Страница 11 из 14
– Какие же это «работяги»? – пожал Михаил плечами.– Преступники.
– Совмещают. Кто работает в дневную смену, грабит ночью, кто работает в ночную смену, тот грабит днем,– авторитетно чирикнул Филя.
– Спят-то когда? Ты что несешь, сокол ясный?
– Совсем не спят, судя по количеству преступлений. Джентльмен носатый – его Джоном звать, сказал доверительно шепотом на ушко Эммануилу, что будь его воля он бы весь этот сброд запер бы на их предприятиях и выпускал бы только по одной неотложной надобности.
– По какой это?
– На кладбище, чтобы похоронить.
– Этот Джон придурок. Все полицейские, во все века одинаковы и мысли у них похожи. Им дай волю, они весь Земной шар в концлагерь превратят.
– Не-е-е-т. Джон мужчина положительный. В храм ходит по воскресным дням, семьянин примерный. Детишек пятеро. Не курит, спиртное не употребляет,– принялся защищать источник информации Филя.
– Крыльев у него ангельских нет?
– Информации о наличии крыльев не имею, так как визуально целиком объект виден не был.
– Не пьет, не курит. У него фамилия не Гитлер часом?
– Информация о фамилии так же отсутствует в связи с тем, что не называлась. Сказал просто Джон и все.
– Ладно, мотай к Сереге, возможно ты ему скоро понадобишься. Передай ему, что я еду следом и пусть сообщит, где будет ждать. Проводит пусть этого уволившегося до ювелирной лавчонки, и тогда прилетай,– отпустил Михаил Филю. Вокруг уже потянулись предместья Лондона. Копыта Леркины выбивали дробь на мощеных улочках и они довольно широкие, постепенно становились все оживленнее. Гужевой транспорт заполнял город. Лошадиные морды были повсюду. Дилижансы, кареты, двуколки, тарантасы и просто телеги с одинокими возницами, запрудили проезд. Все это лошадиное поголовье, управляемое людьми, ржало, всхрапывало, громыхало копытами и колесами. А вот дышать действительно было затруднительно, куда не кинешь взгляд, над крышами торчали дымящие трубы. Над городом висел смог. Сизо-черным облаком он накрывал его и, перемешиваясь с дождевыми облаками, выпадал на лица, одежду, стены домов и мостовую. Добавляя к естественным цветам свою ложку дегтя. Фабрики и заводы, гордо выставили трубы самого большого сечения, но все же львиную долю дыма давали обыкновенные трубы – отопительные. Лондонцы зябли и грелись у каминов, пыхтя табачным дымом.
– Точно фурункул, хоть противогаз одевай. Как они тут живут каждый день?– Михаил достал носовой платок и вытер им лицо. Взглянул на черные полосы, оставшиеся на ткани, и вздохнул:
– Десять минут в городе и уже как трубочист,– затем присмотрелся к лондонцам, снующим по тротуарам и довольно быстро научился отличать постоянно-живущих от только что приехавших.
Улица, по которой он перемещался, была с односторонним движением и, до очередного перекрестка Михаил добрался довольно быстро, даже на рысь иногда переходя, а вот на перекрестке началось столпотворение. Стоящий в центре полисмен-регулировщик, заворачивал всех влево и вправо, запрещая проезд прямо. Рядом с ним, для грамотных, но бестолковых, громоздился щит с надписью аршинными буквами. «КАНАЛИЗАЦИОННЫЕ РАБОТЫ. ОБЪЕЗД». Под надписью красовались две стрелы указывающие направление объезда. Впрочем, и без этой «наглядной агитации» было видно, что улица перерыта в нескольких местах поперек проезжей части и ехать туда никто, в общем-то и не рвался, но тем не менее с английской аккуратностью улица вдобавок была еще и перегорожена здоровенной лесиной, как шлагбаумом. Поток транспорта, разветвлялся в разные стороны, смешиваясь с такими же потоками из соседних улиц и ор стоял такой, что Михаил, подъезжая к перекрестку даже подумал, что начались беспорядки и народ, от такой жизни сволочной устав, сводит счеты с городскими властями. Оказалось, что просто англичане со свойственным им темпераментом, разбирались кому, куда проезжать. Какой-то кэбмен замешкался, выворачивая свою колымагу и перекрыл встречное движение. Его лошади в шорах, рвались в упряжке, натыкаясь на встречные лошадиные морды и испуганно ржали, нещадно охаживаемые кнутом.
Констебль-регулировщик, с сожалением оставив свое место у щита, полез в поток разбираться, размахивая дубиной и принялся так же хлестать по мордам и без того несчастных животных. Лошади, получив по глазам дубиной стража порядка, рванулись в разные стороны, затем вперед и смяв представителя закона, ринулись в образовавшуюся щель за его спиной. Колеса кэба подпрыгнули пару раз и кэбмен, нахлестывая лошадей, лихо укатил в ближайшую улочку даже не оглянувшись полюбопытствовать, что там с полицейским. К удивлению Михаила, перееханный блюститель закона, поднялся самостоятельно, погрозил кулаком вслед уехавшему «водиле» и похромал на свое место.
– Силен, бродяга!– Михаил крутил головой, соображая куда ему лучше свернуть и в этот момент ему на плечо плюхнулся Филя.
– Велено передать, сэр, что вас ждут рядом с Трафальгарской площадью на Пол Мол-стрит.
– Это как ехать?
– Прямо сэр.
– Прямо?– Михаил прикинул высоту жердины перегораживающую проезд, – Давай, Лер, только без фанатизма, ровно столько чтобы махануть через шлагбаум этот.
Констебль в длинном форменном сюртуке с блестящими пуговицами испуганно пригнулся, когда над его головой мелькнули копыта прыгнувшего «Трояна». Лерка поняла буквально и скакнула прямо с того места где получила «добро». Прошла аккуратно, в дюйме над шлемом полицейского и приземлилась точнехонько за лесиной, щелкнув по ней легонько задними копытами.
– Ну, ты блин, коровище тупорылое, что творишь?– Михаил оглянулся назад и присвистнул. Прыгнула Лерка метров на пятьдесят, и теперь перекресток застыл, будто выключили старую кинохронику. Все пялились на лошадь с сидящим на ней монахом, раскрыв рты. Но задние напирали и, движение возобновилось, унося очевидцев явного «чуда» в разные стороны. И только полисмен, вытаращив глаза, продолжал смотреть в их сторону, не решаясь что-либо предпринять. С одной стороны он обязан был пресечь нарушение и наказать нарушителя, но с другой стороны… такой прыжок видеть ему еще не приходилось никогда. Регулировщик вынул из форменного сюртука тряпку и принялся размазывать грязь по лицу. Равномерно разместив копоть по фейсу, он сунул тряпку обратно в карман, решительно хлопнул дубиной по открытой ладони и направился все же в сторону нарушителя. «Служба есть служба», без труда прочитал на его угрюмом лице Михаил и, не дожидаясь разбирательств, пришпорил Лерку.
– Давай уж, продолжай, чудо. Вон те две канавки перескочи, а потом обычным манером. Ясно?
Канавки были метра по три шириной и отстояли друг от друга метров на пятьдесят. В них ковырялись землекопы, размахивающие кирками и лопатами.
Лерка опять поняла не правильно и маханула обе канавы сразу, не заморачиваясь поэтапным преодолением каждой. Реакция работяг была предсказуема – все побросали инструменты и полезли наверх. Полисмен, увидев очередной скачек, замер и сняв свой шлем, перекрестился.
– Охренела совсем!– Михаил, крутнул «Трояна» вокруг своей оси, приводя в восторг публику и, поспешил убраться с места происшествия. Филя, все это время сидевший на его плече, осуждающе чирикнул:
– Сэр, до чего эти лошади тупые животные. Даже я понял, что нужно было сделать. А эта дура два раза сигала. Расстояние-то смешное. Сто метров. А народ вон вытаращился. Устроила цирк посреди Лондона. Я бы, сэр, наказал непременно.
– Интересно как?– Михаил не стал уточнять, чего он хотел от лошади на самом деле.
– Вот ей, запретил бы снимать фильмы про насекомых. Порно-энтомологические.
– Почему порно?
– Так там в каждом кадре спаривание. Я за голову схватился, когда просмотрел. Не дай Бог детишки увидят,– зачирикал возмущенно Филя.
– Лерка, ты что в натуре совсем страх потеряла? Что за спаривание там у тебя с насекомыми?– Михаил задал вопрос, подпустив в голос строгости и Лерка, обиженно повернув голову назад, заморгала глазами:
– Не слушайте вы его, Хозяин. Нет там никакого порно. Все в рамках приличия. Что я не понимаю что ли?