинец устремился к центру поля, но кто-то из учителей перекрыл ему путь. Василь Тарасович ловко обошел его. Начал набирать скорость. Еще один преподаватель появился из ниоткуда и схватил лейтенанта руками за майку, пытаясь удержать на месте. Козинец поскользнулся и в очередной раз свалился в лужу. Прозвучал свисток.

Лейтенант вскочил. С его формы стекали вода и грязь, но он этого не замечал. Он сам установил мяч и, не раздумывая, отправил его на половину противника. Там никого из милиционеров не было. Мяч запрыгал по траве и подкатился к одному из защитников, который, не мудрствуя лукаво, вернул его обратно. Мяч ударился о траву и отлетел в аут.

На вбрасывание рванул начальник райотдела милиции. Териенко, в отличие от большинства игроков, еще ни разу не упал, и его бело-голубая динамовская форма сияла чистотой. Бегал он мало, зато постоянно требовал себе мяч и громко кричал, пытаясь руководить всем и вся.

В этот момент Квасюк, опять бросившийся к катившемуся в его сторону мячу, случайно толкнул какого-то мужчину средних лет.

— Прошу прощения… — пробормотал фотограф.

— Ой, здравствуйте! — сказала Богдана. Потом прошептала в самое ухо Северина Мирославовича: — Это мой учитель физики…

— Ага, — с отсутствующим видом отозвался капитан.

— Может, пойдем отсюда? Если тебе не интересно…

— А тебе интересно? — спросил капитан.

— Ну… — протянула девушка, взглянув на поле.

— Тогда остаемся, — решил Сквира. Потом вздохнул и добавил: — Я просто-напросто не понимаю, как подступиться к делу. Вот и мучаюсь. Разгадка где-то здесь. Мне кажется, что я ее знаю, только осознать не могу. Никак не могу.

— Нужен толчок, — мягко проговорила Богдана.

Какой еще толчок?! Блеск ножа рядом с собственным лицом, падение в колодец — неужели этого мало?

— Ну да, — он улыбнулся.

На поле наметилась передышка. Мяч был в игре, но игроки обеих команд оставались на местах, наблюдая, как двое их товарищей топчутся в центре.

— А вон ребята из моей школы! — сообщила Богдана.

Капитан обернулся. В толпе стояли трое парней. Они громко прокричали «Бе-гай! Бе-гай!» и засвистели.

— Пошли к ним? — предложила девушка.

— Да ну! — отказался Сквира и несильно прижал Богдану за плечи к себе. Она замерла. Подняла на него глаза. Капитан смутился и тут же ее отпустил.

В это время зрители взорвались криками и свистом. На штрафной площадке милиционеров пара игроков спорила с судьей. Тот недвусмысленно показывал на одиннадцатиметровую отметку.

— Что случилось? — спросил Северин Мирославович у Квасюка.

— Игра рукой, — ответила за того одна из девушек, стоявших рядом.

Болельщики хлынули поближе к воротам милиционеров. Штрафную площадку от Сквиры заслонили десятки голов. Крики зрителей постепенно превратились в скандирование «Шай-бу! Шай-бу!», и разговаривать стало невозможно.

Богдана поднялась на цыпочки, однако с ее ростом поле все равно видно не было.

— Что там? Что там? — кричала она, но ее голос терялся в шуме толпы.

— Тебя поднять? — прокричал ей в ухо Сквира. — Могу посадить на плечи.

Девушка взглянула на него, смутилась и покачала головой.

— Попробую протиснуться вперед, — И она принялась прокладывать себе дорогу через набежавшую толпу. Болельщики оглядывались, но пропускать ее не торопились.

Тем временем судья успел навести на поле относительный порядок. Пробивать пенальти должен был центральный нападающий учителей, высокий парень с черными вислыми усами.

Богдана все еще безуспешно пыталась пробиться поближе. Северин Мирославович схватил ее за руку и потащил в обратную сторону. Они выбрались на свободное место и побежали вдоль боковой линии прочь от толпы, к воротам преподавателей.

Здесь почти никого не было. Крики, скандирование и свист тут не столь оглушали. Штрафная площадка милиционеров будто лежала на ладони. Мелкие детали, конечно, не просматривались, но видно было лучше, чем через головы подпрыгивающих и размахивающих руками людей.

— Хорошая идея, — одобрила издалека Марта Фаддеевна. Она тоже вывернулась из толпы и теперь отряхивала одежду. — У местных болельщиков нет никакого уважения к старушкам.

Кранц-Вовченко полностью сменила свой наряд: обмотала шею шарфом, нацепила лыжную шапочку, даже болоньевую куртку где-то откопала. В руках у нее был небольшой фотоаппарат, которым она, к совершенному изумлению капитана, фотографировала игру…

Сейчас она тоже поднесла камеру к глазам. Сработала вспышка, и старуха перевела пленку на следующий кадр. И тут же закричала: «Си-дор-чук! Си-дор-чук!».

— Кто такой Сидорчук? — спросил Северин Мирославович.

— Как кто! Вратарь наших! — ответила старуха, не поворачиваясь.

Нападающий учителей переговорил со своим пожилым защитником — судя по виду, каким-то шишкой. Понятно, без него принимать ответственное решение о направлении удара в пенальти было нельзя. Потом нападающий подбежал к мячу, пригнулся, повертел его в руках, установил на место и отошел на несколько шагов.

Судья дал сигнал. Нападающий разбежался и несильно ударил. Мяч заскользил над травой. Вратарь милиционеров прыгнул, но не в ту сторону. Мяч влетел в ворота.

Болельщики взорвались криками. Преподаватели устремились к нападающему и принялись его поздравлять. Бело-голубые молча стояли на тех местах, где их застал гол.

— Как следствие? — Марта Фаддеевна демонстративно повернулась к игрокам спиной. — Мне в лабиринте показалось, что вы близки к прорыву…

Еще бы! Убийце тоже так показалось…

— Следствие топчется на месте. Пришел ответ из… ну… Киева. Подходящих нераскрытых ограблений в нужное нам время не было. Откуда Генка взял деньги — непонятно. Проверили междугородние звонки из дома Ревы, но обнаружили лишь номера телефонов его дочери и ваш домашний.

Старуха кивнула.

Капитан едва не добавил, что и с фотороботом тоже ничего не получилось. Бригада киевского поезда Дениса не опознала. Как и сотрудники автовокзала. Похоже, рисунок был слишком общий.

Болельщики стали постепенно рассредоточиваться по полю.

— А Часнык тоже здесь? — спросил Сквира.

— Нет, — покачала головой Марта Фаддеевна. — Сидит дома и переживает крушение надежд… А как плащ с убийства Геннадия? Нашли, кто его купил?

Северин Мирославович помотал головой и тут краем глаза заметил какое-то движение. Он оглянулся и чертыхнулся. Через толпу к нему пробивался главный инженер кирпичного завода. Лицо у Игнатенко было пунцовое, глаза горели.