Страница 8 из 83
Мне больше не у кого просить помощи и если сейчас он откажет — я сдохну просто здесь, потому что чутье вопит, что осталось мне недолго. Сознание плывет, путается, как муха в паутине. Ноги не слушаются, руки дрожат, как у запойного алкаша и я всерьез трушу, что уроню телефон и отключусь раньше, чем прекратятся длинные гудки. И я нихрена не могу с этим поделать. Похоже, мне чертовски повезло, что я очухался до приезда ментов. И у меня есть шанс, если не спастись, то хотя бы получить маленькую отсрочку.
— Сварог, помоги, — каркаю на выдохе, не узнавая собственный голос, когда слышу в трубке возмущение друга, что я звоню совершенно не вовремя.
— Ты где? — четкий вопрос без лишних слов.
Я называю адрес.
— Буду через десять минут, — такой же четкий ответ.
— У меня труп, Сварог, так что, будь другом, поторопись, — добавляю я и последнее, что слышу — отборный мат в трубке.
Друг появляется через семь минут: засекаю, не сводя глаз с секундной стрелки, щелкающей в унисон моему безумному пульсу под кожаным ремешком наручных часов. Единственное, что не позволяет дряни в крови победить мое сознание. Я по-прежнему сижу в ванной, потому что каждое движение наполнено текучей патокой, словно меня всунули в чужое тело, которое почему-то растягивается как резина.
Злой и напряженный, как гроза, Сварог взваливает меня на плечо и так же молча выносит из квартиры, запихивает на заднее сидение своего внедорожника, который стоит у дверей черного хода (в этих старых домах на окраине и такие имеются), и возвращается обратно на место преступления.
И снова взгляд на секундную стрелку, отсчитывающую минуты, чтобы через пять с половиной услышать, как хлопает водительская дверца, урчит мотор и джип медленно двигается с места. Я не понимаю, что удерживает меня в сознании, которое расползается перед глазами разноцветными кляксами. Но оно кривыми крюками цепляется за реальность, ищет ответы на вопросы, которых миллион на квадратный сантиметр моего мозга. И не находит, кроме одного очевидного — я вляпался по самые яйца в такое дерьмо, что не отмыться.
— Кто она? — спрашивает Сварог, сворачивая во двор своего дома. Вижу его в окно, когда нахожу в себе силы сесть на заднем сидении. В голове — дурман. Я ощущаю его каждой молекулой своей отравленной крови.
— Славкина подружка, — мямлю заплетающимся языком. Да что за херня?
— Ты пил? — удивляется Сварог, бросая на меня короткий хмурый взгляд в зеркало заднего вида.
Отрицательно качаю головой. Мне нельзя пить, курить, нюхать и колоться. Иначе запросто двину кони. И об этом не знает никто, кроме мамы и Ксанки. При мысли о моей рыжей бестии все внутри скручивается морским узлом: как она без меня? Справится ли? Черт, она же девчонка еще. Глупая, бестолковая, хоть и строит из себя до невозможности умную. Невольно улыбаюсь, хотя думал, что эмоции сдохли под действием наркоты. А мне явно вкололи какую-то убойную смесь, потому что мозги по-прежнему что кисель. Только Ксанка в голове и секундная стрелка. И тихий фолк, растекающийся под ночным небом. И ее тонкие пальцы на горлышке бутылки “Ротшильда”. Белые на темном стекле...а позже на моей коже, царапающие, разрывающие кожу в ответ на мою несдержанность...
— Курил, нюхал, кололся? — сыпет градом вопросов Сварог. Невольно отвлекаюсь на его жесткий голос.
Еще один отрицательный кивок.
— А если проверю? — пристальный глаза в глаза.
Трясущимися пальцами закатываю рукава футболки и охреневаю: вены на обоих руках исколоты, как у законченного наркомана. На одной даже пара синяков и уже поджившие следы, давние. Поднимаю взгляд на Сварога.
— Число? — спрашиваю едва ли не по буквам.
— Двадцать седьмое.
Полная херня. Я пришел к Люське девятнадцатого. Точно помню, потому что ночь накануне провел с Ксанкой и именно от нее уезжал. И где же я был все эти восемь дней? И где все это время был труп? И, собственно, как давно Люська стала трупом? Непохоже, что слишком давно. Хотя я ничерта не смыслю в трупах. Ее могли убить и восемь дней назад. Ее мог убить и я. Ведь мог?
— Не мог, — уверенно заявляет Сварог, когда я немного прихожу в себя и мы сидим на его кухне и пьем кофе. — Труп был еще теплый. Я, конечно, не эксперт, но думаю, ее убили часа за три-четыре до твоего звонка. А судя по тебе — ты бы и муху не пристукнул без помощи. Хреново другое.
Что еще может быть хреновее кроме того, что на мне висит труп, а я ничерта не помню?
— И что же? — отпиваю омерзительно горький кофе. Терпеть его не могу, но он действует лучше любого антидота, проясняет мозг кардинально. И реальность уже не растекается бесформенными кляксами.
— Первое: тот, кто тебя подставил, слишком хорошо тебя знает. И второе, неизвестно, кому попадет это дело.
Тот, кто слишком хорошо меня знает. Но зачем? Врагов у меня отродясь не было. Разве что те ублюдки, что изуродовали мою сестренку. Одного ублюдка папашка отмазал. Одного, которого Славка опознала. А остальные…