Страница 8 из 18
Тем не менее, наша армейская группировка, во главе с танковым соединением полковника Мамонова столь успешно захватила город, что отступившие немцы даже не успели взорвать свои основные военные объекты. И в том числе танковую школу, порт, аэродромы, а также находившиеся в лесах фортификационные сооружения.
Естественно, что этим всем воспользовались победители. За исключением окружающих Мамоново лесов. Собрав в них трофейную технику и демонтировав кое-что из обороны, леса признали миноопасными, окружили колючими заграждениями и запретили местному населению посещать их.
Но русский человек от природы любопытен, особенно если рядом что-то запрещенное. Не исключение и гарнизон. Военнослужащие, в первую очередь офицеры и мичмана, стали похаживать в лес, тем более что там было полно грибов, ягод и разнообразной дичи.
Так все и оставалось, на время моей стажировки.
А сделал это отступление я специально, чтоб было понятнее то, о чем расскажу.
В один из дней, после обеда, мы с Сильницким стояли у штаба отряда, где он дискутировал с замполитом и еще несколькими офицерами по поводу состоявшегося накануне матча между московскими «Спартаком» и «Динамо». Дискуссия была живой и темпераментной.
В это время из дверей штаба вышел толстый капитан 3 ранга с повязкой «РЦЫ» на рукаве кителя и болтающимся у бедра пистолетом.
– Никак снова дежуришь, Сергеич!? – весело спросил его замполит.
Тот что-то «рыкнул» и хмуро продефилировал мимо группы.
– Пилите, Шура, пилите! – раздался ему вслед чей-то возглас, и все присутствующие взорвались смехом.
«Кап три» вздрогнул, полуобернулся и, покрутив пальцем у виска – мол «чокнутые», двинулся дальше по аллее, затем споткнулся и едва не упал. Хохот усилился.
Я тоже улыбался, хотя ровно ничего не понимал.
Заметив это, багровый от смеха замполит в чине капитана 2 ранга обратился к Сильницкому, – Петрович, ты поведай как-нибудь, своему старшине о нашем Шуре. А то действительно подумает, что мы «того», и тоже повертел пальцем у виска.
– Непременно, – улыбнулся тот, и когда мы вернулись в свой кабинет, расположенный в ближайшей казарме, рассказал следующую историю.
Этот капитан 3 ранга, командир роты рулевых-сигнальщиков, был «притчей во языцех» в гарнизоне. Служил он исправно, но был непередаваемо скуп и всячески старался улучшить свое благосостояние. То разводил помидоры на своем приусадебном участке за домом, чтоб затем продать – они у него померзли. То пытался собирать на берегу моря после шторма янтарь, чтоб реализовать его перекупщикам – едва не унесло морем. Затем стал разводить кроликов – те подохли. Короче не везло.
– Зная такую слабость за коллегой, – повествовал Сильницкий, офицеры часто над ним подтрунивали, предлагая самые невероятные способы обогащения. Один даже посоветовал сдать на выходные в аренду курсантов роты, которой тот командовал, мол председатель соседнего колхоза обещал хорошо заплатить. Штурман обиделся и подал на доброхота рапорт замполиту.
Прошлой осенью, пытаясь реализовать очередную свою коммерческую задумку, наш «купчик», как его тогда звали, пригласил своего близкого приятеля – тоже командира роты, и, кстати, моего помощника, в лес за грибами.
Мол, наберем, насушим и свезем в Калининград. Там кооператоры предлагают хорошую цену. А урожай на них, и особенно боровики, в наших местах в тот год, между прочим, был небывалый.
Сказано – сделано. Экипировались, изготовили примитивные щупы, чтоб на минах не подорваться и двинули в лес.
На опушке, за остатками «колючки», грибы были так себе, расхожие – волнушки да моховики. Белых – единицы.
Побродили там с час – притомились, перекусили, и, приняв грамм по двести спирту для бодрости, решили пойти вглубь.
При этом «купчик» предложил напарнику идти первым – ты минер (тот командовал ротой торпедистов) – тебе и карты в руки.
Пошли. И не ошиблись. Вскоре набили боровиками рюкзаки и прихваченные с собой объемистые полиэтиленовые пакеты. Да вот незадача, заблудились. Бродили – бродили и вышли к старым немецким укреплениям.
А тут ливень. Делать нечего, забрались в какой-то вросший в землю бункер, благо имелся электрический фонарь.
Внутри остатки солдатских нар с заплесневелым тряпьем, на полу несколько касок «фельдграу», пустые разбросанные ящики и коробки от противогазов. Минер сел на какой-то ящик и закурил, а «купчик» стал шариться по бункеру – вдруг, что полезное для хозяйства найдется.
И в углу, под ржавой кроватью, обнаружил запертую металлическую шкатулку. Когда приятели вскрыли ее имевшимся у них туристическим топориком, то обнаружили там пачку полуистлевших рейхсмарок, покрытый плесенью фотоаппарат «Ролленкорд» и матово сияющий граненый слиток. Был он сантиметров десять в диаметре, длиной вдвое больше и весело искрился в лучах света.
– Золото! – прохрипел штурман и прижал слиток к груди.
– Вряд ли, – ответил минер, и офицеры стали внимательно рассматривать находку. По длине слиток имел двенадцать граней, был не по виду тяжелым и клейменым – на торце миниатюрный орел со свастикой.
– А я тебе говорю золото, – вновь заявил «купчик». – Смотри, все признаки налицо: и цвет и вес и клеймо. Я такое, кстати, уже видел у одного из наших офицеров на трофейном серебряном портсигаре.
– Ну и что будем делать? Сдадим государству? Премию получим. Тут килограмма три будет – взвесил на руке слиток минер.
– Ты что, совсем от службы охренел?! – взвился приятель. – Получим жалкие копейки, потом век себе не простим. Такой шанс бывает раз в жизни. Нужно продать. А деньги поделим!
– Ну… я не знаю…
– А я знаю! У тебя, слышал, знакомый ювелир в «Кенике» есть?
– Да, брат жены.
– Ну вот, все в руку! Через нее установим, какой пробы это золото, сколько за него можно запросить и через кого «толкнуть». Только в гарнизоне не болтай. Ни дай бог до особиста дойдет – сядем.
На том и порешили. Слиток «кап три» сунул в свой мешок, поручив товарищу пока договориться о встрече с родственником.
На следующий день, на конспиративной встрече – продолжил Сильницкий, – «помощник» рассказал обо всем мне. И мы приняли решение не торопить событий, и точно выяснить, что же это за слиток. Ну, а затем действовать по обстоятельствам. Тем более что время не торопило. В ближайшие дни, понукаемый «купчиком» минер созвонился с кенигсбергским ювелиром и договорился о встрече.
Затем выехал к нему, имея в кармане пакетик с несколькими граммами металлических опилок от того слитка, полученных от приятеля.
Как показал проведенный там анализ, золота в слитке не было ни грамма. Присутствовали, латунь, бронза и еще какой-то неизвестный металл. Хотя клеймо действительно имело отношение к банковскому ведомству третьего Рейха. И это не удивительно, к концу войны Германия испытывала хронический недостаток в цветных металлах и считала их стратегическим сырьем. А может быть из таких слитков они собирались чеканить монеты. Кто знает?
Кстати, аналогичное заключение я получил и по своим каналам. Перед поездкой помощник поделился несколькими крупинками «золота».
Короче, никакого «сигнала» заводить не стал.
И тут мой каплей – торпедист попросил «добро» на розыгрыш приятеля. Тем более что после возвращения еще не встречался с ним – того на несколько дней отправили в командировку за молодым пополнением.
– А каким образом? – поинтересовался я, – он человек своеобразный, шуток не приемлет, как бы тебе это боком не вышло.
– Ничего, – смеется каплей. У меня даже сценарий есть. По «Золотому теленку». Там Остап Бендер Шуру Балаганова «развел», предоставив ему делить якобы золотую двухпудовую гирю. Помните его крылатую фразу? – Пилите Шура, пилите, она золотая!
– Ну, что с тобой делать? – развел я руками, – давай, коли так. Для пользы дела. Тем более что проучить нашего штурмана стоит. Очень уж силен в нем дух стяжательства, а это к добру не приведет.
И минер организовал такой розыгрыш, что, как ты видел, памятен и сегодня.