Трезуб-империал

Капитан жил в комнате один, но теоретически к нему могли кого-нибудь подселить. Впрочем, гостиница была практически пуста…

Как вообще пришла в голову Икрамова идея, что Рыбаченко убили?! Ведь это противоречит фактам! Запертым окнам и закрытой на ключ, подпертой стулом двери! В любой версии можно найти несуразности, нелогичности и странности. Но это ведь не значит… Основные факты говорят о самоубийстве!

Северин Мирославович вздохнул, отложил блокнот с выписанными из статьи хлесткими фразами и набрал «07».

— Мне Луцк, — сказал он телефонистке. — Звоню из гостиницы.

— Нужно будет подождать, — известила трубка. — Минут десять.

Не так уж долго.

Итак, Ясир Арафат заявил…

Северин Мирославович взглянул на часы и открыл предпоследнюю страницу газеты. Там было письмо рабочего из Красногорска. Товарищ Григорьев решительно протестовал против вмешательства расистского режима ЮАР во внутренние дела Мозамбика.

— Иньямбане, — повторил Сквира вслух понравившееся слово.

Потом отложил газету в сторону, посидел немного без движения, глядя в окно. Потянулся к внутреннему карману пиджака и достал лекцию Ревы. Все интереснее, чем «Правда»…

После гибели Андрия и Льва трон королевства Руси через Бушу, дочь младшего из братьев, должен был получить ее муж, Любарт-Дмитро. Все бы ничего, но и сама Буша, и Любарт-Дмитро были в ту пору еще далеки от совершеннолетия. В теории отец юного наследника, Гедемин, мог бы стать регентом. Однако его собственная страна, Великое княжество литовское, была под угрозой нападения хана Узбека …

Сквира вздрогнул при упоминании этого имени. Перед внутренним взором немедленно возникли черные зрачки Икрамова, и капитан поспешил углубиться в следующий абзац. Глаз выхватывал строчку за строчкой, чтобы стереть, убрать, прикрыть новыми образами пугающее лицо.

…Польский король Владислав Локеток  не преминул воспользоваться ситуацией и срочно вспомнил, что его родная сестра приходилась погибшим братьям ни много ни мало матерью . А значит, какие-то права на русьский престол имелись у других, еще живых его племянников .

Развернулась нешуточная борьба, в которой Любарта-Дмитра все больше оттесняли в сторону. Впрочем, происходящее не было чем-то экстраординарным. Данило Галицкий, например, начинал в гораздо худших условиях — бояре были сильнее и наглее, венгры и черниговцы наседали с двух сторон, самому Данилу в момент смерти отца было лишь четыре года. В одиннадцать лет он вообще лишился всего и оказался в изгнании. Папа римский, короли венгерский и польский сговорились и лишили его наследства, посадив на его отчий престол новую династию. Русьские родственники боролись только за то, чтобы оттяпать от его княжества кусок побольше. И что? Данило все вернул! Полностью все наследство отца! Так что ситуация вокруг Любарта-Дмитра не выглядела такой уж критической. Тем более что сам наследник был достаточно энергичным и умным юношей…

Зазвонил телефон.

— Луцк, — кратко сообщила телефонистка.

Послышались длинные гудки.

— Алло, — отозвался женский голос. Слышно было великолепно, будто говорившая находилась в соседней комнате.

— Мама, привет, — сказал Сквира.

— О, наконец-то, пропажа наша! Ты почему не звонил? Столько дней прошло! С понедельника ни слуху ни духу. В том жутком селе, куда тебя отправили, говорят, целая шайка орудует. Убийство на убийстве.

— Никакой шайки тут нет, — вяло возразил Северин Мирославович.

— У тебя деньги еще остались? Не мерзнешь? У нас вчера ночью было жутко холодно. Носи куртку.

— Мама, как там дела у Тапчика? Я очень соскучился…

— Раньше надо было соскучиваться, — отрезала женщина. — Пока семья была. А теперь нечего сопли распускать.

— Она не звонила? — слово «она» Сквира слегка выделил.

— У тебя что, неприятности? — встревожилась женщина. — Чего это тебя на ностальгию потянуло? Бывшую вспомнил… Ну, рассказывай! Что произошло?

— Ничего не произошло. Так она звонила?

— Я звонила. Остап в порядке. Спрашивал про тебя. Кстати, начал путаться, кто ты ему. Папой называет и ее нового, и тебя…

Вспомнит ли спустя год или два его маленький сын, кто его отец? Каково будет жить, зная, что твой ребенок считает тебя чужим человеком?..

Закончив разговор, Сквира еще несколько секунд стоял, слушая частые гудки. Потом положил трубку на рычаг.

Телефон сразу же зазвонил снова. Северин Мирославович, все еще погруженный в свои мысли, удивленно замер. Пропустив несколько звонков, поднял трубку.

— Товарищ капитан? — раздался голос Икрамова.

— Так точно, товарищ подполковник! — автоматически отрапортовал Сквира.

— Вы не очень заняты? — вежливо спросил Сурат Бахтиерович. — Мне сказали, что у вас завтра ответственное мероприятие, но, может, вы выкроите часок-другой? Сейчас начнется райком, прокурор будет занят. Приглашали и меня, но я подумал, что полезнее нам с вами съездить на место преступления.

Володимир, дом Рыбаченко, 15:15.

В доме Рыбаченко ничего не изменилось. Засохшая кровь и белые меловые линии на полу… Икрамов, осторожно ступая, ходил кругами по дому, раз за разом разглядывая одни и те же предметы. Иногда он принимался осматривать потолок. Ощупал все окна. Потом запер входную дверь на ключ и подпер ее стулом.

— В каком положении были шпингалеты на том окне, через которое вы проникли в дом? — спросил он.

— В том же, что и сейчас, — ответил Сквира. — Опущены.

— Вы это окно до того пробовали открыть?

— Пробовали, — угрюмо отозвался капитан. — Несколько раз. Оно было закрыто.

Икрамов вновь завертел головой.

— Запертое изнутри помещение, — бубнил он. — Стул можно опрокинуть на дверь, потянув за нитку. Потом вытянуть ее через замочную скважину… — Он остановился на мгновение. — …но провернуть ключ снаружи, не оставив на нем царапин, нельзя. А царапин нет. — Он подошел к двери. — Или можно избежать царапин?

— Нет, — сказал Козинец. — Плоскогубцы их точно оставят.

— Оставят… — задумчиво повторил подполковник. — Точно… — Постоял немного, медленно обводя прихожую взглядом. — Значит, окна.

— Закрыты на шпингалеты, — возразил Сквира. — Без царапин на ржавчине.

— Я понял, понял… Обратили внимание, что подоконники чистые? Их недавно протирали.

Сквира пожал плечами. И что? Какую-то уборку Рыбаченко ведь делал в доме…

— Непонятно, — протянул Сурат Бахтиерович. — Есть еще потолок, пол и стены. Видимых отверстий нет, но проверить нужно…

Северин Мирославович опять пожал плечами.

— Сможете найти стремянку? — обратился Икрамов к Козинцу.

Тот бодро кивнул, отодвинул стул, подпиравший дверь, отпер замок и исчез.

— Кроме того, убийца мог выбраться через дымоход. Или не мог?

Подполковник, осторожно перепрыгивая через пятна крови, пробрался к печи. Это была обычная украинская грубка, без особых украшений и излишеств. Он отодвинул заслонку, заглянул внутрь.

— Слишком узко даже для ребенка, — сообщил он, будто это не было очевидно с самого начала. — Сажа не потревожена. Следов нет. Печь давно не топили. — Сурат Бахтиерович закрыл заслонку и выпрямился. — Где мог бы спрятаться убийца? — И он принялся в очередной раз обходить дом.

— Негде тут спрятаться! — выдохнул ему вдогонку Сквира.

Икрамов не отреагировал на его слова, занятый осмотром. Зачем-то заглянул в тумбу стола…

— Да, спрятаться здесь решительно негде, — резюмировал он. — Удивительный дом.

Открылась дверь, ввалился Козинец. За ним несмело протиснулись двое пенсионного возраста мужчин со стремянкой в руках.

— Вот, — бодро отрапортовал лейтенант, — заодно и понятых притащил.

— Отлично! — сказал Икрамов, отходя от стены. — Тогда сделаем так. Василь Тарасович, посмотрите стены. Щели, пустоты, любые странности… Говорят у вас громадный и весьма позитивный опыт в этом деле. Договорились?

Козинец кивнул.

— Товарищ капитан… — подполковник запнулся, взглянул на Северина Мирославовича и продолжил: — Наверное, стоит исследовать окна снаружи. Раз уж подоконники чистые. Я знаю, вы окна осматривали, но ведь это было, признайте, мельком, да и то ночью…