Страница 20 из 28
Ты совершенно правильно делаешь, что занимаешься физкультурой. Думаю, что и ешь достаточно. Потерпи немного! Ведь перенес больше. Спешить в таком серьезном деле нельзя. Лучше выждать и правильно выбрать время для операции. Будь здоров, привет маме. Всего наилучшего! А.Беляев.»
18.09.1970 год.
27 октября 1970 год.
Все оказалось намного проще, зря переживал. Посещаю школу без особых проблем - за пятнадцать минут большой перемены, успеваю сбегать домой, освободить калоприемник и вернуться к следующему уроку.
Пятый урок – физика. Геннадий Иванович развалившись на стуле крутит на указательном пальце связку ключей, и взглядом выбирает «жертву».
- Кто же нам расскажет о звуковых волнах? Может, есть добровольцы?
Сижу за вторым столом в третьем ряду от учителя, оглядываюсь – поднятой руки нет.
«Ничего сложного в вопросе нет. Все изложено в учебнике простым доступным языком. Почему никто не хочет отвечать? Вопрос настолько простой, можно сказать детский!»
Поднимаю руку и спрашиваю:
- Можно мне?
- Хотелось бы услышать других. Но раз нет больше желающих, расскажи нам ты Уланов, что знаешь о звуках, которые мы слышим?
Встаю:
- От источника колебания, волны с различной частотой распространяются в воздухе, по воде и через твердые тела. Человеческое ухо улавливает волны в пределах их колебаний от 16 Гц до 20 к/Гц. Наша речь, музыка, шумы издаваемые различными предметами, которые мы слышим – это и есть звуковые волны - воодушевленный вниманием ребят и учителя (он перестал крутить на пальце свои ключи), продолжаю: - Для настройки музыкальных инструментов применяется камертон. Музыкальный инструмент настраивается под звук камертона ноты «ля» и далее по слуху остальные ноты. В дальнейшем музыкант нажимает на соответствующие клавиши или дергает нужные струны и в результате звучит мелодия. – вспомнил санитара Василия
Семеновича из института «Склифосовского»: - Есть люди с идеальным слухом. Они на одной натянутой стальной струне могут воспроизвести любое музыкальное произведение. - смотрю на учителя, руки его сложены на столе, ключи лежат рядом.
Геннадий Иванович, обращается к классу:
- Удивляюсь вам. Почему не учите? Все что вокруг вас движется и звучит, подчиняется законами физики. Садись, Саша - «5».
На задней парте моего ряда, толкаются борцы – маленький крепыш, кандидат в мастера спорта легкого веса – Коля Денисов и тяжеловес без звания – Костя Абушаев.
Возмущенный учитель берет ручку.
- Денисов, снова озоруешь!? Кол тебе! – ставит оценку в журнал.
Колька встает из-за стола и «жалостливым» голосом просит:
- Геннадий Иванович! Я больше не буду!
Удовлетворенный извинением, добрейший учитель мягким голосом успокаивает:
- Ладно. Садись! Поставлю четыре. – исправляет в журнале единицу на цифру «4»: - Больше не шуми.
Звонок с урока, учитель покидает класс и все дружно собираются уходить. Староста класса - Люда Трофимова, своим крепким телом, раскинув руки перекрывает дверь.
- Никуда не уходим! Придет член комитета, проверять наши знания по уставу ВЛКСМ. Выучили все? Двадцать девятого, в актовом зале нас будут принимать в комсомол! - недовольные одноклассники рассаживаются по местам, остаюсь и я.
Абушаев с места басом:
- А кто не хочет вступать, может идти?
- Нет! Свое желание можешь оставить при себе. В комсомол вступаем всем классом!
Заходит знакомая мне худенькая девушка, из параллельного
10 «Б» - мы с ней вместе отдыхали в пионерском лагере. Держится строго, всем своим видом показывает – пришла проверяющая. Оглядывает притихший класс.
- Все готовы к вступлению в комсомол?
Денисов встает с места, усмехаясь, отдает пионерский салют.
- Всегда готовы!
Лицо девушки становится еще серьезней.
- Я пришла к вам не шутить! – смотрит на меня: - Скажи, сколько орденов у комсомола, и за что они вручены?
С места объясняю:
- Вообще-то, я два года как комсомолец.
По ее измененному выражению лица, понимаю: «Она наконец узнала меня!». В ту же минуту собралась и не подавая остальным виду, продолжает:
- Тем более, должен знать!
Напрягаю память:
- Шесть. Первый «Орден красного знамени» - за боевые заслуги в гражданской войне, второй «Орден трудового красного знамени» - за восстановление народного хозяйства, после гражданской войны. Три «Ордена Ленина» - один за мужество проявленного во время ВОВ, затем за восстановление ее последствий, и в 1956 году за освоение целинных земель. Последний «Орден Октябрьской революции» - в честь 50-летия ВЛКСМ. В этом же 1968 году, мы с тобой были приняты в комсомол.
Немного смутившись, подтверждает.
- Правильно. – отходит в другой конец класса.
Опрос продолжается…
После собрания с Витькой Тарасовым идем домой.
«Со своим соседом по дому Витькой, неожиданно для себя, оказался в одном классе. Квартира Тарасовых, напротив нашей. Витькина мама, родом из единственного в Мордовии украинского хутора «Лопатино», расположенного в 18 километрах от поселка «ТЭЦ-2». Рядом с хутором, лестное озеро с карасями. Каждое лето по несколько раз, с пацанами на велосипедах ездили к этому озеру. Витька ночевал у бабушки в Лопатино, а мы возле озера в лесу у костра. Спали на голой земле, постоянно переворачиваясь с боку на бок – со стороны костра жарко, а из леса дует прохладный сырой воздух, кусают злющие комары. Короткая летняя ночь тянулась «вечно». С первыми проблесками рассвета залазили по колено в озеро с илистым дном, и пока солнце не поднималось над горизонтом ловили самодельными удочками мелких «серебряных» и «золотых» карасей.
После такой рыбалки, до дома добирался с трудом - бросив в рукомойник улов, засыпал до вечера. Вечером протухших карасей приходилось просто выбрасывать».
Витька подкалывает:
- Санек, после Москвы ты, стал таким умным, даже знаешь как настраивать музыкальные инструменты. Может и мне съездить в столицу? Глядишь поумнею и стану отличником! Мать замучила - тебя ставит в пример.
Отвечаю серьезно:
- Зря смеешься! Учиться хорошо, гораздо легче, чем плохо! И не надо «трястись» на уроках: «Спросят - не спросят». По устным предметам к урокам можно совсем не готовиться - достаточно внимательно послушать учителя и новая тема спокойно укладывается в голове. Витек, я же второй раз в восьмом классе и полгода учился в музыкальной школе.
«Сам себе удивляюсь - все помню!»
24 ноября 1970 год.
Мои уроки на сегодня закончились. На четвертом этаже школы (мой класс на третьем), возле дверей 10 «А», разговариваю с бывшими одноклассниками. Подходит Александр Дмитриевич, в руке тонкая книга. Над головой резко затарахтел электрический звонок.
Учитель указывает ребятам на дверь.
- Идите в класс. Начинайте самостоятельно разбирать следующую тему. Я пока с Сашей пообщаюсь. – Александр Дмитриевич подходит к окну, приоткрывает фрамугу и достав из кармана пачку сигарет, закуривает:
- Саша, как здоровье?
Подхожу ближе.
- Лучше. В октябре бегал примерно по три километра, а до того как выпал снег, уже по пять – до леса и обратно. Вчера попробовал пройтись на лыжах, пока не очень.
Он с наслаждением затягивается.
- Молодец! Не слишком ли нагружаешь себя?
Отмахиваюсь от сигаретного дыма.
- Да нет! Бегаю потихоньку, с удовольствием – не рекорды ставлю, а готовлюсь к заключительной операции.
Потушив недокуренную сигарету, Александр Дмитриевич засовывает ее в пачку и кладет обратно в карман.
- Извини, задымил тебя. Задыхаюсь, но не могу бросить. Учителя тебя хвалят, стараешься. Может и на самом деле отличником станешь!?
Отрицательно качаю головой:
- Видимо не буду. Как не стараюсь, не все предметы поддаются. Не могу осилить «немецкий», да и с «русским» проблемы. Людмила Александровна помогает, даже в сочинениях аккуратно синей пастой мои ошибки подправляет. Но все равно, больше «четверки» не выходит. Вероятно глубоко сидят во мне эрзянские «корни».