Хищева невеста

— Спасибо вам, народ лесной! — в пояс поклонилась девушка племени и домой поспешила.

Не послушал ее муж, не стал сидеть — вытесал себе из сука длинного, дубового копье долгомерное, и словно танцует с ним. То ударит, то прыгнет — кот хищный вышел против трех собак драться… И ведь порвет же! Снова засмотрелась на мужа Пёся, забылась, любуясь тем, как ловко он движется.

— Родной мой! — Ласково его девушка позвала. Остановился Зверь лесной, дышит тяжело, дыхание переводит. — Весь лес на твоей стороне будет — помогут нам укуйники. Получишь ты полсотни черепов воинов княжьих.

Рассказала ему подробненько про все, что для них укуйники сделают, про ловушки все. Кивнул Чудо, показывая, что понял и запомнил, улыбнулся жене глазами, на руки ее подхватил, к себе прижал. Обвила его за шею девушка, доверчиво в глаза заглянула… А там как-то и в пещеру уйти потребовалось — неудобно на поляне лесной оказалось, веточки спину колют неприятно, да и земля холодная тело нагое морозит. Устроились вместе на шкурах. Хорошо обоим! Уснули сладко в объятьях друг друга муж да жена законные…

А утром Пёся одна проснулась, в постели уже остывшей. Выскочила на поляну, по сторонам осмотрелась — и в сердце защемило. Словно наяву увидела, почуяла — рядом войско княжеское, а муж ее будить не захотел, тихо ушел на битву свою великую.

— Вернись только, родной, только вернись… — Прошептала тихо Пёся, руки на груди сложив.

Комментарий к

XVI

. Войско княжеское, часть 1 Автору очень стыдно, честно-честно!

Тут должно быть очередное обещание, что уж следующая глава точно выйдет быстрее, чем эта

====== XVI. Войско княжеское, часть 2 ======

Не может на месте ждать Пёся — не на месте сердечко девичье. Понимает девка — лишь помешает она мужу любимому, но не может она сидеть у пещерки, поджидая его, гадая, вернётся ли, али в этот раз окажется, что у стрельцов княжеских копья крепче да глаз зорче.

«Родной мой, все равно мне, выиграешь ты или проиграешь — лишь бы живым вернулся…» — словно заклинание повторяет Пёся, кругами перед домом бегая. От страха, сердце леденящего, начала молиться девка. «Перун, воинов храбрых бог, не дай пропасть мужу моему! Даждьбог, присмотри за Чудом Лесным! Велес, не дай пропасть!». И страшно так, что аж Маре да Чернобогу готова Пёся молиться, лишь бы муж ее живым-здоровым с битвы страшной вернулся.

Вдруг вопль многоголосый по лесу прокатился. Вздрогнула Пёся, поняла — увидели богатыри княжеские мужа ее любимого, устрашились да ужаснулись. Кулачки девка сжала, душегрею на груди комкает. Как же так-то? Она тут, одна, не может мужу помочь. А ведь клялась уже — куда супруг любимый, туда и она!

Топчется Пёся на месте, не зная, как лучше поступить. И вдруг как раздастся откуда-то издалека, из чащи глубокой рев Чудушка ее любимого — словно боль ему причиняют страшную! Не выдержала девка, подол подхватила и босиком по кравипе, по малине — как помчится на крик пронзительный чудовища своего родного. Разум девка последний растеряла — к любимому по снегу босиком бежать готова.

Опомнилась Пёся лишь когда голоса перекликающиеся витязей услыхала. Нырнула под куст, словно гадюка подколодная, затихла, замерла, в клубочек свернувшись. Не дело мужа подставлять. Помочь она ему хочет, а не под лапами мешаться. Глазами по ветвям шарит — знает, что сверху охотится ее муж любимый, знает, что взглядом искать. Мелькнул блик водяной в листве. Идут два дружинника, спина к спине друг другу прижимаются, оглядываются в ужасе, водят вслепую копьями.

Сложила Пёся ладошки около рта и как взвоет тоненько волком побитым! В ложбинке она прячется, эхо вой исказило, словно бы со всех сторон крик песий раздался. Дернулись оба витязя княжих, упал на них Чудо лесное, обоим головы снял одним движением когтей металлических. Глянул пронзительно на Пёсю — точно знает, где прячется помощница маленькая, жинка храбрая. Качнул головой, вздохнув тяжело, в сторону пещеры лапой махнул.

— Не бывать тому! — Решительно шепнула Пёся. Услышал непонятно как муж ее родимый, башкой тряхнул. Понял, что переубедить Пёсю не выйдет и прочь поспешил.

Лапой за ветку зацепился, на дереве повис. Хотел дальше прыгнуть, уже изготовился… Но вдруг лента, Пёсей вытканная, на запястье повязанная, за сучок какой-то зацепилась. Дернулся Зверь Лесной, не смог легко на соседнее дерево перемахнуть, на землю упал, в полете извернувшись… А в ствол стрела впилась, сердито оперением затрепетала. Вздрогнула Пёся. Видать, и правда, ведьма она — не зацепись лента за сучок на дереве соседнем, допрыгнул бы муж ее любимый и стрелу бы в бок получил.

Чудо только рыкнул сердито, кровь из стрелка выпустил и дальше помчался, словно зверь хищный. Лес уж смертью весь пропах, под корнями не грибы растут — тела мужские лежат бездыханные. Воет кто-то, словно зверь дикий, в яму провалившись, на кольях повиснув, другой в сетке запутался, бьётся безнадежно, выбраться пытаючись. Не видит этого Пёся, за мужем любимым поспевает. Все равно ей, сколько людей он положил — лишь бы не они его. Жестока любовь, страшнее болезней многих.

Уже и не кричат вдалеке — тишина в лесу повисла. Перебил Чудовище Лесное весь отряд княжеский на его поимку посланный. Увидел жену, под корнями дерева прячущуюся, коснулся запястья, перестал переливаться, виден стал. Мол, все хорошо, родная, опасности нет боле. Затрепыхалось сердечко Пёсино. Выскочила на поляну, на шею мужу прыгнула, обвила руками, плечи усталые нежно гладит.

— Люблю тебя, родной… Люблю, Чудо! Чудо мое… — Бормочет женщина. В ответ обнял ее Зверь лесной, к себе прижал. И чувствует Пёся — те же мысли в голове его крутятся.

Но недолго счастье длилось. С краю поляны лежащий, раненый тяжко за луком потянулся, а ни Пёся, ни муж ее диковинный не заметили того. Зазвенела тетива, свистнула стрела. Захрипел Чудо Лесное, когда острие медное ему в шею впилось, как раз чуть ниже руки Пёсиной.

На землю упала девка, муж ее из сил последних два шага сделал, когти свои парные в голову стрелку всадил, не дал победой насладиться. А сам на землю упал, словно бык-тур обессилевший. Подбежала к нему Пёся — а муж кровью зелёной фыркнул и дышать перестал…

====== XVII. Битва за жизнь ======

Как же приятно, когда за тебя волнуются! Шуш слушал свою самочку и не мог оторвать взгляда от ловких, грациозных движений. Какая же она замечательная. Ради такой самки все воины Клана должны драться не на жизнь, а на смерть. Шуш потихоньку вздохнул. Какой он дурак… Полный. Она уманка. А он… А он дурак.

Девушка рассказывала. Она говорила и говорила, а Шуш слушал. Она рассказывала про строение социальной иерархии, про местный корабль-матку и про то, что местные арбитры собираются отчекрыжить его чужеродную голову на потеху толпе. Конечно, Ося выбирала совершенно другие выражения, но Шуш, мимоходом удивившись, понял, что переводчик уже почти без погрешностей выдает правильные комбинации слов, а он мгновенно по контексту понимает, что его самочка имеет ввиду. Так что когда Ося закончила, Шуш всерьез задумался, шевеля раненой лапой и прислушиваясь к своим ощущениям.

— Уйдем, родной! — Пискнул переводчик в слуховой рецептор Шуша. — Уйдем, глубина леса, туда, никто, фольклерный элемент, не доберется! Пусть ищут, смерть своя! Уйдем!

Шуш покачал головой. Ося каким-то неведомым образом поняла, о чем он думает. Но снова пробормотала:

— Любимый! Не надо, биться, враги! Ты, смерть, я одинока, буду!

Шуш, почувствовав, что против воли тает, притянул свою самку к себе, прижал к своей груди и ткнулся мордой в ее рецепторы.

— Все будет хорошо, родная… — Прошептал он, хоть и знал, что его не понимают. — Я тебя не брошу… Никогда… Обещаю…

Самка обняла яутжа за шею, принялась нежно лизаться, поливая слезами и слюнями своего избранника. Шуш терпеливо обнимал самочку в ответ. Всё-таки в излишней эмоциональности есть некоторые недостатки — самка яутжа, узнав, что ее самец отправляется воевать против сотни тяжеловооруженных приматов, зевнула бы и сказала: «Удачной охоты, принеси мне красивый череп!» А здесь за него переживают… Нет. Все-таки это приятно!