Страница 12 из 18
Через некоторое время в кабинете появляется что-то напевающий Мефодьевич с папкой в руках, подходит к сейфу и распахивает его дверцу. Следует оглушительный взрыв, сопровождающийся снопом огня, дыма и воплем перепуганного Гуменюка.
В кабинет вбегают ничего не понимающие сотрудники отдела Матяев с Минченко, за ними появляется начальник – капитан 2 ранга Лисицын.
– Что тут у вас за война? – спрашивает он, невозмутимо дымя сигаретой.
– Да вот, – указывает Габидулин на обсыпанного разноцветным конфетти приятеля, – разной херни в сейф напихал, а она взрывается, работать мешает.
– Ну, как же так, батенька, поосторожней надо быть, – назидательно произносит начальник и уходит к себе.
На несколько минут в кабинете воцаряется тишина, а затем все начинают хохотать.
– Твоя взяла, татарин, – хрипло произносит Гуменюк, стряхивая с лысины конфетти.
– Это тебе Вася за перец, ты уж не сердись, – ласково бормочет Габидулин, продолжая работать с документом.
И вот он уходит на боевую службу.
В отличие от Лазебного, Мариоз Галимович как всегда хмур и сосредоточен. Он несколько раз сам звонит на лодку и уточняет время выхода.
На доклад к Худякову ему идти к пятнадцати часам. Мы посещаем камбуз и, отобедав, возвращаемся в отдел. Там Габидулин еще раз проверяет содержимое своей секретной шкатулки, после чего запирает ее в стол.
– Миша, а чаю, ты взял? – обращается к нему Гуменюк. Мишей он называет приятеля в периоды благодушия, которые наступают между ними после очередной подначки.
Габидулин хмурит свои густые брови и на минуту задумывается.
– Взял, но запас не помешает.
– Ну, так докупи в кафе, туда как раз цейлонский привезли, – заботливо произносит Гуменюк.
Как только приятель уходит за чаем, он стучит кулаком в стену и в кабинете появляется капитан-лейтенант Дятчик с молотком и несколькими гвоздями, которые они быстро заколачивают в нижнюю планку стола, находящуюся под ящиком со шкатулкой.
После этого Веня исчезает, а Мефодьевич, напевая что-то про Галю, которую козаки увезли с собою, расхаживает по кабинету, время от времени поглядывая в окно.
Минут через десять появляется Габидулин с десятком пачек чая в пакете и на пробу сразу же заваривает одну из них.
– Миша, а ты не опоздаешь на доклад? – интересуется Гуменюк и смотрит на часы. Уже половина третьего.
– Не твоя забота, выйду без пяти, чего спешить, – бурчит Габидулин, прихлебывая чифирь.
Ровно в указанное время он отпирает ящик стола и пытается его выдвинуть. Ничего не получается. Капитан 3 ранга прилагает более значительные усилия и отрывает у ящика ручку.
– Заклинило, наверное, – участливо произносит Гуменюк из-за своего стола, еле сдерживая смех.
На мгновенье их глаза встречаются, и Галимычу все становится ясно.
Бешеным усилием он переворачивает массивный стол и несколькими ударами ноги разбивает нижнюю фанерную часть ящика, из которого выдирает злосчастную шкатулку.
На шум, как ни в чем не бывало, в кабинет заходят Дятчик, Воронин и Минченко, по постным лицам, которых ясно, что они в сговоре с Гуменюкам.
Хрипя что-то по татарски, Габидулин расталкивает их и рысью выскакивает в коридор.
– Кхы, кхы, кхы! – заливается своим непередаваемым смехом Мефодьевич, наблюдая как приятель резво мчится к Особому отделу флотилии.
– Все равно опоздал, щас ему Ефимыч вставит фитиль! Это тебе не хлопушка!
От адмирала Габидулин возвращается действительно не в лучшем настроении, и в кабинете разыгрывается вторая часть драмы, теперь уже в словесной форме.
Впрочем, ко времени убытия Галимыча на корабль, он остывает и даже прощается с Гуменюком за руку. Друг Вася им прощен. До возвращения из автономки.
«Наука Эдика»
В свое время, после флота, я учился в морской группе Высшей школы КГБ, которая в советские времена готовила бойцов невидимого фронта.
В период одной из сессий, на втором курсе, произошел довольно забавный случай, который многим из нас памятен поныне.
В числе прочих, мы сдавали экзамен по военной подготовке, которую у нас – моряков, вел капитан 1 ранга Эдуард Андреевич Иванов. Это был бессменный опекун и наставник всех без исключения морских групп, со времени их создания в ВКШ. При всей своей любви к нам, Эдуард Андреевич был достаточно строгим преподавателем и по флотским наукам гонял нас как Сидоровых коз.
Особенно доставалось бывшим сухопутчикам, которым они давались с трудом.
В числе последних был и бывший авиатор Володя Слепнев, по прозвищу «казак», поскольку он действительно был таковым и происходил из знаменитой станицы Вешенской, что на Дону.
Обладая взрывным темпераментом и недюжинной силой, Володя, тем не менее, был одним из самых доброжелательных слушателей нашей группы, всегда готовым прийти на помощь товарищу, за что пользовался уважением.
Накануне экзамена, в нашей комнате откуда – то появилось несколько литров медицинского спирта, скорее всего полученного кем-то из ребят из дому. Так как экзамен по военной подготовке был завершающим, мы решили спирт употребить после его сдачи.
Первыми «отстрелялись» мы с бессменным отличником Васей Нечаем и, вернувшись в общежитие в самом радужном настроении, наполнили веселящим напитком графин, в котором обычно находилась вода. Нашелся в общих запасах и солидный шмат сала, который приехавшие вслед за нами одногруппники Саня Екименко и Володя Мазаев дополнили привезенными с собою хлебом и овощами.
Наскоро организовав стол, мы без промедления выпили по четверти стакана, закусили и стали ждать остальных. Каждый вновь прибывший встречался радостными возгласами и той же мерой спиртного. Последним, весь в мыле приехал взъерошенный Слепнев, который заявил, что «Эдик» (так между собой мы звали Эдуарда Андреевича), мордовал и гонял его до седьмого пота, но поставил «хорошо».
В комнате раздались бурные овации и, поскольку Володя явно нуждался в допинге, здоровенному «Казаку» набулькали полный стакан. Едва он его взял, как открылась входная дверь и в комнату неспешно проследовал начальник первого факультета полковник В.Г. Кузнечиков, сопровождаемый начальником нашего курса полковником Н.М. Андреевым. Все вскочили со своих мест, а Слепнев застыл у стола с судорожно зажатым в руке стаканом.
– Сидите, сидите, – благодушно пророкотал Кузнечиков. Ну, как экзамен, надеюсь на уровне?
– Точно так, товарищ полковник, – проблеяли мы, с трепетом ожидая неизбежного разоблачения.
Однако начальники продолжали доброжелательно улыбаться, ошибочно отнеся наши раскрасневшиеся физиономии к трудностям военной подготовки.
– Слепневу наверное досталось больше всех, вон как вспотел, – включился в разговор Николай Михайлович, – чего тянешься, вижу, что в горле пересохло, выпей водички батенька, – кивает он на стакан.
– А-ага, – просипел Вовка и неотрывно глядя на полковников, высосал все содержимое из него.
– Ну, отдыхайте, ребята, заслужили, – подвел итог Кузнечиков и начальство покинуло нас, величественно направившись дальше.
Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина, нарушенная заплетающимся голосом Слепнева.
– А все – таки, наука Эдика, это поэма…
«Весеннее томление»
В 1973 году наш экипаж, завершая государственные испытания новой подводной лодки, обретался в славном городе Северодвинске и жил на широко известной всем тогдашним подводникам Заполярья плавбазе «Иртыш».
Май в том году был небывало солнечным, теплым и будоражил молодые матросские организмы. Но в силу загруженности, в увольнение начальство пускало нас изредка и нехотя.
В результате, в этот период весеннего томления мы научились делать брагу и тайно потребляли ее в укромных местах. Наставниками выступили моряки плавбазы за небольшую мзду, в виде нескольких пластин плексигласа и эбонита, которые мы принесли им с завода. Оказывается, ушлые парни давно освоили это производство и успешно пользовались его плодами.