Реквием по любви

Марина Карпова была безумно красивой и экстравагантной женщиной. Такой ее Лиза и запомнила. Уважаемый преподаватель средней школы, виртуозно владеющий тремя языками. Поклонники не давали прохода, но все, как один, получали отказ. Жизненная энергия била из нее фонтаном. Одной улыбки Марины, искренней и чистой, хватало, чтобы жизнь Лизы наполнялась счастьем. Они всегда были вместе. И дома, и в школе. Разлучались лишь на время уроков. То было самое счастливое время в жизни девушки. Мама всегда оберегала, защищала, и поддерживала в трудные минуты. Об отце Лиза не спрашивала — этот вопрос всегда приводил к слезам. Видеть, как Марина плачет, было для маленькой девочки самым большим наказанием. Наверное, поэтому, она росла послушным и тактичным ребенком.

Иногда, глаза матери становились пустыми, безжизненными. В такие моменты, женщина стояла у окна, и молчала, взирала печальным взглядом в бескрайнее небо. Словно переживала известное лишь ей одной горе. Или искала ответы на свои вопросы там, наверху. Погруженная в свои воспоминания, девушка и не замечала, что слезы, не переставая, стекают по лицу. Что Соколов спрашивает ее о чем-то. Было все равно. Перед глазами стоял лишь школьный двор, и проклятые ступени, на которых и остановилось сердце ее мамы. Именно там Марину и застрелили. Прямо на торжественной линейке первого сентября. Мир рухнул тогда. Лиза помнила все. Хриплый предсмертный голос матери. Остекленевший взгляд. Взгляд человека, которого только что покинула жизнь. Марина все же нашла в себе силы попрощаться с дочерью. Обливаясь слезами, она прижала дочь к окровавленной груди, и прошептала:

— Поклянись мне, Лизонька. Поклянись, что выживешь. Ты должна жить дальше, дышать. Должна стать счастливой.

Слова давались женщине все труднее и труднее:

— Ради меня…Ради своего отца…Ради нашей с ним любви. Поклянись!

— Клянусь, мамочка, — кричала в истерике маленькая Лиза, искренне и по-детски надеясь, что эти слова исцелят самого родного и близкого в мире человека.

— Твой папа…Он очень сильно любил нас…Он жизнь отдал, защищая нас. Ты все поймешь, когда вырастешь, лучик мой. Помни! Всегда помни…

— Хорошо, мама. Я все сделаю, как ты скажешь. Мама? Мама? Мамочка!

Лиза до крови прикусила губу, чтобы не закричать вслух. С шумом втянула в себя воздух. Рвано выдохнула. Ей до сих пор было тяжело. Да, Лиза научилась ценить жизнь, и не размениваться по мелочам. Она радовалась каждому новому утру, наслаждалась утренней прохладой. Даже в палящем зное находила свои прелести. Соня в шутку называла ее блаженной. На самом деле, подруга просто переживала, и всегда стремилась защитить. Что в прочем, сегодня и продемонстрировала. Но, не смотря ни на что, боль от потери матери все еще была свежа в памяти. Рана в сердце по-прежнему кровоточила.

Ей безумно хотелось походить на Марину не только внешне. К сожалению, характером Лиза пошла в отца. Его она, конечно, не помнила, но, по словам бабушки, переняла практически все качества, вплоть до жестов.

— Лиза, — Павел слегка прикоснулся к девушке, от чего та даже вздрогнула, — Ну, хватит реветь. Все позади. Никто не пострадал.

Карпова, словно ото сна очнулась, и сейчас, стесняясь своих слез, принялась проворно растирать покрасневшие глаза и нос ладошками.

— Извини, — еле слышно прошептала она, — Просто испугалась. Да и обидно немного…Ничего плохого ему ведь не сделала.

Сокол хмыкнул, стараясь привести в чувство дрожащую девчушку:

— Чудная ты, рыжая. Вот ей богу, чудная. Обидно ей. Вот в нашем кругу, например, постоянно кто-то пытается кого-то убить. Слабые уходят, сильные остаются. Ну что ж теперь, обижаться что ли? Злорадствовать нужно, что у врага твоего не вышло, а у тебя есть шанс свести счеты.

Лиза с благодарностью улыбнулась. Поняла, что Павел пытается поддержать ее. Пусть коряво и неумело, но главное, ведь желание.

— Как хорошо, что я не из вашего круга, — выдохнула девушка, — Не люблю счеты сводить…

— По-твоему, лучше всю жизнь пасовать перед трудностями, и подставлять для удара вторую щеку? — пробасил Похомов, осторожно приблизившись со спины.

Девушка испуганно обернулась на голос. Глаза огромные, заплаканные. Взгляд затравленный. Дмитрий немного смягчился от подобного зрелища. Не по себе стало. И не пацан уже давно, да только один х*р, все равно стушевался.

Лиза медленно разглядывала Борзого, и ни одной детали от нее не скрылось. Ни запачканной кровью рубашки, ни сбитых на пальцах костяшек. В правой руке зажат пистолет. Настороженно, ждала дальнейших действий Похомова. Смотрел он на нее как-то странно. Пусть и не понимала Лиза, что может значить этот дикий, пугающий взгляд, но чувствовала себя из-за него индейкой к праздничному ужину.

— Нет, — резко замотала головой, сообразив, что мужчина до сих пор ждет ответа, — Конечно, нет. Себя нужно уметь защищать…

Дмитрий, пошатываясь, подошел к Лизе и Соколу. Присел на корточках между ними, демонстрируя пистолет другу.

— Не понял, — возмутился Пашка, — Это что, шутка такая?

— Вот именно, — устало выдохнул мужчина, — Это и планировалась, как чья-то глупая шутка. Припугнуть тебя хотели, Лиза. Пистолет игрушечный.

Девушка просияла:

— Правда? Серьезно, Дмитрий Аркадиевич?

Похомов, казалось, рассвирепел на пустом месте. Вскочил на ноги, нервно провел рукой по волосам:

— Обратись к Соколу, — почти прорычал мужчина, — Нечего здесь глазками недоуменно хлопать! Обращайся, говорят тебе.

— Паша…Павел…

Похомов наклонился столь сильно, что ощущал аромат ее кожи. Даже перед глазами поплыло все.

— Тогда, какого хр*на, я — Дмитрий Аркадиевич? Мы с Соколом ровесники!

— Но, Вы же…

— Просто ты такой важный и грозный, Похомов, что зубы сводит от страха, — звонкий голос Сони, идущей к ним быстрым шагом, избавил Лизу от лишних оправданий. Бросилась на шею к подруге, крепко прижимая ее к себе.

— Пошли, рыжик, — через некоторое время произнесла Алмазова, — Такси сейчас подъедет.

Борзый скрестил руки на груди:

— Машина уже стоит у входа. Я водителя своего вызвал. Так безопаснее будет.

— Отлично, — подмигнула ему Соня, — Спасибо за гостеприимство. Но, нам пора.

Лиза забеспокоилась:

— А как же Андрей, Соня? Алексей?

— Гордеевы не пропадут, — последовал скомканный ответ, — А нам совершенно в другую сторону.

Сухо попрощавшись с мужчинами, девушки направились к выходу. Почти добравшись до двери, Лиза обернулась. К ее удивлению, Дмитрий, не мигая, смотрел им в след. Поддавшись какому-то непонятному порыву, девушка, быстро сбежав по лестнице, оказалась лицом к лицу с Борзым. Сама от себя не ожидала, но встав на цыпочки, смачно поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — тихо прошептала она, — За все…

Смутившись, поспешила догнать Соню, оставив ошарашенного Дмитрия смотреть им вслед.

Глава 4

Соня вела себя очень странно. Лиза заметила это, едва они с Андреем вошли в клуб. Слишком напряженная, раздраженная, скрытная. Не похоже это было на подругу. Всю дорогу от клуба до съемной квартиры провели в тишине. Даже, словом не перебросились. Не последовало и привычных возгласов, «Лиза, как ты можешь жить в этой дыре», когда оказались в ее скромной каморке. И уже полчаса прошло, с тех пор, как Алмазова вцепилась в кружку с дешевым сортом кофе, (другого у Лизы не было) делая вид, что сильно увлечена, своим занятием. Карпова осторожно открыла громыхающий шкаф, извлекая оттуда пару аккуратно сложенных, махровых полотенца.

— Ты в душ первая пойдешь? — Лиза протянула вещи подруге. Она не отреагировала. Простояв с вытянутой рукой секунд пять, девушка, тяжело вздохнув, присела рядом, — Соня!

— Ммм? — Алмазова отвлеклась от своего «интереснейшего» занятия, и виновато посмотрела на Лизу.

— Что с тобой, Сонечка? — Лиза обняла подругу со спины, — Где ты сейчас? О ком твои мысли?

Соня поставила кружку с кофе на пол, а сама благодарно прильнула к Карповой: