Золотое зерно

Солнце клонилось к закату, отец Макарий вывел нас за высокие ворота, и мы увидели перед собой еле заметную тропинку, заросшую травой, узкую, крутую, полную опасных поворотов. Она вела нас мимо глубокой пропасти, неожиданные препятствия возникали перед нами, и нужно было быть очень осторожными, чтобы спуститься по ней. Я шёл легко, не обращая на это внимания, и вдруг услышал: – Осторожнее, Алёша, – говорило мне сердце отца Макария.

Радость поселилась в моём сердце с этого дня, радость жить, помогать людям…

… У стен, на длинных полках из красного дерева стояли различные аппараты, некоторые из них мы уже видели в башне, но здесь они были гораздо меньших размеров. А посреди лаборатории на небольшом столике возвышался, сверкая и переливаясь своими гранями, кристалл горного хрусталя в форме пирамиды, в центре которой был шар.

Смелее, Алёша, – улыбнулся отец Макарий, – ты уже умеешь с ним работать.

Я подошел поближе к кристаллу, который вспыхнул изумрудно-зеленым светом, становясь всё ярче по мере моего приближения. Я почувствовал в сердце знакомый трепет, ещё и ещё раз от меня побежала горячая волна, я весь растворился в этом чувстве, а кристалл, сконцентрировав его, собрав в себе, стал необычайно ярким.

То же самое сделали и дядя с Доктором.

– А теперь вы можете отдать эту любовь, куда пожелаете, – продолжил отец Макарий, и мы, не сговариваясь, послали её людям, Земле. Когда я снова открыл глаза, пирамида снова была прозрачной, лишь неяркие разноцветные огни пробегали по её граням. Посыл был таким мощным, что я физически, зримо ощутил, как стало вокруг светлее.

Следующий предмет, который отец Макарий взял в руки, тоже был камнем, небольшим, блестящим, тёмного цвета с розовато-красными прожилками.

Этот камень тоже необычный, – объяснил он нам, – завезён с Ориона. Он более ценный, чем горный хрусталь и даже алмаз. У него иное предназначение. Он помогает человеку управлять своим внутренним огнём, но требует большой подготовки. Чтобы работать с ним, необходимо привести свой организм и чувства в гармонию, а этому вы ещё только учитесь…

… Та дорога, которую ты выбрал, не может безконечно продолжаться рядом с Учителем. Наступает час – пора расставаний, когда ты должен идти один и показать на деле, чему ты научился. Конечно, поддержку Учителя, его помощь, ты будешь ощущать постоянно. Но те задачи, которые поставлены перед тобой, ты должен решать самостоятельно. И сейчас в твоей жизни наступил именно такой момент. Я знаю тебя как сильного и мужественного человека, что же случилось теперь?

– Я не знаю, как жить и зачем? Для мира я умер давно, ничто меня не привлекает в нем.

– Ты думаешь о себе, Мишель, а задачи перед тобой огромны. Ты должен нести людям свои знания, помощь, всю свою любовь, забыв о себе. Они нуждаются в тебе больше, чем ты предполагаешь. Живи отныне свой каждый день, отдавая всего себя без остатка людям, показав на деле, без лишних слов, что на свете существуют и правят законы мира, любви и добра. Тебе предстоит закончить свой труд, который должен принести пользу людям.

Отец Макарий положил свою руку на плечо Мишеля и, обняв его, продолжил: – Понимаю всю глубину твоих чувств, ведь ты прежде всего думаешь обо мне и хочешь разделить со мной всю мою боль… Но эту ношу я должен вынести один, Мишель. В том, что произошло, вина отнюдь не Франциска, а моя. Ведь нет нерадивых учеников, есть плохое учителя.

Пройдут столетия, прежде чем развяжется эта карма, искупив все свои тяжелые последствия. И до тех пор, пока не сумеют прийти сюда новые ученики, отыскав дорогу во тьме собственным сердцем, я буду ждать. Для

этого понадобятся, возможно, века,

Но каждый выбирает свою ношу сам…

Много непонимания в океане людском.

“Л. С. М.”

Лёгкий конный отряд приближался к монастырю. За большие деньги старый проводник, неоднократно привозивший сюда учеников, согласился показать дорогу. Они ехали молча и спешили, не обращая на него никакого внимания, а старику хотелось поговорить, отвести душу, он без конца вздыхал от одолевших его тяжёлых дум.

– Эх, как бы не сын нерадивый, да не внуки, ни за что не взялся бы за это дело, – разговаривал он вслух сам с собой.

– Поторапливайся, – подгонял его угрюмый главарь, поблескивая чёрным глазом, другой был перевязан чёрной лентой, скрадывающей часть обезображенного лица. Он был стар, сед, славился своей жестокостью и коварством. Не зря выбор пал на него – он должен был расправиться с самим отцом Макарием.

Приближался рассвет, подходил к концу их путь. Они подъехали к подножию горы с первыми лучами солнца. Отпустив восвояси проводника, и оставив внизу коней, налегке стали подниматься к монастырю. Этот подъём по крутой и узкой тропинке давался им с невероятным трудом. Ничего не понимая и чертыхаясь, с трудом дыша, главарь, одолев его, долго стоял прислонившись к воротам.

Не в силах сделать последний шаг, чувствуя, как с каждым вдохом убывают его силы и решимость.

Наконец, увидев два десятка устремлённых на него глаз, распахнул ворота и вошёл в маленький дворик. За ним вошли и остальные. Открывшаяся панорама была столь неожиданна, что они застыли в изумлении, а потом разбрелись в разные стороны, с интересом рассматривая всё вокруг, чувствуя, как исчезает их воинственный пыл.

Их внимание привлекла высокая статуя Будды, которую они долго с любопытством разглядывали, высказывая вслух замечания. Подошёл главарь, который сразу обратил внимание на изумрудно-зеленый камень, сверкавший на лбу статуи.

Его рука сразу потянулась к камню, но, несмотря на свой высокий рост, он не доставал до плеча статуи.

– Стойте! – услышал он вдруг грозный голос и вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним возникла высокая фигура старца в белом одеянии. Его строгий лик и суровый взгляд приковали разбойников к своим местам, они стояли, застыв, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ощущая тяжесть во всем теле.

Через минуту видение исчезло, растворилось в воздухе, но ещё долго на этом месте дрожал и переливался свет, повторяя очертания фигуры старца.

Некоторое время спустя, главарь обрёл дар речи и сумел опустить поднятую руку. Но внять предупреждению не захотел.

Злобно выругавшись, он бросился к высокой скамейке, стоявшей тут же, принёс её – теперь достать вожделенный камень не стоило труда.

Но тут случилось неожиданное: – лёгкая усмешка тронула губы Будды, его глаза блеснули из полуопущенных ресниц, и, казалось, он сейчас сделает шаг вперед. Это впечатление было настолько сильным, что главарь не выдержал и с криком ужаса, застрявшим в горле, упал, а потом опрометью выбежал со двора и понёсся, не разбирая дороги, по узкой тропинке вниз.

Этот сумасшедший бег продолжался всего лишь минуту, и только гулкое эхо донесло его предсмертный крик.

Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что никто не успел опомниться. Придя в себя, они торопливо, друг за другом, покинули монастырь, и даже под страхом смерти нельзя было их заставить туда вернуться.

Так закончилась эта страница жизни монастыря, о существовании которого знали единицы. Но, открыв эту тайну, люди ничего не принесли взамен, кроме разрушения.

Неготовое сознание не может постичь никаких знаний, от них будет только непоправимый вред.

Люди разрушили единственный мост, ведущий вперёд, закрыв перед собой все пути, забыв о своём высоком предназначении. Потеряв веру в себя, в людей, в добро, они разучились любить, творить, созидать и жить сердцем. За это время, пока двери монастыря были закрыты, они отбросили себя назад на века.

Но вот счастливый день настал, сюда вновь пришли ученики, которые, покидая сейчас эту обитель, уносят на своих окрепших крыльях Весть.

Двери монастыря открыты для всех, сюда может прийти каждый, постучавшись собственным сердцем. Новый мир откроется перед вами, мир творчества, созидания и любви.