Страница 22 из 25
О Мариам!..
… И вот уже тело Пречистой положено в саду Гефсиманском, в пещере, где схоронены были Ее отец, Иоаким, и мать Ее, Анна. И ко входу в пещеру привален тяжелый камень.
Совсем безвозвратно!
Через несколько дней очутился в Иерусалиме апостол Фома, некогда пожелавший осязать язвы Христовы. Он хотел поклониться телу Богоматери, и гроб Ее был открыт. Но тела Пречистой во гробе не оказалось.
Раньше общего воскресения Божественный Сын воскресил тело Своей Матери и вознес его на небо. И там, пред вековечным Престолом, пред светлыми полчищами сил бесплотных, в страхе склоняющих свои взоры пред блистанием Божественной славы, Христос короновал на Царство Небесное Пречистую Деву.
Вот чем завершилось земное страдание, земное уничижение, земное томление Богоматери.
Бедная лачуга Назарета, стояние у креста Сына, казнимого позорнейшей казнью, – и Царица Небесная; какая разительность судьбы!
И расширилась ли, сузилась ли теперь, в этом новом виде бытия Пречистой Девы, Ее земная деятельность? Стала ли Она от людей дальше, чем когда жила в Иерусалиме, в тихом доме апостола Иоанна Богослова?
Ответом на то будут те бесчисленные иконы Богоматери, окруженные народным почитанием, озаренные неугасаемо теплимыми пред ними огнями, что долгими веками служат прибежищем людей в страшных несчастиях, в горе и в болезни.
Ответом будут те храмы, которые по лицу христианского мира воздвигнуты во славу тихой Девы Назарета, Вифлеема, Египта и Голгофы.
Ответом будет и тот неперестающий вопль, который несется столько веков от человечества туда, в царство Девы Марии, к Ее всепостигающему, и всеобнимающему, и всеразрешающему сердцу…
Она живет жизнью напряженнейшей в эти века Своего небесного заступничества за род людской, исполняя завет, данный Ей Сыном в тот страшный час Голгофы, даря роду людскому материнскую ласку, любовь и заботу.
И через успение Ее жизнь Ее стала еще могущественнее, сильнее, всеохватнее.
Не оставила Она в успении Своем род людской. Но милостями Своими в мрак нашей грозной могилы – земли – светит лучами немерцающей небесной отрады, счастья, воскресения!
Сила печатного слова
Казалось бы, что такое слово?.. Несколько звуков, произнесенных языком человеческим и сейчас же растаявших и исчезнувших в окружающем воздухе.
Трудно представить себе что-нибудь слабее, мимолетнее слова человеческого. А в то же время это неизмеримо слабое, преходящее явление человеческого организма порой поражает своей силой. Непреходящая безграничная сила творческая заключена в чудотворящем слове Господнем: «Той рече и быша. Той повеле – и создашася».
Слово Господне есть уже дело Господне. И какая величественная картина сложения мироздания соединялась со словом, излетевшим из уст Творца!
Из хаоса поднимались бесформенные массы, в которых земляне была еще отделена от воды, где роились зачатки всевозможных жизней – от будущего цветка до царственно распустившего крылья свои орла и от безмолвных камней до сладкогласных птиц. И по слову Господню воды отделялись от земли, и земля оседала и принимала определенные формы, и из земли, по слову Господню, пробивались растения, вставали дивные красотой свежие рощи, неизъяснимо прекрасные в торжестве рождения своего. И ручьи, потекшие по каменистому ложу, впервые звучали музыкой своих светлых струй, и тиховейный ветер впервые ласкал чашечки только что распустившихся цветов. Птицы впервые прорезали благовонный воздух полетом крыльев своих, и впервые возносила к Богу хвалу сотворенная и радующаяся о бытии своем тварь…
Так было со словом, раздавшимся из уст Творца. Но и из уст человеческих в подражание того слова, вызвавшего к жизни мир, сколько раз раздавалось творческое слово человеческое.
Когда вы стоите под какими-нибудь каменными громадами, в размерах и формах своих выражающими идею бесконечного, – вступаете ли вы с некоторым трепетом под темные таинственные своды Петроградского гигантского Исаакия или стоите смущенно под стрельчатыми готическими сводами, выражающими стремление в высоту, Кельнского собора, – подумайте тогда, сколько слов зодчих раздавалось тут для возведения этой громады, от того дня, когда, начертав первоначальный план собора, он описывал его тому лицу, от которого зависело разрешение начать постройку, до того последнего дня, когда высекали в стене последние каменные украшения и наконец воздвигали крест на высокой стрельчатой крыше собора-великана.
Словом основывается семья, когда человек говорит избранной им девушке о своей любви к ней и когда торжественно и всенародно – одинаково в христианстве, в язычестве и магометанстве – объявляет свою решимость стать ее мужем и ввести ее в дом свой.
Словом рушатся царства. Слово полководца одинаково воспламеняет солдат – от тех первоначальных времен, когда армия считалась горстями воинов и военачальник лично знал каждого из них в лицо, и до новейших времен с их бесчисленными армиями. Одинаково – перед сражением, через живое слово или через исходящий от него приказ, читаемый в отдельных частях, полководец обращается к солдатам, воспламеняя их мужество, и вовремя сказанное проникновенное слово заставляет иногда солдат выиграть, казалось бы, самое безнадежное сражение.
Значение слова так необъятно, так высоко, так значительно, что, когда Бог сошел на землю во плоти, в образе человеческом, Он назван был Словом: «И Слово плоть бысть и вселисяв ны, и видехом славу Его».
Сила слова выразилась во всем блеске своем, когда оно полилось из уст Христовых.
Одного слова Христова было достаточно для того, чтобы люди бросали все и шли за Ним… «Следуй за Мной» – и апостолы-рыбаки спокойно бросали сети, над которыми всю свою жизнь работали, и шли за дивным Учителем.
В чудный день Пятидесятницы Дух Святой, нисшедший на апостолов в виде огненных языков, послал силу и благодать тому их слову о Христе, которое они разносили по всему миру. И вдохновляя апостолов того времени, Дух Святой предопределил низвесть эту благодать и на тех будущих апостолов – преемников апостолов, избранных Христом, – которые в будущих веках и тысячелетиях должны были бы говорить народу о Христе. И с силой этого слова безвестные рыбаки обходили вселенную, превращая ад земной в чудное предчувствие вечного рая.
Это слово Христово несло отраду и надежду бесправным рабам, стонущим в цепях, унижениях и муках, и несло смирение и святую тоску торжествующим владыкам вселенной. Оно несло изменение жизни, изменение всех дотоле незыблемо властвовавших в уме человеческом понятий. Оно превращало для избранных и мудрейших людей в муку гордое и обособленное счастье, земные утехи – в ничто и земной позор – в славу и в счастье.
Но что было бы со словом, как была бы умалена его великая, его непреоборимая, его чудотворная сила, если бы это чудное слово не могло быть заключено навек в какой-нибудь непреходящий, неизменяющийся образ?
Что было бы, если бы слова Христовы остались бы запечатлены только в уме и в душе тех людей, которые их непосредственно слышали или которые слышали их в передаче Христовых апостолов? Как умалялась бы сила, как искажался бы смысл этих слов при устной передаче от человека к человеку, от поколения к поколению, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие!
И какое счастье, какая благодать в том, что все ценное в мире – и мысли и чувства, все те слова, которые потрясли человеческие сердца, изменили времена, указали людям новые пути, дали отдых сердцам измученным, влили свет в темноту кромешную; все слова, льющие людям счастье и мир, возносящие их от земли к небу; все эти слова вечные, золотые, значительные – запечатлены в письменах и передаются совершенно неизменными из века в век, через неисчислимые времена.
Теряется во тьме веков то первоначальное движение человеческой мысли, которое склонило воспроизводить язык человеческий известными знаками. Но жизнь давно прошедших поколений, жизнь давно обрушившихся государств, жизнь тех городов, на месте существования которых теперь ветер переносит сыпучие пески, – вся эта тогда процветавшая и, казалось бы, бесследно рухнувшая жизнь встает теперь во всевозможных записях, находимых в древних могилах, в отрываемых из-под земли памятниках тех древних времен.