Пересечение вселенных. Трилогия

— Оуэн! Оуэн! — издали завопил дельфин, возвращаясь. — Я придумал! Телепортируй себе в пещеру планктон! Ты ж сам говорил — только его и можешь!

— Что? Планктон? — удивился спрут. — Но как?

— А как ты телепортировал кита? Планктончиков же проще?

— Представил, что он где-то есть, — задумался спрут. — И поместил его сюда…

— Вот и с планктоном так же! Какая тебе разница — кит или планктон?

— А ведь и точно! Разницы нет. Вернее — есть. Для меня есть — я его съем! Как же я сам до этого не додумался? — удивился Оуэн. — Ты гений, Фью!

— Я это знаю! — хихикнул тот. — Просто я слишком занятый. Некогда о серьёзном подумать. Если что — обращайся. Ну ладно! Ты пока подкрепись, а я опять дыхну. Позже к тебе вернусь.

— Нет уж! Хватит туда-сюда мотаться, Фью! — решил Оуэн. — Планктон я могу и в Ближнюю пещеру переместить. И сам туда телепортируюсь. Вот туда и приплывай.

— Ага! Понял! — радостно свистнул Фью, уплывая наверх, только плавники мелькнули.

***

С этого дня у Оуэна уже не было никаких сложностей с едой из-за вынужденного заточения. Сиди себе, думай, мысленно наблюдай за жизнью округи: в воде и над водой — за суетой учёных наверху. Никуда не надо выбираться или суетиться — ведь планктон в нужном количестве всегда в пещеру сам являлся. Оуэн к этому времени так оголодал, что думал уже, что никогда не наестся. И, в конце концов, стал побаиваться, что так разъестся, что узкий вход пещеры его уже не выпустит. Так и будет сидеть здесь, всё больше толстея, пока стены ближней пещеры не треснут. Но ничего, обошлось. Ведь у него, как и у каждого существа, живущего в гармонии с природой, всегда вовремя срабатывал инстинкт самосохранения. Он гласил — тот, кто переедает так, что уже не способен быстро бегать, плавать и летать — погибает, попав в зубы более быстрому. Птицы, звери и даже насекомые слушались его беспрекословно. Иначе не выживешь. Или от погони не уйдёшь, или пищу не догонишь. Остановился в увлечении едой и Оуэн. И приуныл. Ведь прошло уже три недели его добровольного заточения. Ему уже хотелось на свободу — двигаться, изучать мир, наблюдать. Что там нового сегодня на корабле?

О! Неужели!

Кажется, намеченная научная программа близилась к завершению. Учёные уже начали упаковываться. Команда судна, готовясь к отплытию, принялась проверять двигатель, капитан запросил метеопрогноз по пути следования. Оуэна порадовался и выводу, сделанному экспедицией: вулкан горы Сопун малоинтересен для дальнейших исследований. Скорее всего, он уснул лет на двести — триста. Оуэну лишь не понравилась идея, возникшая у биолога Стивена — задержаться ещё на пару дней, чтобы изучить фауну океана на дальних стоянках. То есть — поблизости от подводного города. И он уже начал придумывать для отвлечения новый розыгрыш для команды. Но тут, к счастью, Стивену позвонила его жена и напомнила, что скоро у них юбилей свадьбы. Десять лет, как-никак — круглая дата. Хорошо бы отметить её вместе, в кругу семьи и ближайших друзей. Стивен согласился. Про новые стоянки было забыто.

***

И вот рано утром корабль двинулся, наконец, восвояси. Увозя с собой массу впечатлений, заключений и ящиков с образцами. И ни одного — из древнего подводного города. Спрут, затаившись в пещере, наблюдал за отплытием и тихо радовался.

Вскоре Оуэн осмелел и выбрался, наконец, наружу.

С трудом, надо сказать. Всё же вход стал для него узковат — опасно постоянно иметь прямо у рта обильную пищу. Природа, предусмотревшая захватывающие погони и яростные бои для тех, кто хочет есть, всё же, поступила очень мудро. И Оуэн, кряхтя от усилий, решил, что больше не даст себе никаких поблажек — он будет сам добираться до планктона, а не получать его готовеньким — только рот открывай.

И вот он уже снаружи пещеры, где не был уже месяц. "Свобода!" — воскликнул Оуэн, садясь на камень у входа и ликующе воздев вверх руки.

От него тут же шарахнулись в стороны стайки разноцветных рыб, отвыкших от него, несколько ближайших анемонов хищно раскрылись в великолепные цветы с длинными стрекательными нитями, а большой каменный краб немедленно зарылся в песок, оставив наружи только бдительный, удобно выдвигающийся, глаз. Он ещё помнил, как этот гигантский спрут однажды вдруг сошёл с ума и всех испугал своей огненной окраской. Крабы всё видят и помнят.

"Как я вас всех люблю!" — улыбнулся про себя Оуэн, радостно осматриваясь по сторонам.

14. Сон или?

Лана медленно приходила в себя.

Какие-то голоса звали её по имени… Или ей показалось?

Она осмотрелась: её тело вяло распласталось в сонном кубе каюты, свет приглушён, вокруг тихо. Никого нет…

Где она? Это батискаф? Но она же только что была в Аллее Кристаллов и дотронулась до Ока Мира! И весь этот мир тут же должен был взлететь в небеса! А небеса рухнуть вниз! А океан расступиться и уйти в бездну. Так написано в табличках: как только Ужасное Нечто проснётся — мир должен распасться надвое. Время-сущее схлопнуться. И что там ещё пророчил Небесный Гость в табличках? Гибель и ужас. А тут — мир и покой. Странно.

Лана осторожно выбралась из куба и выглянула в коридор.

О, чудо! Батискаф не был пуст! Где-то слышались отдалённые голоса коллег! Кажется, это был профессор Боэн. А мимо по коридору куда-то спешила гидролог Вионела!

Ничего себе! Всё как прежде?

— Привет! О чём задумалась? — весело крикнула ей Вионэла, перемещаясь по коридору. — Давай, Лана, скорей в рубку! Кажется, у нас телепатическая связь наладилась. И у нашего капитана есть ещё какие-то новости! Ты что, не слышала по местной связи — всех срочно вызывают в рубку?

Лана, опешив от удивления, только, молча, смотрела на гидролога, и та, с недоумением пожав плечами, торопливо убежала.

"Что всё это значит? — не могла понять Лана. — Мне что, плохой сон приснился? А теперь я проснулась? Вот здорово!"

Она подпрыгнула от радости и побежала вслед за Вионелой в командную рубку.

Там было полно народа — профессора, доценты, аспиранты! И все здоровые, бодрые и весёлые. Ура! Какое счастье!

Доктор Донэл о чём-то спорил с астрофизиком Конэлом. Сэмэл и Танита тихо пересмеивались. Профессора Боэн и доктор Пауэр, как всегда, о чём-то спорили. Остальные тоже что-то бурно обсуждали. На приход Ланы никто не обратил внимание. А она так о них соскучилась! Она радостно огляделась. Даже профессор Боэн показался ей сегодня довольно милым. Не говоря уж об остальных. Их она просто обожала!

Лана пробралась к Сэмэлу с Танитой и, радостно улыбаясь, уселась рядом с ними.

— Привет, друзья! — нежно сказала она им. — Как дела?

Сэмэл лишь подозрительно покосился в её сторону. А Танита ехидно хмыкнула:

— Ну, привет! Ты что, подружка? Виделись уже! Мы же к тебе заходили. Еле разбудили. Забыла?

— Спасибо. Да я так! — улыбнулась Лана, немного недоумевая. — Настроение хорошее.

— Ещё бы — связь восстановилась, все приборы работают и, как сообщил доктор Донэл — есть ещё какие-то новости! — отмахнулся Сэмэл. — Даже ты, подружка, сейчас не в силах испортить мне настроение.

— Ты о чём? — удивилась Лана.

Сэмэл лишь хмыкнул.

— Ты такая странная, — заявила Танита, разглядывая её. — Не хотела с нами общаться целых три дня. Решала мировые проблемы, что ли? Ты же не затворник-моллюск, живущий в своей раковине. Ты — просто моллюск! И живёшь среди себе подобных! Не забыла?

— Ага, точно! — отмахнулась Лана, сияя, как полная Туна. — И мне очень нравится такая жизнь!

Танита в ответ ехидно хмыкнула:

— Давно ли?

А Сэмэл вообще отвернулся.

Как же она рада, что рядом есть Танита — агрессивная, как старая черепаха, и Сэмэл, не желающий на неё даже смотреть. Ну и пусть! Она их и таких любит!

Так, значит, это был только сон — пустой батискаф… назойливые Голоса… какая-то сингония кубическая, гексоктаэдрический алмаз, гранецентрированная решётка. И всё это — точечная группа m3m (4/m — 3 2/m), пространственная группа Fd3m (F41/d — 3 2/m)… Бред какой-то! Приснится же такое!