Авантюристы. Книга 4

– Смотри у меня, лишу лицензии. Скачешь тут как антилопу Гну.

– Антилопа Гну, так не скачет, хозяин. Максимум восемь метров в длину и два в высоту,– возразила Лерка.

– Я не расстояние имею в виду, а неуправляемость. Что за самодеятельность, блин? Сказано же было аккуратно, без фанатизма. А ты что вытворяешь?

– Виновата, не поняла термина,– Лерка так лихо зашевелила ушами, что Михаил удивленно вытаращился на их мельтешение.

– Что это у тебя со слуховыми сенсорами?

– Перенастраиваюсь.

– Куда?

– На «без фанатизма».

– И что теперь?

– Теперь «без фанатизма».

– И что?

– Значит, без прыжков.

– Как это прыгать ты собралась «без прыжков».

– Перелезать буду,– радостно сообщила Лерка.

– Здрасьте. Еще не лучше. Без фанатизма – это значит прыгать, имитируя лошадь обыкновенную, чуток добавляя. Подскакала бы к шлагбауму и перескочила, ровно столько, сколько нужно. Лазить она собралась. А я следом полезу? Ясно, чувырло бестолковое?

– Так точно, хозяин,– закивала Лерка и снова зашурудила ушами, видимо перепрограммируясь под новое понимание «без фанатизма». Следующие три канавы-траншеи канализационные Лерка перескочила вполне обыкновенно, даже особенно не удивив рабочих землекопов. Головы, конечно, повернули, но работу не побросали,– «Ну, лошадь. Ну, прыгает. Эка невидаль».

– Вижу, поняла. Вот так и нужно. Не привлекая внимания к себе. Нафига нам это надо?

– Нам это нафиг не нужно,– поддакнули Филя с Леркой.

– И заткнитесь оба. Уже народ начинает обращать внимание на вас говорунов,– сделал им замечание Михаил.

Какой-то нищий оборванец, в цилиндре, смятом в гармошку и в невообразимых лохмотьях, схватил Михаила за ногу и простонал:

– Помогите убогому, добрый господин. Тонул геройски в Тихом, Атлантическом и Индийском океанах. Отдал все королеве. Здоровье, молодость, одежду и все свое состояние. Я моряк, сэр!

Михаил швырнул «утопленнику» монету и тот, ловко поймав ее, осклабился беззубым ртом.

– Пошли вам Нептун удачу, сэр. За весь день вы первый подали несчастному Хью. А столько много мне вообще никогда никто не подавал. Вали его братва! – рявкнул он, отскакивая от «Трояна» и из подворотни тут же высыпало еще десятка полтора таких же оборванцев, с рожами озаренными надеждой на легкую наживу.

Перекопанная улица была пуста. Рабочим дела не было до проблем возникших у проезжего монаха, а обыватели привыкли не вмешиваться в дела их непосредственно не касающиеся. Впрочем, выскочившие из подворотни, пожалуй, ими и были. Чем не обыватели? Самые что ни на есть.

Лондонские «гопники» вызвали у Михаила искреннее любопытство. Все пятнадцать. Поэтому он обстоятельно принялся их разглядывать, справедливо полагая, что вряд ли ему еще раз доведется наблюдать жизнь «обитателей лондонского дна» вот так непосредственно в естественной среде обитания, без навязчивого присмотра государственных служащих с дубинами в руках, которые одним своим видом мгновенно принуждают людей лицемерить. Главным, конечно же, был Хью – утопленник, судя по тому, что сам он в свалку не лез, как и положено командиру, ринувшихся в атаку «бойцов». Оборванцы действовали согласованно и быстро, своими действиями наводя на мысль, что эта экспроприация в их жизни многотрудной не первая и у них было достаточно времени отшлифовать свои профессиональные навыки. Просто душа радовалась наблюдать, как разбившись на тройки, эти ребята живенько окружили объект и, потрясая дубинами, принялись убеждать его отказаться от собственности. Хью, руководящий операцией, давал ценные указания, хриплым, хорошо поставленным командирским голосом. Если он действительно тонул во всех океанах, кроме Северно-Ледовитого, как утверждал, то не иначе как в качестве боцмана.

– Что вы прыгаете как макаки, крюйс-брам-рей вам в задницы, стаскивайте монаха с лошади и снимайте с него все. Кошелек мне,– подгонял он команду. Пятнадцать грязных рук, свободных от дубин, незамедлительно вцепились в сутану и если бы она была из обычной ткани, то Михаил в течение пяти секунд остался бы без одежды, но ткань выдержала к чести ее разработчиков из «допотопной» корпорации XЦX.

Вцепившись в сутану лондонские «джентльмены удачи», буквально повисли на Михаиле, сквернословля и сопя от усердия. Михаил потянул повод влево, и Лерка закружилась на месте против часовой стрелки. Получившаяся «карусель» ей так понравилась, что она даже заржала от избытка чувств. А вот обывателям местных подворотен это, любимое всеми детишками мира развлечение, явно пришлось не по душе, потому что на пятом круге, некоторые стали отскакивать с недовольными физиономиями. Дольше всех продержался верзила в полосатой когда-то рубахе. Рубаха когда-то была шикарной, в широкую горизонтальную полоску, она сочетала весь спектр радуги, но это было очень давно и теперь на ней преобладали два цвета – черный и серый, живописно прерываемый там и сям лохматыми дырами разного размера. Парень был уцепистый и выдержал кругов десять, даже пытаясь наносить удары сучковатым дрыном. При этом он орал что-то невразумительное, переведенное «сурдом», как «эх ма». Однако центробежная сила на десятом круге доконала и этого, самого фанатичного из «джентльменов». Зато и отлетел он гораздо дальше остальных. Метров пятнадцать пролетел, так и не выпустив из руки дубину. Зацепив по пути Хью, замершего с открытым, беззубым ртом. Если бы не Хью, то парень, пожалуй, улетел бы гораздо дальше, но «боцман» был тоже парень не самого мелкого телосложения, поэтому столкнувшись с ним «полосатый» с ног-то его сшиб, как кеглю, но полет на этом и закончился.

Хью-утопленник, временно оказался не в состоянии руководить действиями банды оборванцев и они, привыкшие действовать по его указке, деморализовано таращились на монаха, сидящего как ни в чем ни бывало на «бешеной» кобыле.

– Не зашиб ли я вас часом, джентльмены?– осведомился Михаил, пытаясь изобразить на лице самую очаровательную улыбку. Улыбка получилась, но не очаровала, а напротив… обозлила.

– Бей его!– крикнул кто-то визгливо и зло. Явно не Хью. Похоже, в команде появился новый неформальный лидер. Предложение было толковым, а главное своевременным, поэтому никто спорить не стал. Даже Хью, будь он в сознании, не смог бы придумать ничего толковее. Джентльмены удачи, рефлексорно разбившись на тройки, кинулись на улыбающегося монаха и дубины замелькали со всех сторон, опускаясь в основном на круп лошади. Досталось ногам и коленям Михаила, били не точно, но сильно. Очухавшийся от приземления «полосатый», ринулся, чтобы внести свою посильную «лепту» и опять удивил Михаила, сломав довольно толстую дубину о его плечо с первого удара. Нормального монаха на нормальной лошади уже давно бы убили вместе с лошадью, но эта мысль как-то никому не приходила пока в голову. «Полосатый», лишившийся «орудия труда», принялся швырять в Михаила булыжники, выворачивая их из мостовой и норовя попасть в голову. Вот это уже не понравилось Михаилу, потому что парень явно был мастер в этом виде спорта и мог запросто попасть в лицо, не защищенное «Завесой». Тем более что метался он перед самой мордой Лерки и с трех метров промахнуться было сложно. Уклонившись от двух булыжников, Михаил соскочил с «Трояна» и третий перехватил вместе с занесенной для броска рукой. Не обращая внимания на прыгающих вокруг оборванцев с дубинами, отвел «полосатого» к стене и, усадив там, скомандовал:

– Замри,– потом повернулся к наседающим на него гопникам и принялся аккуратно изымать из их рук дубины. Забирал и швырял на крышу соседнего дома. Дом был, впрочем, совсем не высоким – пятиэтажным. Секунд тридцать заняло разоружение и секунд десять ушло на то, чтобы согнать банду последней дубиной к той же стене. Получившие по легкой, профилактической затрещине, джентльмены удачи жались спинами к шершавой стене дома. Сейчас они напоминали стаю бродячих собак, всегда готовую напасть, но и всегда готовую бежать при достойном отпоре жертвы.

– Лер, притащи сюда Хью – капитана этой сборной команды,– попросил Михаил и «Троян» немедленно приволок зубами, прихватив за лохмотья, все еще пребывающего в беспамятстве «боцмана».