Пересечение вселенных. Трилогия

Фью уже забыл о том ужасе, который недавно внушал ему Оуэн, сменив свою окраску на огненный цвет опасности. Вот уже почти неделю Фью старался о нём совсем не думать. О таком огромном и угрожающем. Таким Фью его ещё не знал.

Но теперь всё забылось. Это Оуэну угрожает опасность! Как Фью мог это забыть?

— Э-эй! — свистнул он товарищам. — Я возвращаюсь к Сопуну! Кто со мной?

Желающих не нашлось и Фью припустил в обратную дорогу сам. Его душу переполняло волнение за судьбу друга.

"Надо же! — усмехнулся Оуэн, прислушиваясь к мыслям и действиям молодого дельфина. — Даже про развлечения забыл! Мчится сюда. Хоть бы подумал сначала — чем же он может мне помочь? Будет тут суетиться и свистеть без толку".

Но, видать, расчёт и доводы рассудка не были сильной стороной дельфина — он мчался ему на выручку на всех дельфиньих парах. Но он был ещё очень далеко. А пока Оуэн решил прислушаться к тому, что происходит на корабле.

Прибор сонар, коварно ощупывающий дно, исправно попискивал и чертил свои линии. На борту работал целый штат учёных, изучая разнообразные пробы грунта и минералов. Уже были отловлены, размещены, разрезаны и препарированы очередные партии представителей фауны и флоры. Гора Сопун продолжала подвергаться атаке любопытных аквалангистов, что-то изучающих, снимающих на камеру и складывающих в рюкзаки. Древний город безмолвно таился в глубине и экспедицией пока обнаружен не был.

"Но так случилось не без участия некого гигантского спрута, Giant Octopus", - усмехнулся про себя Оуэн. Не хватало только, чтобы здесь был создан филиал всяческих институтов для научных изысканий. Что изучать? Зачем? Насколько Оуэн знал человеческую породу, они не умеют использовать исторические факты для верного истолкования и познания исторических реалий. И не используют это для исправления ошибок цивилизации. Они вновь и вновь с воплем наступают на того же морского ежа. Или — на те же грабли, если уж использовать их поговорки. Нет, город Нефелимов им совсем без надобности. Только взбаламутят воду и распугают обитателей глубин. Они не способны разгадать его загадку. Разве что напишут бессмысленные теории и диссертации, где будут громоздить ошибку на ошибке. Кому от этого польза? Нет, нельзя их допускать к дельфиньему городу. Но как это сделать?

И Оуэн, подумав, легко решил эту задачу. При приближению к городу он попросту "отводил им глаза", как это говорят люди. А спруты говорят — "создавал завесу" или — "пускал пыль в глаза". Стоило руководителю научной экспедиции только лишь надумать смену курса корабля в ту сторону, как спрут находил команде иное занятия. То присылал в зону видимости стаю редких белых кашалотов или китов, за которыми надо было погоняться. И уплывали они совершенно в другую сторону от подводного города. То поутру обнаруживалось, что вдали виднеется некий остров, поднявшийся за ночь. И который, при ближайшем рассмотрении, оказывался ворохом всплывших водорослей. То вдруг в глубине, за бортом, обнаруживались яркие огни и возникала острая необходимость разобраться с этим загадочным явлением. Сначала надо было понаблюдать и обсудить, потом — спустить аквалангистов. На поверку это оказывалась стайкой глубоководных светящихся рыб, совсем не присущих этому месту и зачем-то поднявшихся к поверхности. Времени у учёных эти события занимали предостаточно. А рыбки также внезапно, как и появились, куда-то исчезали. И, надо признать, это событие потрясало не только учёных. Рыбки тоже потом долго были слегка обалдевшими: от резкой смены обстановки — из темноты и глубины на свет, и обратно — и от стресса. Испытанного от неожиданного преследования некими чудовищами с прожекторами и сачками. Кстати так и оставшимися пустыми. Ну, не отдавать же Стивену, на препарирование и погубление, таких само-освещающихся милашек?

Оуэн всё это телепортировал — кашалотов, рыбок, остров и прочее — из… неважно откуда. Главное — куда. Просто телепортировал, представляя себе, что оно появилось. Оно и появлялось. В мире ведь много всего имеется, только распределено неравномерно. Он и исправлял эту несправедливость, как мог. Раньше он этого не умел. Или просто не пытался. Теперь же всё удавалось легко. И, главное — экспедиция так и не обнаружила подводный город.

Единственный минус: все эти телепатические сюрпризы сильно истощали Оуэна энергетически, вызывая у него зверский голод. Однако выбраться из пещеры, чтоб подкрепиться, Оуэн ни разу за неделю так и не осмелился. Ведь коварный сонар на корабле включали непредсказуемо — и ночью, и днём. А пресловутый Стивен, неустанно препарирующий всё и вся, был тоже всегда наготове. Не хотелось становиться ещё одним его экспонатом. Хоть и уникальным.

Но, судя по всему, экспедиция здесь застряла надолго и потому экстренной телепортации из этого района Оуэну было, скорее всего, не избежать. Чтобы, хотя бы, не погибнуть с голоду. Но кто же тогда будет "отводить глаза" учёных от подводного города? Иначе — прощай спокойная жизнь у горы Сопун.

Тут, отвлекая Оуэна от унылых мыслей, снаружи раздался знакомый зов.

Фью примчался спасать друга. И недели не прошло.

— Э-ей! Оуэн! Ты тут, великолепный спрут? — свистел он, весело вертясь у входа в пещеру. — Прячешься? Голодный?

— Прячусь. И голодный, — согласился Оуэн, выбираясь и садясь рядом с выходом на плоский камень. — Ну, привет, шустрый дружочек Фью. Понравились ли тебе черепахо-люди?

— Да. Милые, — ответил Фью, уже не удивляясь его всеведенью. — Все б такими были! И помнили, хотя бы, откуда они родом. Глядишь, дружнее б жили. Ой, извини, я сейчас, только дыхну чуть-чуть! Глубоко же ты засел теперь, гигантский великолепный спрут!

Он ринулся наверх, но вскоре вернулся.

— Что ты думаешь делать дальше? — спросил дельфин у задумавшегося спрута.

— Да вот то и думаю, что ничего не буду делать.

— Сломай их коварный прибор, что ли. Или телепортируй его подальше отсюда, — предложил Фью. — Они и уплывут. Потому что без своих механических глаз и рук, хоть и со своими разумными головами, люди никуда не годятся.

— Другие приплывут, — вздохнул Оуэн. — Или эти же — но снова. Зачем нам эта суета? Пусть уж доведут своё дело до конца и успокоятся. Главное — не допустить их к городу. Он же станет для них бесконечной приманкой и источником для глупых сенсаций и диссертаций. Засядут тут навеки. Тогда всё, придётся действительно отсюда уходить.

— Ну да! А я об этом и не подумал, — присвистнул Фью. — Что же делать?

— Я пока отвлекаю их от нашего города, чем могу. А дальше — не знаю. Оголодал уже вконец. Это отнимает много сил.

— А как отвлекаешь? — заинтересовался дельфин. — Сейчас я вернусь, расскажешь.

Он сплавал наверх, вдохнуть, и, возвратившись, спросил:

— Ну, что ты сделал, великолепный спрут?

— Я им подсовываю всякие забавные штучки, Фью. Научился развлекаться не хуже тебя. Подсовываю им то остров, то кита. Надоело уже всё это. И силы на исходе.

— Кита-а? А где его берёшь? — удивился Фью, оглядываясь. Будто Оуэн держал его где-то тут на привязи. — Ты же здесь сидишь безвылазно.

— Телепортирую из разных уголков океана. Они меня слышат и помогают. Умные. Начал с китов, закончил мелкими глубоководными удильщиками. На большее уже сил не хватает. Разве что на планктончиков.

— Вон, глянь-ка — какая жирная селёдка поплыла, — заметил дельфин. — Хапанул бы её, а? Не помирать же.

— Нет. Не могу, — вздохнул Оуэн. — Я ж все селёдочьи мыслишки слышу. К подружке она спешит. Селёдочьими новостями о потомстве поделиться. Жалко тётеньку. Да и подружку не хочу общения лишать. Какие у них ещё радости?

— Что же делать? — задумался дельфин. — О! Есть идея! Сейчас, подожди! — воскликнул он. — Сплаваю наверх, скажу!

Оуэн усмехнулся про себя: "Что ты можешь мне сказать, малыш? У тебя в твоей большой голове одни забавы". И стал прикидывать — куда ему лучше перебираться? Чтобы в зону действия прибора не попасть и город не проморгать.