Пять поросят

Название романа взято из английской детской считалки, полный перевод выглядит так:

Первый поросёнок на рынок пошёл,

Второй сидел дома и ждал,

Третий кусок мяса нашёл,

Четвёртый палец сосал,

А пятый жалобно визжал.

Эркюль Пуаро с искренним интересом и пониманием смотрел на молодую женщину, которую только что ввели в кабинет.
Её письмо к нему было предельно ясным. Молодая леди обратилась с просьбой принять её – и ни единого намёка на предполагаемую цель этой встречи. Крайне сжатое обращение, написанное в сухом, деловом стиле. Только уверенность и изящность почерка указывали на юный возраст.

И вот она перед ним – во всей красе. Высокая, стройная молодая женщина едва за двадцать. На такую невозможно не обратить внимание. Одета со вкусом – элегантный костюм модного покроя и роскошные меха, обвивающие плечи. Гордая осанка, нежный изгиб шеи, высокий аристократический лоб, чувственно вздёрнутый носик и волевой подбородок. Жизненная энергия просто переполняла её, и именно это придавало её красоте особое очарование.

Всего минуту назад Пуаро ощущал себя старой развалиной. Она вошла – и все его чувства обострились. Он словно вмиг помолодел!

Он встал, поприветствовать молодую леди, и почувствовал на себе внимательный изучающий взгляд тёмно-серых глаз. Она словно решала про себя, стоило ли обращаться к нему, и не скрывала этого.

Она села. Пуаро предложил ей сигарету. Минуту или две она курила, продолжая пытливо рассматривать его.

Пуаро вежливо начал:

- Что ж, лучше сразу всё прояснить, не так ли?

Она вздрогнула.

- Простите?

Лёгкая, приятная хрипотца в голосе очень шла ей.

- Вы пока ещё сомневаетесь – тот ли я, кто способен помочь вам, или обычный шарлатан. Ведь так?

Она улыбнулась:

- В какой-то степени вы правы. Видите ли, месье Пуаро, я вас представляла совершенно другим.

- Я оказался чуть старше, чем вы предполагали, не правда ли?

- Да, и это тоже, - она замолчала и, после недолгого колебания, продолжила. – Буду откровенной. Для моего дела мне понадобится лучший в вашей области.

- Будьте уверены,- сказал Пуаро. – Я лучший.

- От скромности вы, я вижу, не помрёте, - заметила Карла. – И всё-таки я склонна поверить вам на слово.

Пуаро поспешил успокоить её:

- Да, я не похож на героя детективных историй, но уверяю вас: в нашем деле физическая сила – не главное. И обычные полицейские методы ни к чему. Я, знаете ли, не из тех, кто ползает на коленках в поисках следа от подошвы или окурков и исследует каждую примятую травинку. Моя задача проста – уютно устроиться в кресле и думать. Здесь, - он постучал пальцем по лысеющей макушке. – И происходит вся работа.

- Понимаю, - Карла Лемаршан кивнула. – Поэтому я обратилась к вам. О ваших необычных методах расследования ходят легенды. Но в этот раз вам придётся совершить невозможное.

- Что ж, - сказал Пуаро. -Звучит многообещающе.

Он надеялся, его энтузиазм приободрит её.

Карла глубоко вздохнула.

- Моё имя- не Карла, - призналась она. – А Кэролайн. Меня назвали в честь матери. И хотя я известна под фамилией Лемаршан, родилась я в семье Крэйлов.

Лоб Пуаро пересекла морщина недоумения, мгновение спустя разгладившись. Он пробормотал:
- Крэйлы… кажется, припоминаю…

- Мой отец был художником, довольно известным. Многие считают его великим. И я согласна с ними.

- Эмиас Крэйл? – уточнил Пуаро.

- Да, - помолчав немного, она продолжила. – А мою мать судили за убийство.

- Ага, - оживился Пуаро. – Помню, хотя и смутно. В то время я был за границей. Это было так давно…

- Шестнадцать лет назад, - подсказала девушка. Её лицо побледнело. Глаза лихорадочно блестели.- Понимаете ли вы меня? Мою мать судили и приговорили… Присяжные обнаружили некоторые смягчающие обстоятельства, и казнь через повешение заменили пожизненной каторгой. Но она не продержалась и двух лет. Понимаете? Всё закончилось ещё одной смертью, - от волнения она не могла продолжать.

Пуаро мягко произнёс:

- И что же?

Карла сложила руки в молитвенном жесте и заговорила, то и дело прерываясь, со странной торжественностью в голосе:

- Вы должны ясно представлять себе, что мне пришлось пережить. Мне было всего пять, когда это… произошло. Слишком мало, чтобы понять что-либо. Конечно, я помню маму и папу, и неожиданный отъезд куда-то за город. Помню, это была свиноферма, помню добродушную толстушку – фермерскую жену. Все были добры ко мне, но относились с каким-то непонятным сочувствием. Я чувствовала: что-то не так -но не могла понять, что именно.

Ещё я помню, как плыла на корабле – восхитительное путешествие – и через несколько дней очутилась в Канаде. Дядя Саймон встретил меня. Мы жили втроём – он, я и тётя Луиза. Когда я спрашивала, где папа с мамой, мне отвечали, что они скоро приедут. Спустя некоторое время я каким-то образом узнала, что они оба мертвы, хотя мне, кажется, никто об этом не говорил. Да и зачем? – тогда я была так счастлива, что почти не думала о них. Дядя и тётя были добры ко мне, в школе я завела целую ораву друзей, так что со временем забыла, что у меня была другая семья и другое имя. Тётя Луиза объяснила: так меня зовут в Канаде, и тогда я не видела в этом ничего странного – просто канадское имя – а потом я и не вспоминала, что было какое-то другое.

Она вскинула голову и посмотрела на Пуаро довольно дерзко:

- Взгляните на меня. Встретив меня на улице, вы бы наверняка сказали: «Вот девушка, которой не о чем беспокоиться!». Я богата, совершенно здорова и в достаточной мере привлекательна. Живи и наслаждайся!Мне двадцать, и любая девушка мечтала бы оказаться на моём месте.

Но в определённый момент я начала задавать вопросы. Об отце и матери. Какие они и чем занимаются? Дядя и тётя сдерживали мой натиск как могли, но я слишком упорно желала выведать правду. И в конце-концов получила, что хотела. Сполна.

В двадцать один год я уже имела право распоряжаться отцовским состоянием, и припугнула их: если они не скажут мне правду, не буду помогать им. Деваться им было некуда. И потом, мне в руки попало предсмертное письмо матери.

Её лицо омрачилось. Мстительные огоньки, минуту назад мерцавшие по краям зрачков, потонули в тёмных глубоких омутах.

- Вот как я узнала, - сказала она. – Что маму судили за убийство. Это было… так ужасно.

Она помолчала, собираясь с мыслями. Затем продолжила:

- И вот ещё что. Я помолвлена. Уже давно. Говорили, рано думать о свадьбе, пока мне не исполнится двадцать один. Теперь я знаю почему.

Пуаро пошевелился в кресле и впервые за время этой волнительной исповеди задал вопрос:

- И как отреагировал ваш жених?

- Джон? Ему всё равно. Он говорит, это ничего не меняет. Мы просто влюблённая парочка, Джон и Карла, а прошлое не имеет значения – так он говорит.

Она подалась вперёд:

- Мы всё ещё намерены пожениться. Но мне не всё равно. Прошлое имеет огромное значение для меня… да и для Джона тоже. Потому что прошлое неизбежно влияет на будущее, - её ладони сжались в кулаки. – Видите ли, мы оба хотим детей. Но нам не хотелось бы видеть, что наши дети растут в постоянном страхе.