Omniphobia

Справа раздался шум - шипение и топот огромного количества ног. Он нарастал с каждой минутой, вызывая в груди панику – казалось, что приближается гигантский локомотив. Многоногая змея спешит ко мне. Она сожрет меня. Подчиняясь порыву, я поставил ногу на край холодной, сырой дыры. Грохот был совсем близко. Одним рывком перемахнув за раму, я приземлился на ноги.

*

Свист. Глухой удар, от которого по ногам пошла пугающая судорога. А затем меньше, чем через мгновение - пронзительный грохот, пробирающий до самых костей. Что-то обваливается, в воздухе воет воздушная сирена, а тебя охватывает паника.

Я не заметил, как начал бежать прочь от рокота, шума самолетов и грохота падающих снарядов. Где-то ещё я слышал истошный вой и знал, что за мной продолжают гнаться. И ни в коем случае нельзя дать себя нагнать.

«Выход. Здесь должен быть какой-нибудь выход!» - вертелась в моей голове мысль, пока я обводил взглядом полуразвалившиеся здания и окна в них, стараясь спасти свою жизнь.

Я рванул к зданию. Что это было за строение, сказать сложно – оно казалось мне смазанным и почти жидким, как содержимое лавовой лампы, но если я хотел выжить, то мне нужно было бежать именно к нему.

В стене был большой озарённый желтоватым светом оконный проём. Единственное осязаемое и реальное в этом густом желе. Откуда-то я знал, что это и есть выход. Что-то за моей спиной вновь грохнуло, я пошатнулся и почти кувырком запрыгнул в светлый проём. Лицо обдало жаром.

*

Огонь. Всё было в огне. Горели стулья, стены, потолок. Пламя плясало и сжирало всё дотла, оставляя за собой только непроглядную черноту. Назад выскочить не получилось - обратной дороги не было. Глухая горящая стена.

А потом меня оглушило стрельбой. Кто-то стрелял в меня автоматной очередью. Меня трясло, но я не чувствовал боль.

Я её уже очень давно не чувствую.

Я опустил взгляд на свою грудь – пули проходили насквозь, оставляя после себя пепельные дыры. Наверное, я и правда похож на изувеченную книгу…

Нет. Это не мои воспоминания.

Я рванулся с места, стараясь скрыться от громыхающих за моей спиной выстрелов. Петлял зигзагами по жаркому, замкнутому пространству, подчиняясь слепому инстинкту.

Передо мной появился тёмный проём двери. Подвал. Он всегда здесь был?

Я знал, что во время пожара не стоит спускаться в подвальные помещения, но прежде, чем я успел это осознать, тяжелая дверь захлопнулась за моей спиной, а мне в лицо ударил затхлый, влажный запах подземелья. Я нёсся вниз по скользким ступеням, еле успевая переставлять ноги.

*

Наверх возвращаться нельзя. Уже не помню, почему. Я спускаюсь по этим ступеням уже очень долго.

Сколько времени прошло? Внутренние часы не отвечают на этот вопрос. Может, всего несколько минут. А может, несколько жизней. А проклятые ступени и не думали кончаться, разрази их гром. И почему я не прихватил с собой фонарь? Было, кажется, некогда. И зачем я спускаюсь?

Шаги замедлились. Остановился посреди лестницы, растерянно осматриваясь. Зачем лестница? Почему вниз? Наверх нельзя, это точно. Но почему? А стоит ли вообще куда-то идти?

Что-то сзади пронзительно закричало, заскрипело, засвистело. Сжался. Прислушался. Вроде тишина. Нет. Он есть. Звук пробирает до самых костей. Пронзительный. Жуткий. Немой звук. Звук, которого не существует. Но он есть. И он пугает. Его нельзя описать, но от него мурашки по коже. Это звук, который не прозвучал. Который должен был прозвучать, но его нет. Мёртвый звук. Звук вообще может погибнуть?..

Размышлять об этом не хотелось. Нужно спускаться дальше – наверх точно нельзя. Именно оттуда раздается этот немой звук.

*

Лестница закончилась. Остановился.

Дальше был тупик. Это конец – тупик всегда означает конец. Но где выход? Где подсказка?

Вместо подсказки – три двери.

Нет, это были не двери. Это зеркала – сквозь них не пройти. В каждом зеркале – человек. Один и тот же… Нет, они разные. Даже слишком разные – нельзя перепутать. Это подсказка? Выход? Они враги или друзья – эти трое?

Человек слева – друг. Но он уже мертв. Бесконечно давно. Он взрослый, но не прожил и половины отведенного ему срока. Он любил рисковать. И этот риск стоил ему жизни. Он хочет только одного – покоя. Вернуться туда, где его место. К тому, кто его уже давно ждет. Нет. Это не выход.

Справа стоял молодой парень. Уверенный в себе, сильный. Он может если не всё, то очень многое. И он это знает. Он почти всесилен, но он не свободен. Но его нисколько не пугает его тюрьма. Его ничто не пугает. Он не умеет бояться. Это хорошо. Страх очень изнуряет. Хочу так же. Он трезво мыслит и может управлять. У него есть эта сила. И он готов ею пользоваться. Наверное, это выход? Тянет к нему. С ним легко.

Но нет – есть третья дверь. Третье зеркало. Кто стоит там?

Он мне не нравится. Этот третий – он слабый. Пытается казаться не тем, кем он является. Прикрывается маской, а сам находится в вечной борьбе. Сам от себя не знает, что ожидать, и меньше всего доверяет именно себе. Он не умеет управлять, но пытается. Его попытки смешны. Он много знает, много умеет, но всё это ему не нужно. С ним тяжело. Быть им тяжело.

Шаг вправо. Что-то тянет меня вправо – не хочется сопротивляться. Чуть кольнуло в груди. Опустил взгляд. Малиновая нить. Яркая, но с каждым шагом она становится всё темнее. Тускнеет. Это, наверное, плохо. Но ничего – как только я выйду, то всё будет кончено. И нить не будет иметь значения. Я буду жить без неё. Я буду жить ради механизма. Я буду жить, чтобы совершенствовать его – в нём столько неполадок. Работы хватит не на одну вечность. И теперь эта вечность у меня есть. Вечность и полный контроль. Что может быть лучше?

Левую щёку резануло тупой болью.

Нет. Я знаю, что может быть лучше.

Это не то, чего я хочу. Это не то, зачем я здесь. Я здесь по другой причине. Я здесь ради брата. И ради моих друзей. Мне не нужен контроль.

Нить натянулась, и всё мое тело пробила дрожь. Сердце предательски пропустило пару ударов, а перед глазами замелькали образы. Кто-то звал меня. Истошно, отчаянно звал. Боль была почти невыносима, но я знал, что нужно делать. Эта серая нить – не моя.

Я поднял взгляд в зеркало, из которого на меня мёртвыми, злыми глазами смотрел Механик. Я не хочу им быть. Я поклялся брату, что я смогу выбраться отсюда. И смогу всех их спасти. И не тебе меня останавливать, бесчувственная ты сволочь!

Я рванулся прочь и, не рассчитав, повалился спиной на зеркало по середине. Но вместо звона разбитого стекла я услышал далекий шум дождя…

*

Перед глазами всё плыло, а под ладонями ощущалось что-то мягкое. Кажется, я где-то лежал. Судя по всему, на кровати.

Надо мной кто-то навис, и сквозь сон я услышал знакомый голос:

Приятель, ты уже проснулся? Тогда приводи себя в порядок и спускайся вниз, я буду там тебя ждать. Мы уже начинаем опаздывать.

И прежде, чем я успел что-либо сказать, меня прервал хлопок двери.

Semper idem (лат.) - всегда тот же. Латинская фраза, которая означает сохранять душевное спокойствие, не терять лица, оставаться самим собой, когда человек находится в разных жизненных ситуациях, несмотря на то, удачно они для него складываются или наоборот — неудачно. В русском языке есть аналог данной фразе: «В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй». Выражение встречается у Цицерона: «Проявлять неумеренность, как в дни несчастий, так и в дни счастья — признак ничтожности. Самая прекрасная черта во всех случаях жизни — ровный характер, всегда одно и то же выражение лица».

He is a fool that forgets himself (англ.) - Тот дурак, кто о себе не помнит.

========== XVIII. Noli timere ==========

??? неизвестного месяца ???? года. День ???

Какое-то время я продолжал просто лежать, даже не пытаясь открыть глаза – что-то подсказывало мне, что пока не стоит этого делать. Где-то на фоне слышался негромкий шум – капли дождя часто перестукивали по, кажется, крыше дома и оконному стеклу. Такой простой звук, но разум судорожно уцепился за него, стараясь медленно привести себя в относительный порядок. Ритмичный стук успокаивал. Настраивал на привычный ход мыслей. Как раз то, что мне сейчас было необходимо. Тяжело выдохнув, я принялся перебирать в голове фактами. Итак…