Страница 8 из 28
- Ходит. – от неожиданного вопроса, краснею…
Тихий час. Дверь открылась – пришла Надя, в белом халатике, с сумкой в руке.
- Здравствуй. А тетя Феня где?
- Привет. В магазин за продуктами вышла. Проходи, будь хозяйкой.
Она садится. Вытаскивает из сумки большое с красным бочком яблоко, подает мне.
- Будешь?
- Мне такое одному не одолеть. Давай вместе съедим. Ножик в тумбочке.
Надя идет к умывальнику, моет его под краном, а я любуюсь ее девичьей фигурой с выраженными признаками женственности, Домысливаю все остальное, что скрыто медицинским халатом.
«В первое свое посещение, она принесла маме коробку конфет, а мне три желтых экзотических банана. Считал, что их едят только обезьяны в Африке, но они оказались вкусными. Мама была растрогана, но просила ее больше не тратиться: – «Ты сама для нас подарок». Мне самому странно – действительно, жду ее прихода, как подарка».
Яблоко общим усилием, с хрустом съедено. Надя садится передо мной в удобную для нее позу, откинувшись на спинку стула. Держит в руках толстую книгу «Поднятая целина». Увлеченно читает текст, о том, как питерский рабочий Давыдов «сгоняет» свободных донских казаков в колхоз и тихо смеется над незадачливым дедом «Щукарем». Я же, прикинувшись усталым, свешиваю с подушки голову и с трепетом смотрю под коротенькую выше колен юбку, на ее тугие бедра. Думаю совсем о другом…
7 ноября 1969 год.
Пятьдесят вторая годовщина Великой Октябрьской революции. Целый день с мамой одни. У врачей выходной – вероятно пошли на праздничную демонстрацию.
Вспоминаю:
« В школе ежегодно перед этой датой, изготовляли и обновляли транспаранты и флаги. В прошлом году дирекция школы попросила заняться этой работой Александра Дмитриевича – моего классного руководителя и Геннадия Ивановича – учителя физики, солидного с выпяченным животом мужчину, по кличке «Тюлень». Они взяли в помощники несколько учеников. В это число вошел и я. Пилили и стругали доски, затем на прямоугольные рамы натягивали красную кумачовую ткань и прикрепляли такую же на длинные черенки. На транспарантах учителя кисточками писали белой эмульсией стандартные бравурные лозунги, типа: «Слава Великой Октябрьской революции» или «Учение Ленина вечно, потому - что оно верно» и т.д. А флаги просто скручивали и укладывали стопкой.
В праздничное прохладное утро вся школа, кроме учеников младших классов, с нашими транспарантами и красными флагами, длинной вереницей тронулась пешком от нашего поселка через пустыри к центру города. Пришли загодя и еще долго мерзли перед центральной площадью на соседней к ней улице. Ровно в десять часов пошли первые колонны. Через полчаса, пришла наша очередь. Под лозунги из громкоговорителя прошагали по площади мимо памятника В.И.Ленину. На трибуне стояли незнакомые дяди в дорогих каракулевых папахах и вяло помахивали нам руками.
За домом, через сто метров от площади, нас ожидал школьный грузовик. Ученики дружно побросали в кузов уже ненужные транспаранты и флаги. Торжественная часть праздника закончилась. Ставшие наконец свободными трудящиеся, студенты и школьники, группами и по одному разбредались по городу.
После такой длительной подготовки к празднику, я вдруг оказался один – на душе растерянность и пустота. В кармане нащупал двадцать копеек - в честь праздника выделила мама. Решил их проесть. Двинулся к центральной столовой на Коммунистическую улицу и там неожиданно наткнулся на соседа - Вовку Евсевьева и живущего напротив нашего дома Юрку Безнигаева или просто «Безу».
Оба обрадовались, Вовка пожимает мне руку.
- Санек, ты при деньгах? Жрать хочется, но не на что.
Отвечаю:
- При деньгах. Аж двадцать копеек.
Юрка, несколько разочарованно:
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. «Макар», сколько у тебя осталось? – так во дворе зовут Вовку из-за его знаменитого дедушки Макара Евсевьевича,..
Вовка вытаскивает из кармана мелочь, считает:
- Восемь копеек. Всё потратили!
Задумавшись, «Беза» вытаскивает из пальто монету.
- У меня «пятак». – идет к рядом стоящему киоску «Союзпечать». Возвращается с газетой «Комсомольская правда» за две копейки: - Люблю обедать с газетой в руках. Пошли. – направляется к дверям столовой. Трогаемся за ним.
В столовой самообслуживание. Юрка пропускает нас вперед к полкам с приготовленными блюдами и говорит:
- Берем три гарнира и три стакана чая. - с подносами продвигаемся к кассе. Расплачиваемся – денег хватает впритык, даже осталась одна копейка. Садимся за дальний столик, в закутке у окна. Юрка, демонстративно с умным лицом, раскрывает «Комсомолку»: - Интересно, что сегодня нам пресса преподнесет?
- на центр стола из нее выпадают шесть ароматных маслянистых котлет. Друзья спокойно кладут себе на тарелки по две штуки и ухмыляясь начинают их уплетать.
Я в замешательстве.
- «Беза»! Когда успел?
- Не надо им «ушами хлопать». Ешь, они не обеднеют.
Вдыхаю потрясающий аромат и кладу рассыпающиеся под своей тяжестью котлеты в свою тарелку с остывающим картофельным пюре…
Сытые и веселые идем по обезлюденной улице домой, на
«ТЭЦ -2». Вдалеке на тротуаре лежит коробка из-под обуви. Вовка срывается с места, Юрка стремглав за ним. Бегут наращивая скорость, обгоняя друг друга. Первым, бьет ногой по коробке «Макар», и схватившись за ступню молча приседает рядом. Следом, размахнувшись как профессиональный футболист, колотит по ней «Беза» - коробка шелохнувшись, чуть-чуть сдвинулась с места. Оба друга, корчась от боли, костерят неизвестных нецензурными словами. Ускорив шаг, подхожу и поднимаю картонную коробку – на тротуаре остаются лежать, плотно прилегая друг к другу, три монолитных красных кирпича.
Друзей жалко, но с трудом сдерживаю смех.
- Ничего себе «мячик». Ноги целы?
Вовка прихрамывая, встает.
- Вроде целы, вот «козлы».
Юрка сидя держится руками за ушибленную ногу.
- Обойдется! Не каждый раз фарт».
После ужина, в палату заглядывает санитар.
- Здравствуйте. Давно вас не навещал.
Мама приветливо:
- Заходите, Василий Семенович.
- Я что к вам зашел! Вечером в десять часов, будет праздничный салют. – проходит к окну, вглядывается вдаль: - Из вашего окна, вы его можете хорошо увидеть. В этой стороне «Комсомольская площадь», три железнодорожных вокзала: Казанский, Ленинградский и Ярославский. Обычно, где-то там ставят установку, с которой производят залпы. Саша, хочешь посмотреть?
Обрадовавшись, вскрикнул:
- Хочу! Никогда не видел салют.
Он по-хозяйски осматривается.
- Нужно развернуть кровать и подвинуть ее ближе к окну. Вечером капельница будет?
- Дядя Вася - утром откапали. Хватит!
- Ну и славно! Сделаем перестановку в палате. - откатывает в угол отсос, переставляет стулья и тумбочку: - Феня, помогай. – мама убирает каркас. Вместе со мной крутится кровать. Наконец смотрю в окно. Короткий осенний день заканчивается – темнеет…
Свет выключен – в палате и за окном темно. Ждем вдвоем – мама облокотившись на подоконник, я в постели с приподнятым подголовником.
Московское время - двадцать два часа. Неожиданно небо озарилось разноцветными огненными шарами, затем донесся глухой звук залпа.
- Ух ты, как красиво! – освобождая просвет окна, мама отходит в сторону.
Медленно опускаются на землю первые догорающие огни салюта, а навстречу им взлетают новые, и высоко-высоко взрываются, разлетаясь на мелкие цветные осколки. На фоне черного неба огромный букет искрящихся цветов.
Не терпеливо прошу:
- Мам, приподними! – она накрывает живот пеленкой и поднимает подголовник до последнего упора. Смотрю на праздник страны, практически сидя – восторгу нет предела. Небо озаряют новые залпы салюта, казалось им не будет конца. Но все затихло также неожиданно, как и началось.