Страница 26 из 28
- Из Саранска. Решил перед поступлением в Воронежский университет навестить друзей. Пришел к вам домой. Сказали, что с тобой произошло и где ты находишься. – выходим из палаты в коридор. Уже смелее и громче Вовка продолжает: - Приехал поездом. На вокзале взял такси и прямо к тебе. Обратился в приемное отделение – мне объяснили как тебя найти. А ты здесь оказывается известная личность.
Вновь прижимаю к себе друга.
- Вовка! Как ты вовремя приехал! Через час операция. «Трясусь» как девочка, а сам понимаю - надо ее делать.
Растроганный он жмет мою руку.
- Санек, мне твои родные все рассказали и эта операция надеюсь, будет последняя. Решил тебе сделать подарок. – вытаскивает из своей сумки большой альбом для фотографий в кожаной обложке. На титульном листе выбиты гравюры рисунков из жизни древнеегипетских фараонов. Принимаю увесистый альбом.
- Спасибо! В нем будет храниться в фотографиях вся моя жизнь. Стариком открою альбом, а там мы с тобой молодые и красивые. – смеемся: - Подпиши.
Вовка достает из той же сумки новомодную шариковую ручку и своим красивым почерком в углу первого листа пишет:
«На память другу Саше, от Владимира в честь нашей дружбы».
Москва 6 июля 1971 года. Роспись…
Дорога в операционную по коридорам корпуса кажется бесконечной – Василий Семенович толкает вибрирующую каталку. Прищуренные глаза санитара с постоянно моргающими веками, смотрят ободряюще и весело.
- Обратно повезу тебя с нормальным кишечником. Катаю как принца, а между прочим мне идет седьмой десяток.
Извиняюще улыбаюсь, но не отвечаю – знобит. Надо мной проплыли рисованные ангелы на куполе в центральном зале. Мы едем дальше в другое крыло здания. Мамы рядом нет – боится сглазить. Наконец останавливаемся. Дядя Вася заглянув в дверь операционной, вернувшись, докладывает:
- Просили подождать. Еще не готовы Вас принять!
Мне не до шуток, озноб усилился - руки и ноги трясутся, не могу успокоиться, да и стыдно перед бывшим военным летчиком.
Дверь операционной открылась, выходит незнакомый врач:
- Заезжайте!
Спрашиваю его:
- Почему трясет? Я же не боюсь операции!
Он снисходительно отвечает:
- Перенапряжение нервной системы, в космонавты не годишься. Введем тиопентал с миорелаксантом, трястись перестанешь. – обращается к санитару: - Василий Семенович, закатывайте!
Потолок выше, окна меньше, чем в прежней операционной, а хирургов в зеленых одеждах вновь много. Встретивший нас врач, встает за моей головой. Догадываюсь - он анестезиолог. Медсестра из шприца вводит в вену лекарство, затем из другого еще – тело обездвиживается. Подходят хирурги, обрабатывается ийодом операционное поле и Александру Анатольевичу медсестра подает скальпель. Хочу сказать ему: «Еще не сплю и все вижу», но язык не шевелится, и я проваливаюсь в бездну…
Очнулся в полутемной комнатке. В вене левой руки игла от капельницы, кислородная трубка у носа, рядом сидит мама. Болит живот, а мочевой пузырь просто «разрывается».
Из груди вырывается стон: - Подай «утку».
Дремавшая мама, вскакивает со стула:
- Сейчас, сынок! – укладывает в промежность стеклянную холодную «утку» - мочевой не опорожняется.
Раздраженно требую: - Позови врача! – мама выбегает.
Через минуту заходит анестезиолог, что был в операционной:
- Проснулся! Какие проблемы?
Нетерпеливо объясняю: - Моча не выходит.
Он щупает живот.
- Мочевой пустой, это твои капризы.
Истерично возражаю:
- Да он у меня сейчас лопнет!
Врач кричит в сторону приоткрытой двери:
- Маша! Неси катетер для мочевого пузыря!
Медсестра вводит катетер и мне совсем не стыдно – такие сильные боли. Она обращается к доктору:
- Нет там ничего.
Живот раздувает – тошнотворные боли терпеть, нет сил. Резко приподнимаюсь, хочу удостовериться - кислородная трубка отлетает в сторону, канюля капельницы выходит из иглы и кровь капает на белую простыню. Мама бросается ко мне, руками прижимает к кровати:
- Сынок! Да, что ты делаешь? Успокойся! – медсестра вставляет канюлю в иглу и поправляет кислородную трубку. Мама смотрит на врача: - Что с ним?
Доктор спокойно: - Возбуждение после наркоза.
Несогласный настаиваю:
- Низ живота распирает и очень болит!
Медсестра и мама отходят. Доктор вновь щупает мой живот:
- Все в норме. У тебя идет процесс заполнения толстого кишечника и ее сигмовидный отдел давит снизу на мочевой пузырь. – обращается к медсестре: - Маша, набери промедол и диазепам, пусть больной еще поспит.
После инъекции боли стихают. Но тошнотворное состояние сохраняется. Мама со слезами на глазах, упрекает:
- Саша, разве можно так делать? Не дай Бог, швы разойдутся! Александр Анатольевич все зашил, как ты хотел. Себя не жалеешь, подумал бы обо мне. Почти три года с тобой мучаемся – я очень устала!
9 июля 1971 год.
Три дня в палате реанимационного отделения. Что со мной? Объяснить не могу – ни себе, ни маме. Постоянные тошнотворные боли в животе не дают покоя – капризничаю, пытаюсь сменить положение тела, хочется встать – одним словом, тошно.
Мама с трудом удерживает в кровати и ругается:
- Прекрати издеваться! Кишечник порвешь – больше возле тебя сидеть не буду! - заходит Беляев, мама бросается к нему: - Александр Анатольевич, угомоните его, совсем не слушается – швы же разойдутся!
Врач садится на стул, откидывает пеленку и мягкими пальцами тихонько ощупывает живот:
- Саша, все у тебя замечательно! – обращается к маме: - Фекла Никифоровна, зашито надежно, не беспокойтесь – швы не разойдутся.
Страдальческим голосом, объясняю:
- Александр Анатольевич, живот распирает и болит.
Он терпеливо объясняет:
- Кишечник заполняется и увеличивается в объеме. Вскоре у тебя должен произойти акт дефекации и боли уменьшатся…
Забытое ощущение внизу живота. Прошу маму:
- Падай судно. Кажется, что-то пытается выйти!
Восемь часов вечера, 9 июля 1971 года впервые за 958 дней сходил в туалет через естественный задний проход, как все нормальные люди!
Именно к этому результату почти 3 года стремились мои лечащие врачи в Республиканской клинической больнице города Саранска и сотрудники НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского в городе Москва и я с мамой!
16 июля 1971 год.
Нахожусь вновь в общей палате. Кишечник свою функцию выполняет регулярно и общее состояние улучшается с каждым днем. Боли в животе сохранились, но не постоянные и терпимые. Потихоньку хожу по палате и обслуживаю себя самостоятельно, а мама уехала домой делиться радостью.
Обход врача закончен, вышел впервые из палаты в коридор. Придерживаясь за стену, добрался до мужского туалета и в полной мере совершаю простое действие здорового человека. Долго не хочу смывать в канализацию свою «драгоценность» из унитаза, но пересилив себя, все же дергаю за ручку бочка и вода все уносит, остается чистая белая керамика.
В праздничном настроении сижу в кресле фойе отделения. Подходит группа незнакомых врачей – в центре крупный и очень полный молодой доктор. Стройная женщина в элегантном белом халате, обращается ко мне:
- Мальчик, освободи пожалуйста кресло Александру Александровичу.
Обиженный, поднимаюсь и отхожу в сторону. В кресло усаживается грузное тело молодого доктора, а я стою возле окна наблюдаю. Та же женщина уверенно заходит в кабинет заведующего отделением и через минуту выходит вместе с Александром Анатольевичем. Мужчина с трудом встает и все вместе заходят в соседнюю палату.