Удачный день

Найти комнату, из которой слышались голоса, было не трудно, но перед дверью этой комнаты все трое резко замерли от удивления, словно высеченные из дерева фигуры. Они даже и представить себе не могли, что странные звуки могут проникать из-под двери в комнату смотрительницы общежития! Той самой госпожи Б, которая на словах так ненавидела всех представителей мужской половины человечества!

А из комнаты тем временем продолжали долетать звуки тихого мужского голоса, ласково, но настойчиво уговаривающего свою собеседницу.

– Мой ангел, мое небо, моя королева, моя жизнь, моя любовь, неужели вы позволите мне погибнуть без вашей любви? Неужели вы сможете причинить мне такую боль? Мое сердце – на ваших устах…

Старшая девушка легонько приоткрыла дверь на самый чуток, и три пары глаз с жадностью заглянули внутрь комнаты. Их взору открылось удивительное зрелище: в комнате все еще горел свет, а на кровати большими стопками лежали те самые любовные письма, адресованные обитательницам общежития. И прямо посреди этой горки из писем на кровати восседала госпожа Б – совершенно одна. Руки ее были вытянуты вперед, словно она обнимала кого-то невидимого, очки лежали рядом на кровати и близорукие глаза с истомой смотрели в пространство прямо перед собой, губы нежно вытянулись вперед в трубочку, а лицо слегка склонилось набок в томном ожидании поцелуя. Из ее горла раздавался тот самый «юношеский» голос, который слышали три девушки. Но почти сразу, без какого-либо предупреждения ее голос внезапно изменился на игриво-женский, она кокетливо оттолкнула невидимого гостя и с придыханием произнесла уже высоким девичьим голосом.

– Ах, ну хватит, хватит уже! Вы мне не нравитесь…

Засмеявшись высоким голосом, она схватила одно из писем, что были в беспорядке разбросаны по кровати, и поднесла его к своему лицу, глубоко втянув носом запах бумаги.

– Взаправду говорите? Любите меня так сильно? Больше жизни своей? Меня? Именно меня?

Ее голос дрожал, словно она вот-вот разразится плачем.

– Чего это с ней? – прошептала первая девушка.

– С ума, что ли, сошла? Одна посреди ночи, и такое! – подхватила вслед за ней вторая.

– Даже жалко ее как-то, – сказала третья девушка и смахнула непонятно откуда выступившую на глазах слезинку.

Этот милый сердцу гневный взгляд

О произведении

«Этот милый сердцу гневный взгляд» (февраль 1924 г.)

В этом произведении затрагивается новая для времени писателя социальная проблема общества – совместное самоубийство двух влюбленных. Повествование идет от первого лица девушки-кисэн, описывающей происходящие с ней и ее мужем события, и рассказывает историю любви с неожиданным финалом, полную противоречивых моментов: от предательства и лжи до проявления искренних чувств. Толкование рассказа может быть разным, но простота и глубина задумки автора не может оставить читателя равнодушным.

Мне было девятнадцать лет, когда мы начали жить вместе. И не смейтесь, что так говорит женщина, которой еще и тридцати нет. Двадцать лет для кисэн – это то же, что шестьдесят для обычного человека, ну а в тридцать – вы уже старая столетняя бабушка. К чему это я? А к тому, что тогда я была совсем не дурна собой, мои теперь уже синеватые губы тогда были розовыми, а пухленькие щечки алели здоровьем. Это сейчас меня обзывают скелетом, а тогда у меня было полное во всех нужных местах тело и белая кожа, я была прекрасна в любой одежде, а походка моя была изящной и утонченной. Я превосходно пела и танцевала не хуже, чем другие. Я была довольно известна в кругах кисэн, а потому наслаждалась своей роскошной жизнью и все мои клиенты очень любили меня. Но что-то я отвлеклась, знай, себя только нахваливаю.

Так или иначе, и у меня было свое время. Не проходило ни одного дня, чтобы за мной не присылали извозчика, а согласившись и отправившись развлекаться, я никогда не возвращалась домой раньше полуночи. Но даже тогда спать я ложилась редко, потому что или дома меня уже ждал гость, или я сама возвращалась домой с гостем, и вся ночь проходила еще более утомительно для моего и так уже утомленного тела. Лишь после рассвета наступало мое время, время для отдыха, когда я могла немного расслабиться и поспать. Но даже тогда вереница посетителей не прекращалась, в дверь постоянно стучали, приглашали погулять по садам, полям, храмам. Как тут не устать? Гулять – это тоже тяжелый труд. У меня постоянно ныли ноги и гудело все тело, и гулять совсем не хотелось. Я лишь с сожалением вздыхала, мечтая о том времени, когда все оставят меня в покое и я смогу нормально отдохнуть.

Примерно тогда передо мной появился он. Старше меня на четыре года, он был красив собой, щедро сорил деньгами и полностью, без остатка, отдавался развлечениям и кутежу. Он мне нравился. Кажется, я тоже была ему небезразлична. Когда отношения между нами начали перерастать во что-то более серьезное, он стал настаивать на том, чтобы мы жили вместе. Жизнь кисэн мне уже начинала надоедать, он мне пришелся по душе, поэтому я ничего особо против и не имела, но по привычке еще некоторое время водила его за нос и кокетливо уходила от прямого ответа. Выудив из него целую тысячу вон, я отдала их маме, а сама, словно нехотя, согласилась и стала жить с ним под одной крышей.

Он любил меня страстно и беззаветно и был готов пожертвовать всем ради меня. До встречи со мной у него явно были женщины, но поскольку он был еще совсем юн, в нем присутствовала та самая искра молодости и искренности. Он вслепую доверял всему, что я говорила, хотя я частенько ему лгала. Ни разу не отказал он мне ни в одной моей просьбе. Быстро это смекнув, я начала требовать все, что моя душа желала. Я заставила его переписать его дом на мое имя, купить мне шкаф и вешалку для одежды из перламутра, большое зеркало на стену, множество самых разных тканей, шелков, заколки и украшения для волос под каждый мой наряд, а также пару раз в неделю дарить мне кольца: золотые, жемчужные, с драгоценными камнями, которые продавались в ювелирных лавках на Чинкоге[1]. Я постоянно выуживала у него деньги под самыми разными предлогами: то у мамы моей был день рождения, то у родственников свадьба, то на торговлю мне нужен был капитал, то долг кое-кому вернуть. Не хочу оправдываться, но мое такое поведение было не только следствием моего же корыстолюбия или жадности. Мне было приятно и интересно просить его купить мне что-нибудь. Это был мой способ позаигрывать с ним и показать ему свою благосклонность. Мне было интересно посмотреть, насколько он любит меня и готов ли удовлетворить все мои желания. И когда мои ожидания оправдывались, я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ну и мама мне на ухо тоже нашептывала, конечно…

Деньги, которые он так легко тратил, были не его, а отцовские, которые он постоянно брал в долг. Бесконечно это, разумеется, продолжаться не могло: уже через три месяца нашей совместной жизни я почувствовала, что мы уверенно движемся в финансовый тупик. Сына своего отец любил, но сколько можно было его содержать. К тому же мой свекор был известным на всю округу скрягой, и, думается мне, он и так долго терпел выходки своего сына.

И вот однажды чаша терпения переполнилась.

– Видеть тебя больше не хочу! Ты мне больше не сын, и меня не волнует, где ты и что делаешь.

Такая угроза срывалась с его губ и раньше, но сейчас, похоже, он был непреклонен в окончательности своего решения.

Кредиторы налетели на нас со всех сторон как рой пчел. У двери нашего дома денно и нощно дежурили люди из ресторана, ювелирной лавки, магазина с шелком, даже от ростовщика. Будучи единственным сыном богатых родителей, он никогда не бывал в подобной ситуации, поэтому его теперь повсюду сопровождали нервозность и страх. Стоило звукам шагов раздаться за дверью, как его голова вжималась в плечи, а лицо бледнело. И каждый раз мне было жаль видеть его таким. Ведь это из-за меня он испытывал такие трудности. Но он, тем не менее, ни разу не высказал никаких претензий и не проявил свою ненависть ко мне. На него было жалко смотреть, и во мне заговорили угрызения совести.

1

 Чинкоге – район в старом Сеуле со множеством небольших лавок и магазинов, где продавались, в том числе, и дорогие ювелирные украшения.