Страница 18 из 30
Возвращаясь из Палестины, братья вновь побывали в Греции и довольно много времени провели в Италии, посещали кратер Везувия и вновь в разных городах осматривали шедевры искусства. Но впечатления от Святой земли оказались ярче и имели значительные последствия. К его возвращению в России уже назрела мысль о создании некоего финансируемого общества для оказания помощи всем православным людям, желающим совершить паломничество к евангельским местам. Среди основателей Православного Палестинского общества следует назвать в первую очередь обер-прокурора Синода Победоносцева, бывшего министра путей сообщения Мельникова, начальников Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандритов Порфирия (Успенского) и Антонина (Капустина), а также В.Н. Хитрово, который, собственно, и взялся убедить великого князя Сергея взять в свои руки дело создания такого общества. Тот живо откликнулся на уговоры Хитрово, 8 мая 1882 года получил высочайше дарованный указ об утверждении новой организации, а 21 мая при открытии Палестинского общества принял на себя председательство. С этого дня стала создаваться Русская Палестина, она строила здания, реставрировала древние объекты, расширяла свои владения. Через некоторое время Палестинское общество стало именоваться Императорским.
Такое поведение Сергея Александровича и такая деятельность вызвали новую сильную волну сплетен против него.
14 января 1882 года Сергей Александрович получил назначение командиром 1-го батальона Преображенского полка и с головой окунулся в полковую жизнь. К этому полку он в звании прапорщика был приписан с рождения. Полк считался самым престижным подразделением лейб-гвардии, а 1-й батальон именовался Царским.
Существует жизнеописание великого князя. По мнению многих исследователей, оно написано Арсеньевым, несмотря на то, что о самом Дмитрии Сергеевиче в нем пишется в третьем лице. Вот отрывок из этого сочинения, посвященный первой половине 1882 года: «Службою своею в полку он до того увлекся, что всецело отдавался ей. Те умственные серьезные интересы, которыми он по преимуществу жил до тех пор, отступили на второй план, и все свое время он проводил в полку или у себя был окружен преображенцами. Это было прямо какое-то увлечение, совершенная мания. И это не была лучшая пора в жизни великого князя. Лишившись столь благотворного влияния матери, не сдерживаемый добрыми советами своего испытанного и верного руководителя Д.С. Арсеньева, отдалившись от тех своих друзей, которые могли на него благоприятно влиять, он не был хорошо окружен. И это мало подходящее для великого князя общество было причиною и некоторого временного умственного застоя и некоторой беспорядочности в жизни и неблагоприятных слухов, которые стали ходить про него в обществе».
Вероятнее всего, Сергей Александрович действительно сколько-то раз участвовал в офицерских попойках и его видели нетрезвым. Этого было достаточно, чтобы поползли слухи, мол, гляньте на нашего святошу! Всю Палестину на коленях исползал, а теперь напивается, как свинья. В Петербурге того времени существовало несколько великосветских салонов, в которых любили сочинять сплетни. Это были некие особые спортивные общества, в которых кумушки состязались в искусстве злословия. Чемпионками считались великая княгиня Ольга Феодоровна, генеральша Богданович и графиня Толстая.
Ольга Федоровна, урожденная Цицилия Августа Баденская, жена великого князя Михаила Николаевича, приходившегося Сергею родным дядей, считалась лучшей в Петербурге сплетницей. Любое слово, произнесенное при ней, превращалось в полуфабрикат для клеветы. Сергей Александрович откровенно писал о ней Константину: «Стерва О.Ф. сплетничает вдоволь, на меня возводит всякие небылицы». Двоюродный брат отвечал: «Я, конечно, получаю письменные жалобы и воздыхания о твоей погибели. Вижу в этом дело языка О.Ф. и, как ты легко себе представляешь, нимало не смущаюсь и огорчаюсь этим. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы верить сплетням… Нам теперь стоит позавтракать у Додона, выпить бутылку шампанского или проехать на тройке, чтобы свет оплакал навек нашу нравственность. Это очень смешно, и нечего обращать внимания на толки и пересуды. Брань на вороту не виснет…» Школу злословия своей матери успешно закончили два ее сына – Николай и Александр Михайловичи. Они охотно распространяли гнусные слухи о своем двоюродном брате Сергее.
Александра Викторовна Богданович, супруга генерала от инфантерии, постоянно вела дневник, в котором старалась как можно больше подметить дурного в людях, окружавших ее. Однажды она написала в своем дневнике содержание поганого разговора двух офицеров, якобы подслушанного ей, и нарочно оставила дневник на видном месте, раскрытым на этой странице, дабы люди могли невзначай прочесть. Ловкий ход сработал на славу. В дальнейшем в ее дневнике постоянно будут появляться записи, порочащие Сергея Александровича.
Графиня Александра Андреевна Толстая, двоюродная тетка Льва Толстого, служила фрейлиной при дворе четырех государей – Николая I, Александра II, Александра III и Николая II. И при этом считалась одной из лучших сплетниц Петербурга.
«Меня слегка берет омерзение от нашего города, – писал Сергей Александрович брату Павлу. – Ты себе и представить не можешь, до какого цинизма здесь дошли, и, между прочим, я попался на зубок. Но кто превзошел всех своим вымыслом – так это Х. Эта свинья, погрязшая в разврате, сочинила такой свинский анекдот про меня, что я не могу тебе даже его написать. Я решил при первом удобном случае ему дать здоровый ответ».
Если он и участвовал в жизни полка, то далеко не только в попойках. Однажды в полном солдатском снаряжении и в форме самого нижнего чина прошел десять верст под Нарвой, дабы определить, насколько это снаряжение пригодно. Отказался от денежного содержания, перечислив его на нужды полка.
В то время он был сильно привязан дружбой к двоюродному брату Константину, восторгался его стихами. В историю русской литературы Константин Романов вошел как поэт под псевдонимом «К.Р.». Об этой душевной привязанности красноречиво свидетельствуют горячие письма, в которых Сергей постоянно жалуется, как скучает по брату, как хотел бы его поскорее вновь увидеть. Вместе с ним и Павлом он прошел через столь важное для него причастие у Гроба Господня во время паломничества в Иерусалим.
Отчего было бы не сочинить клевету на то, что двух кузенов объединяет не только братская любовь?… Слухи множились и расползались. Кто-то им охотно верил, не желая признавать, что в высшем свете могут быть честные и порядочные люди. Кто-то не совсем верил, но бормотал про дым, которого не бывает без огня. Вот только огонь был иерусалимский, а дым благовонный, но про этот дым клеветники говорили: вонь.
Сплетничали и о дружбе Сергея Александровича и его адъютанта графа Феликса Эльстона-Сумарокова, приходившегося ему троюродным братом. Для клеветников – всякое лыко в строку.
По окончании лагерного сбора три великих князя Сергей, Павел и Константин снова отправились путешествовать и в сентябре были опять в Италии. На сей раз Сергей Александрович испытал некоторое разочарование. Душа его была не на месте, ожидала чего-то нового, необычного, великого, терзалась окружавшими ее сплетнями. «Практический результат этого путешествия тот, что мне долго не захочется ехать за границу. Единственное место, меня прельщавшее, – это Флоренция, и та уже мне поперек горла стала», – написал он в те дни. Если в первый приезд его сильно восторгала статуя Персея работы Бенвенуто Челлини, то теперь он с недоумением взирал на нее, не понимая, как она могла ему нравиться. Раньше он видел в ней победу красоты над уродством, всемогущей юности над немощной старостью. Теперь – одну лишь жестокость.
Надо думать, что тогда в нем уже родилось разочарование и в полковом братстве, точнее, в том разудалом образе жизни, который преображенцы вели в своих лагерях. Все это было не то, чего ждало его сердце от ближайшего будущего. И именно в таком состоянии души Сергея увидела семнадцатилетняя Элла, когда вместе с Павлом он на пару дней заехал в Дармштадт.