Подлунное Княжество

Пусть живет, коли, догадался спрятаться, подумалось Ратибору. Он подошёл к бочке.

— Вылазь. Не трону, — голос у всадника стал хриплым, словно у говорящего ворона Цицерона.

В ответ кто-то заскулил.

— Обделался от страха? — держа оружие наготове, Ратибор обошёл бочку. — Говорю же не…  — всадник осёкся. Ему стало не по себе при мысли, что он мог выстрелить наугад в прячущегося человека. Ведь это была всего-навсего перепуганная девчонка лет тринадцати.

Скорее всего, она укрылась здесь ещё до начала перестрелки. По крайней мере, войдя в пивнушку, всадник её не заметил, хотя постарался отметить каждую мелочь. Наверное, от разбойников спряталась. Перепугалась… А может быть? Ратибор ещё раз посмотрел на девчонку — лицо распухшее, одежда изодрана, тонкие руки, плечи, шея — места живого нет, сплошной фиолетово-чёрный кровоподтёк. Глаза пустые, смотрит сквозь всадника куда-то вдаль, на внутренней стороне худого бедра высохшая кровь… И скулит, скулит, скулит…

У Ратибора потемнело в глазах. Он желал, чтобы тати сейчас были живы, чтобы появилась возможность убить их ещё раз. Нет не убить — теперь бы он бил прицельно, дробя кости, вспарывая животы, посылая долгую мучительную смерть. Надругаться над ребёнком! Такого не позволяли себе даже оборотни-волкодлаки!

— Не бойся, их больше нет, — он протянул закопченную порохом руку, чтобы погладить девочку по голове. В глазах несчастной вспыхнул животный ужас. Визг — пронзительный и страшный, оглушил всадника. Ратибор отпрянул в сторону. Продолжая визжать, девчонка попыталась вскочить на ноги, но не смогла устоять. Опустившись на пол, она поползла прочь, не замечая ни липкой крови, ни мёртвых тел, одержимая одним желанием — спрятаться, забиться в щель, стать незаметной.

— Данка им вчера на глаза попалась, — услышал Ратибор за спиной. Он круто развернулся, вскидывая оружие.

— Не стреляйте, господин всадник! Ради всех Богов не стреляйте! — Ратибор с трудом узнал торговца. Дородное лицо — белее мела, вроде даже пышные бакенбарды поредели. — Это я. Дол.

Всадник спрятал револьверы. Торговец выбрался из-за стойки. Боязливо обходя трупы, приблизился к Ратибору.

— Как вы их! — руки Дола тряслись, словно кур крал, над верхней губой выступили крупные капли пота. — Не верится даже!

— Кто они?

— Сброд. Тати. Их теперь повсюду пруд пруди. Трое грабителей вместе соберутся — сразу продолжатели дела Справедливого. Кошелёк у тебя срезают или рёбра пересчитывают и ещё спасибо заставляют говорить. Всё, мол, для твоего блага. Твоего и прочих простых людей. А если уж как этих — три десятка налетит… Кошмар!

— Почему вы не дали им бой?

— Кому сражаться-то, господин всадник? Здесь одни старики остались. Сидят запертые по домам. Тати их с утра выпускают — для уборки… Мы с моим компаньоном после падения Подлунного, уговорили жителей двух городов объединиться. У Города-18 положение выгоднее, вот и решили туда перебраться. Все уже почти там. Стариков и остатки хозяйства мы собирались к осени перевезти. А тут три дня назад налетели эти, — Дол кивнул в сторону перебитых разбойников.

— Ты их, небось, с хлебом-солью встречал? — усмехнулся Ратибор.

Толстые щёки торговца покраснели, он опустил глаза, наткнулся взглядом на обезображенного мертвеца. Передёрнул плечами и поспешно уставился на какую-то трещину в стене. Встречаться взглядом с Ратибором было не менее страшно, чем видеть истерзанные свинцом трупы.

— А что делать, господин всадник? — из груди торговца вырвался вздох, такой тяжёлый, что повисший над брючным ремнём живот заходил из стороны в сторону. — Мы как горох у дороги. Кто захотел, тот и отщипнул…

Ратибор отыскал взглядом Данку. Девочка доползла до стойки, упёрлась в неё головой и застыла на месте, продолжая скулить.

— То-то я гляжу тебя как пощипали! Живого места нет, курдюк несусветный! — всадник заскрипел зубами. Дол побледнел, ноги стали ватными. Неизвестно откуда взявшийся всадник казался опаснее шайки татей. Перед глазами торговца замелькали разноцветные мошки. Он представил, как сейчас рухнет на залитый кровью пол, лицом лицу с оскалившимся мертвецом или даже в разбросанные повсюду сизые внутренности. Это подействовало не хуже нюхательной соли.

— Не обессудьте, господин всадник, — Долу с трудом удавалось справляться с дрожью в голосе, — я же не говорю ничего. Девчонке-то, конечно, досталось, кто спорит. Я слава богам жив здоров. Коли бы знал, что тати озоровать начнут, я бы Данку спрятал… Но они же сперва даже грабить не стали. Собрали откуп как положено. Потом один, который вроде как за старшего был, заявляет нам. Мы, мол, повсюду власть Справедливого устанавливаем. Вот и Подлунное покорилось… Теперь ваш город тоже под нашей рукой. Мы, мол, здесь останемся как гарнизон… Ну и всем скопом в пивнушку… Первый-то день ещё ничего. Пили, но особо не буйствовали. Потом ещё трое подоспело. Дурман-травы привезли. Тут-то и началось всё. Сперва они к Матильде приставали, к той, что вам мясо приносила. Но ей-то как с гуся вода — встряхнулась и дальше пошла. Даже и довольна ещё — сколько мужиков за её юбку цепляются. Потом один отхожее место с кухней перепутал. Ввалил со спущенными портками. Там Данка закуску готовит… Девчонка с перепугу-то закричала, а тот озверел прямо… На крик остальные сбежались… Вспоминать страшно, господин всадник.

— А ты, значит, смотрел на всё, да ещё пива им подливал?! — серые глаза всадника метали молнии. — Ещё за брюхо своё переживал! Как бы тебе сало не попортили!

— Мне нож к горлу приставили, господин всадник, — всхлипнул торговец. — К тому же… по правде сказать… Девчонке сейчас плохо конечно, но… оклемается… время опять же… лечит… как говорится. Забудет, словно и не было ничего. А мне посмотрите, какой убыток, — он скорбно оглядел разгромленный зал.

В то же мгновение Долу показалось, что наступил конец света. Неведомая сила оторвала его массивное тело от земли и тряханула так, что сердце подскочило к горлу и застряло там. Что-то стремительное и твёрдое впечаталось в губы с такой силой, что сердце сразу же провалилось в желудок, вслед за ним, как показалось торговцу, посыпались зубы, и упала челюсть. Сперва вспыхнула молния, потом наступила темнота.

— Вставай! — услышал он сквозь шум в ушах. — Пока добром прошу.

Дол с трудом разлепил веки. Как ни странно всё было как прежде, если не считать солоноватого привкуса во рту.

— Грязный купчишка! — опасаясь поворачивать голову, торговец скосил глаза и увидел странно высокого Ратибора. Всадник потирал кулак. — Ты ещё смеешь барыши подсчитывать! Вставай немедленно!

Сообразив, что это ни грозный пришелец стал выше ростом, а он, Дол, сидит в лужи крови, упираясь локтем в мёртвое тело, торговец с удивительным для такого грузного тела проворством, вскочил на ноги. Он выплюнул на пол сгусток крови. Все зубы оказались целы, кроме одного. Оно и к лучшему, мелькнуло у торговца, всё равно гнилой был. Теперь зато лекарю платить не надо.

— Вы зуб мне выбили, господин всадник, — Дол постарался выглядеть жалким и раздавленным. — Губы разбили…

— Ничего. Время, говорят, лечит. Слыхал про такое? — Ратибор смерил торговца взглядом. На губах всадника появилась усмешка, которая заставила торговца покрыться гусиной кожей.

— Надо бы девочку в чистое помещение… , — Дол чувствовал, что если он не переменит тему, придётся ближе познакомится с кулаками всадника. — Натерпелся ребёнок. Здесь кровь, мертвецы… Как бы ей хуже не стало?

Брови Ратибора поползли вверх, ухмылка хоть и осталась презрительной, но торговец понял — больше пока бить не будут.

— А Сиггурд-то не дурак был, когда с Кроном до кровавых соплей о гуманизме беседовал, — покачал головой всадник.

— О чём это вы? — не понял Дол.

— О птичках! — отрезал Ратибор. — Куда девочку переносить будем?

— Давайте на кухню, господин всадник. Там хоть и стены дырявые, после ваших выстрелов. Но без всего этого, — торговец обвёл рукой зал пивнушки, больше смахивающий на бойню.