Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 17 из 19



Хотя детальный анализ сонетов не входит в мои планы, все же не могу удержаться от наблюдения (доказательство обещаю представить при анализе прозы), что фантазия заменяет Бродскому отсутствие либо подлинного знания, либо логического мышления. А спасает его то, чем он владеет лучше всего, а именно фантастическая рифма. Например, в десятом сонете Бродский рифмует «Камену» с «краснознаменный» и «жижицей пельменной», а «вечера» с «вчера» и «изделиями хромого бочара», после чего скрещивает «жижицу пельменную» с «изделием хромого бочара». И почитатели Бродского тут же хлопают в ладошки, отметив отсылку к «Запискам сумасшедшего». Но у Гоголя все на месте. Сумасшедший Поприщин наблюдает за затмением луны и видит там «изделие хромого бочара». Однако, если подменить «луну» «жижицей пельменной», как это делает Бродский, что делать с «изделием хромого бочара»? А если ссылка на «изделия хромого бочара» восходила не к Гоголю, а к Достоевскому (см. «Дневник писателя» за февраль 1877 года), чего комментаторы не увидели, там это сравнение было бы полной бессмыслицей.[119]

Глава 7

Комфорт или дискомфорт?

В 1971 году Бродский впервые попадает в Литву и, кажется, чувствует себя за границей. Посетив еврейский квартал, он размышляет над собственной судьбой, окажись он там сто лет назад. Альтернатива вырисовывается такая: либо пасть в Галиции за веру, царя и отечество, либо… И он выбирает второй вариант:

Эффектное слово «вышибон», когда-то брошенное мне в утешение, оказалось эвфемизмом. Уже осуществившаяся мечта «перебраться в Новый Свет» виделась Бродскому, как «изгнание» и синоним к другому слову собственной чеканки: «психологический дискомфорт». Это слово особенно раздражало соотечественников Бродского, которые испытывали дискомфорт другого порядка.

«Изгнание Бродского, – пишет Эдик Лимонов, – это изгнание импозантное, шикарное, изгнание для людей со средствами. Географически – это Венеция, это Рим, это Лондон, это музеи, храмы и улицы европейских столиц. Это хорошие отели, из окон которых видна не облупленная стена в Нью-Джерси, но венецианская лагуна. Единственному из сотен эмигрировавших русских поэтов, Бродскому удается поддержать уровень жизни, позволяющий размышлять, путешествовать и если уж злиться, то на мироздание».

«С 1988-го по 1994 год “географическое расписание” Бродского выглядело приблизительно следующим образом: с конца января – начала февраля до конца мая он жил в Саут-Хедли, штат Массачусетс, где преподавал в колледже Маунт-Холиок. Потом он возвращался в Нью-Йорк, а когда в июне начиналась влажная нью-йоркская жара, он уезжал в Лондон, где обычно проводил месяц. Оттуда он ехал в Швецию – с климатом еще более подходящим для человека с больным сердцем. Проведя здесь один-два месяца, он обычно отправлялся путешествовать по Европе. В Нью-Йорк, где у него был дом, он старался вернуться как можно позже, опять-таки чтобы избежать жары и влаги. Новый год по возможности проводил в Венеции»,[121] – пополняет эту картинку Янгфельдт.

Конечно, не все в этом «импозантном изгнании» было досугом. Нужно было оправдать ожидания тех, кто такое импозантное изгнание ему обеспечил. Но и эта работа не походила на каторжный труд.

За первые три года пребывания в Америке Бродский влился в интеллектуальную элиту Нью-Йорка, стал регулярно печататься в «Нью-Йоркском книжном обозрении» (“The New York Review of Books”), «Нью-Йоркере», “Penguin Books”, “Harper&Row” и даже обрел два придворных издательства. Одним из них был глянцевый журнал мод, конечно же “Vogue”, главный редактор которого Алекс Либерман и его жена Татьяна Яковлева стали его щедрыми покровителями. В частности, среди бархата и шелка, гламурных лиц, каблуков, тонких запястьев с часами от Патека Филиппа (Patek Philippe) и парфюмерных запахов в Vogue было напечатано эссе Бродского о Вергилии.

Вторым, а по важности, вероятно, первым издательством, в котором Бродский печатал все, что выходило по-английски, было издательство “Farrar, Strauss & Giroux”, о котором чуть позже.

Далее, уже в первый свой год, Бродский около 30 раз выступал, вместе с переводчиком Джорджем Клайном перед студентами американских университетов. Эта цифра с годами лишь растет. Известность порождает награды, награды порождают почетные членства: избрание в Американскую академию наук и искусств (1976) и ряд других академий, участие в Bie

В тот же год Бродский становится лауреатом «премии имени изобретателя динамита», как назвал высшую награду Бродского Эдик Лимонов.

Но, может быть, пришло время отказаться от мысли о «психологическом дискомфорте»? Как раз наоборот. Пришло время дать этой мысли философское обоснование. Что ж? Появляется Лев Лосев и находит истоки в «ощущении экзистенциальной виновности (отчего Бродский и называл впоследствии свою этику кальвинистской)».[122]

«Кальвинизм в принципе чрезвычайно простая вещь: это весьма жесткие счеты человека с самим собой, со своей совестью, сознанием. В этом смысле, между прочим, и Достоевский кaльвиниcт. Кальвинист – это, коротко говоря, человек, постоянно творящий над собой некий вариант Страшного суда – как бы в отсутствие (или же не дожидаясь) Всемогущего»,[123] – объясняет Бродский Соломону Волкову впоследствии. Но ни Лосеву, ни Волкову не пришло в голову прояснить для себя, что теологическая и жизненная доктрина Кальвина построена на вере в безволие естественного человека и его враждебности к добру. Борух Спиноза, основатель метафизики модернизма, опубликовал свой «Религиозно-философский трактат» (1670) на базе тотальной критики кальвинизма,[124] Вебер видел в кальвинизме наиболее последовательную форму сектарианизма,[125] а наши современники усмотрели в кальвинизме истоки этики тоталитарных обществ и, в частности, России периода правления Сталина.[126]

Глава 8

«Из него раздаваться будет лишь благодарность»

В день своего сорокалетия (24 мая 1980 года) Бродский пишет «итоговое» стихотворение. Вот этот текст:

119

Пекуровская, А. Страсти по Достоевскому. Механизмы желаний сочинителя. М.: Новое литературное обозрение, 2004. С. 55–56, 205–206.



120

В переводе Алана Майерса эти строки прозвучали так:

А в моем переводе так:

121

Янгфельдт, Б. Op. cit. С. 30.

122

Лосев, Л. Op. cit. С. 119–120.

123

Волков, С. Диалоги с Иосифом Бродским. Op. cit. Глава 2. С. 43.

124

Spinoza, B. Theological-Political Treatise (Cambridge Texts in the History of Philosophy). 2007. May 28). Первое издание вышло анонимно с указанием ложного места публикации (Гамбург).

125

Weber, M. The Protestant Ethics and the “Spirit” of Capitalism and Other Writings. Edited, Translated, and with an Introduction by Peter Baehr and Gordon C. Wells. Penguin Classics.

126

Zafirovski, M. The Protestant Ethic and the Spirit of Authoritarianism. Puritanizm versus the Free Civic Society. Springer Science & Business Media, 2007.

127

Вот перевод Бродского: