Страница 30 из 46
— Именно, — Локк хмурится, поднимая кружку с пивом, когда официантка проходит мимо.
Я сжимаю ее руку под столом. Она напряжена. Он взбудоражил ее, и из-за этого я чувствую себя паршиво. Никогда не пригласила бы ее, если бы знала, что он будет вот так досаждать ей.
Самое смешное, что он ее тип мужчин — за исключением этого колоритного характера. Он высокий, с телом легкоатлета, современной стрижкой, мужественным подбородком с ямочкой, как у Ретта. У него бледно-голубые глаза, обрамленные темными ресницами, и от него исходит аура уверенности, которую можно ощутить из другого конца комнаты.
Мы обмениваемся с Реттом взглядами, прежде чем он наклоняется ко мне и шепчет на ухо:
— Это ведь неправильно, что меня это веселит?
— Ага, — шепчу я. — Но, знаешь, мы будем гореть в аду вместе.
— Ты бредишь, а твои высказывания попахивают мужским шовинизмом. Ты мне отвратителен. — Бостин поднимается со своего места и выпивает остатки мартини, оставшегося в бокале. Что ж, лучше пусть он будет в ее желудке, чем на лице Локка, который в этот момент надменно ухмыляется. — Айла, я люблю тебя, но мне нужно уйти, прежде чем совершу что-то действительно глупое.
— Бос, подожди. — Я встаю с места, потянувшись к ней. — Не уходи. Он делает это специально. Думает, что это весело — выводить тебя из себя. Взгляни на него. На эту улыбку от уха до уха.
Мы все смотрим на Локка, на лице которого широченная улыбка, как у пьяного идиота.
— Не уходи из-за него, — добавляет Ретт. — Серьезно. Все, что вылетает из его рта, это ничтожные попытки свести тебя с ума. Он делает это все время. Не знает, когда нужно заткнуться.
— Эй, — улыбка Локка исчезает, — ты должен быть на моей стороне.
— Все в порядке, ребята. Я пойду, — говорит Бостин. — Айла, позвони мне завтра. Ретт, было приятно снова тебя увидеть. Локк, иди к черту.
У меня буквально отвисает челюсть. Никогда раньше не видела Бостин такой. Никогда.
— Я пойду с ней, — говорю я.
— Нет. Локк должен уйти. — Ретт дает Локку подзатыльник. — Ты обязан извиниться перед Бостин.
Локк потирает шею, морщась.
— За что? В любом случае, это она должна извиниться передо мной. Вы же слышали, что она говорила о «Дэйт Снап». Причем довольно грубо.
Ретт смотрит на своего брата, который опрокидывает в себя остатки пива и покидает стол, следуя за Бостин.
— Ну, это было... — начинаю я, поворачиваясь к Ретту и снова садясь на место. — Даже не знаю, что это было.
— Кажется, она его пугает. — Ретт берет меня за руку.
— Пугает? Бостин?
— Да. Он знает, что она умна. А умные девушки не спят с ним. Любая женщина, которую он не смог уложить на лопатки, представляет угрозу для его хрупкого маленького эго, — говорит он. — Они пугают его, поэтому он ведет себя, как полный мудак. Это его защитный рефлекс.
— Вау, Карсон. Как глубокомысленно. — Я наклоняюсь ближе, и он целует меня в лоб, обхватив ладонью подбородок.
— Пойдем отсюда. — Ретт скользит рукой по моему бедру, и я узнаю этот греховный блеск в его бледно-голубых глазах.
Глава 30
Ретт
— Ты проверял свое расписание? — На следующее утро Эллисон выкладывает на моем кухонном столе стопку почты и документов. — Я запланировала несколько новых встреч. Просто хочу убедиться, что ты о них в курсе.
— Конечно, — лгу я. Сейчас межсезонье. Я редко проверяю расписание и почту.
— Хорошо, значит, ты видел, что в следующую пятницу у тебя намечена обязательная встреча с командой? — спрашивает она. — В десять. Не пропусти. Уверена, ты хорошо знаешь условия своего контракта, и одно из них — это твое безусловное присутствие на всех командных встречах.
Тренер и его гребаные встречи. Думаю, ему просто нравится слушать самого себя, и когда он не занят составлением расписания тренировок на сезон, ему становится скучно.
— Кроме того, — говорит она, роясь в письмах, которые принесла. Эллисон вытаскивает три конверта с эмблемой юридической фирмы «Гринбриер» в верхнем левом углу. — Этот адвокат пытался связаться с тобой уже несколько недель.
— Это тот, что звонил по поводу Брайса?
— Да, тот. Тебе нужно связаться с ним. А то они уже начали отправлять письма. — Она вытаскивает из стопки одно, которое толще остальных. — Это последнее. Думаю, ты должен открыть его. У меня заканчиваются оправдания, почему ты не отвечаешь им.
— Займусь этим позже. — Я отбрасываю его в сторону.
Эллисон вздыхает. Она слишком хорошо меня знает.
— Я открою. Обещаю, — говорю я.
— Когда?
— Скоро.
— Насколько скоро?
— Как только ты уйдешь, — дразню ее я, усмехаясь. Айла должна прийти с минуты на минуту, и мы собираемся поехать на автобусе до Монтаук, чтобы остановиться в каком-нибудь частном домике на выходные — ее идея, конечно же.
— Ретт, пожалуйста, — говорит она. — Что, если это важно?
— Я бы не хотел иметь ничего общего с тем, что хоть как-то связано с Брайсом Реннером, — заявляю я. — Как бы то ни было, это может подождать.
— Не думаю, что они звонили бы тебе через день и присылали письма по почте, если бы это могло подождать.
— Эллисон, ты убиваешь меня. — Я поднимаю письмо с места, куда оно приземлилось, и зажимаю его между пальцами. — Я открою его прямо сейчас.
Открыв конверт, я смотрю на нее.
— Теперь ты счастлива? — спрашиваю я.
Она кивает, наблюдая за мной. Рад, что хотя бы одному из нас любопытно.
Внутри лежит письмо и еще один конверт с моим именем, подписанный Брайсом. Я разворачиваю письмо и начинаю читать.
Уважаемый мистер Карсон.
Мы пытались связаться с Вами в течение нескольких недель по поводу завещания Брайса Дж. Реннера, поскольку Вы являетесь наследником его состояния. Пожалуйста, свяжитесь с нами, как только сможете, чтобы мы могли своевременно оформить Вашу часть наследства.
С уважением,
Лиам Гринбриер
Адвокат
Приложение: Копия личного письма клиента, адресованного наследнику.
Отбросив письмо от адвоката, я хватаю конверт, подписанный Брайсом, и немного колеблюсь, прежде чем открыть его. Все, что я хочу, это просто двигаться дальше, оставив прошлое позади. И чем скорее прочитаю это глупое письмо и встречусь с его адвокатом, тем скорее смогу это осуществить.
Ретт, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. И это также означает, что я предал тебя, своего лучшего друга, и мне так и не хватило смелости сказать тебе об этом лично. Ты был для меня как брат, единственный настоящий друг. Ты был единственным человеком, который мирился с моими выходками, и все равно оставался рядом, а я отплатил тебе за это тем, что был эгоистичным ублюдком, который в тайне был обижен, потому что жил в твоей тени.
Ты делал все лучше меня... играл в хоккей, выбирал женщин, дружил, проживал жизнь... список можно продолжать бесконечно.
Правда заключается в том, что я не заслуживал твоей дружбы.
Я предал тебя. Солгал. Я сделал то, за что никогда не прощу себя, и мне бы хотелось, чтобы у меня было несколько веских причин, оправдывающих мои поступки, но их нет.
Поэтому я оставляю тебе сорок процентов своего имущества. Они твои, брат. Делай с ними что хочешь. Если хочешь отдать их, вперед. Или хочешь подтирать ими свою задницу, посылая меня на хер? Не важно. Я знаю, деньги не смогут изменить то, что я сделал, но ты был для меня как брат, и даже несмотря на то, что по крови мы не родные, ты все равно являешься частью моей семьи.
Прости.
Брайс
P.S. У меня есть сводная сестра. Я никогда не говорил тебе о ней по причинам, в которые не хочу вдаваться. Она тоже получает сорок процентов моего имущества. Просто чтобы ты знал, на случай, если тебе станет интересно, кто, черт возьми, она такая, когда будешь читать мое завещание. Ее зовут Айла Колдуэлл, и она живет в Лос-Анджелесе.