Страница 6 из 9
И вдруг с реки донесся нечеловеческий вопль.
– Что это? – прошептала Алиса.
– Что это? – громко спросил Дункан.
Соколиный Глаз и могикане только напряженно прислушивались. Разведчик объяснил своим спутникам, что это не боевой клич индейцев. Однако никто не смог объяснить происхождения странного звука.
Соколиный Глаз распорядился, чтобы девушки шли спать в дальнюю пещеру. Сестры долго не могли заснуть. Они сильно тревожились – не за себя, а за старика отца, который, несомненно, беспокоился о том, куда пропали его дочери.
– Как глупо было с нашей стороны пуститься в эту поездку! – шепнула Кора сестре. Алиса грустно опустила голову.
Снаружи снова донесся ужасный вопль, и вслед за тем наступило долгое молчание. Путешественники переглядывались, со страхом ожидая продолжения. Суровая твердость разведчика сменилась неуверенностью. Его ловкость и опытность оказались бессильны перед неминуемой опасностью.
8. Тревожная ночь
Соколиный Глаз в сопровождении могикан и Хейворда вышел из пещеры. Необходимо было все же выяснить, откуда доносятся зловещие вопли. Мужчины поднялись на скалу, готовые отразить нападение, откуда бы оно не исходило. Девушки последовали за ними и встали чуть поодаль.
Сильный ветер реял над рекой. Луна поднялась, ее свет играл на поверхности воды; край скалы, на котором стояли люди, был погружен в густую мглу. За исключением гула падающей воды да сильных вздохов порывистого ветра все было тихо. Напрасно глаза путешественников напряженно всматривались в противоположный берег. Неверный свет луны обманывал зрение встревоженных людей, и их взгляд встречал только обнаженные утесы и неподвижные деревья.
Снова раздался тот же звук. По-видимому, он доносился с реки.
– Какой странный вопль, – заметил Соколиный Глаз. – Если кто-нибудь понимает, в чем дело, пусть скажет. Я считаю, что это нечто сверхъестественное.
– Эти звуки хорошо знакомы мне, – сказал Дункан, – я часто слыхал их на поле сражения. Это ржание испуганной лошади. Вероятно, это мой конь видит опасность. Я не смог узнать его голос, пока сидел в пещере, но на открытом воздухе не могу ошибиться.
– У-у-ух, – только и произнесли могикане. Соколиный Глаз подумал немного и ответил:
– Я плохо знаю повадки лошадей. Думаю, на берегу собрались волки… Ункас, – обратился он к молодому индейцу, – сойди-ка в пирогу, спустись по течению и швырни в стаю волков горящую головню, иначе мы останемся без лошадей. Между тем завтра нам необходимо двигаться быстро.
Молодой туземец спустился к воде, как вдруг раздался протяжный громкий вой. Казалось, волки бросились наутек, испугавшись какой-то неожиданной опасности.
Ункас поспешно вернулся обратно. Трое друзей снова стали совещаться, затем в молчании уселись на скале. Им требовалось время, и немалое, чтобы осмыслить, какие действия придется предпринять в сложившейся ситуации. Дункан тем временем, не желая мешать своим проводникам, устроил девушек на ночлег в расщелине на груде веток. Сам он расположился неподалеку.
Шли часы. Ничто не нарушало тишины и спокойствия ночи. Луна поднялась высоко, и ее отвесные лучи освещали двух сестер, которые мирно спали, обнявшись. Дункан прикрыл сестер большой шалью Коры, потом опустил голову на обломок камня и вскоре тоже задремал. Со стороны Давида несся такой громкий храп, который в минуту бдения воз мутил бы его же собственный слух. Словом, кроме разведчика и могикан, всех одолел сон. Только бдительные стражи не знали усталости.
Наконец над верхушками деревьев появилась розовая полоса и возвестила о наступлении нового дня. Тогда Соколиный Глаз впервые пошевелился, прополз вдоль утеса и разбудил крепко спавшего Дункана.
– Пора в путь, – прошептал охотник. – Разбудите девушек. Я подведу пирогу. Приготовьтесь спуститься к реке.
– Кора! Алиса! Вставайте! Пора в путь! – произнес Хейворд, склоняясь над спящими сестрами.
Вдруг раздались выстрелы с противоположного берега. Несчастный учитель пения от страха выскочил из своего укрытия, выпрямился во весь рост и тут же поплатился за это. Оглушительный залп донесся с противоположного берега, и Гамут без чувств упал на камни. Завязалась перестрелка. Соколиный Глаз выстрелил из своего ружья и убил одного из врагов наповал. Дикари отступили, яростные крики смолкли.
– Индейцы вернутся, – заметил Соколиный Глаз. – Мы должны продержаться, пока Мунро не пришлет нам на помощь солдат.
– Кора, – обратился к старшей девушке Дункан, – войдите с Алисой в пещеру, там вы будете в безопасности, и позаботьтесь о Гамуте. Он скоро придет в себя.
Сам Хейворд присоединился к разведчику и могиканам, которые все еще лежали в узкой расселине между двумя пещерами.
Тем временем дикари переправились на ост ров. Четыре индейца выскочили из-за засады. Ожидание нападения было до того мучительно, что Хейворд чувствовал непреодолимое желание броситься им навстречу. Однако его остановило спокойствие Ункаса и сдержанность разведчика. Гуроны перепрыгнули через черные гряды скал, которые возвышались перед ними, и с воем кинулись вперед.
Ружье Соколиного Глаза, которое он любовно называл «оленебоем», медленно поднялось над кустами, и из длинного ствола вылетела роковая пуля. Передний гурон упал между утесами.
Остальные дикари стремительно бросились вперед. Между Дунканом и могучего сложения краснокожим завязался рукопашный бой. Соколиный Глаз тоже схватился с дюжим индейцем. Силы противников были практически равны. Острый нож мелькнул в воздухе, страшные объятия сдавили запястья разведчика. Соколиный Глаз напряг мускулы. Ему удалось освободиться от врага и одним ударом ножа пронзить его грудь.
Хейворд боролся со своим врагом на краю отвесной скалы, и смерть грозила молодому офицеру. Индеец выбил из рук Хейворда его тонкую шпагу. К счастью, Хейворду тоже удалось обезоружить гурона, и нож индейца со звоном упал на камень. Гурон сдавил горло Дункана железными пальцами. Молодой майор начал терять сознание. В эту минуту над головой индейца сверкнуло лезвие ножа. Пальцы гурона разжались, и сильные руки Ункаса оттащили Дункана от края пропасти.
9. Перед лицом опасности
– Я хочу поблагодарить тебя, Ункас, – сказал Дункан, когда бой окончился. – Ты спас мне жизнь. Теперь я твой друг навеки и никогда не забуду, чем тебе обязан.
Ункас приподнялся и протянул Хейворду руку.
В момент дружеского рукопожатия молодые люди с искренней симпатией смотрели друг на друга. Дункан совершенно забыл про общественное положение своего товарища. Однако недолго им удалось предаваться дружеским чувствам.
На расстоянии нескольких десятков метров от убежища путешественников рос старый дуб. Посреди листвы, едва прикрывавшей узловатые ветви дерева, устроился вооруженный гурон. Индеец то прятался за ствол, то выглядывал из-за ветвей, производя выстрелы из своего ружья.
– Держи его под прицелом, мальчик, пока я заряжу «оленебой», – обратился Соколиный Глаз к Ункасу. – Потом мы с тобой одновременно выстрелим в дерево с разных сторон.
Гурон стрелял беспорядочно, торопливо. Однако его пули иногда достигали цели. Внезапно рука Хейворда дернулась, а на мундире проступила кровь. Наконец гурон попытался занять более выгодную позицию на нижней ветке, чтобы прицелиться получше. Соколиный Глаз воспользовался этим и выстрелил. Тело дикаря закачалось в воздухе, задергалось в предсмертных конвульсиях, но ни один стон не вылетел из его губ. Мужество врага произвело впечатление на разведчика – да и простая человеческая жалость оказалась не чуждой суровому жителю лесов. Прогремел второй выстрел «оленебоя». Индеец рухнул в пенящиеся волны реки. Соколиный Глаз покачал головой и укоризненно пробормотал:
– Это был последний заряд пороха, последняя пуля… Я поступил, как мальчишка. Ну не все ли мне было равно, живой или мертвый он свалится в воду!.. Ункас, мальчик мой, пройди-ка к пироге да принеси оттуда большой рог. Там все остатки нашего пороха. Подозреваю, мы скоро истратим его до последней крупинки.