Страница 24 из 26
Утром я проспал везде, где только можно, разодрав глаза в начале одиннадцатого. Сьюзен уже ушла в Университет. Я даже помнил, как она меня будила. Наверное, будила… Кое-как собравшись с силами, я заставил себя умыться и побриться. Слава богам, Сью – волшебная женщина и мне не надо следить за своими вещами, я всегда могу открыть шкаф и достать оттуда все необходимое. Крепкий кофе и тост из ржаного хлеба окончательно угробили мой желудок. Ну и черт с ним. При таком настроении мне никакого желудка не жалко. После вчерашнего хотелось что-нибудь сделать. Обязательно плохого. Вот чтобы совсем-совсем плохое.
В офисе я появился в районе обеда в крайне дурном расположении духа. Меня бесило всё, начиная от идиота Тилли и дуры Габи, заканчивая собственным музыкальным коллективом крашеных придурков и бездарей. Я забраковал новую песню, наехал на пиарщика, который не сделал вовремя отчет, разорался на звуковиков, которые плохо свели вчерашний вариант песни. Габи долго сомневалась, стоит ли мне давать корреспонденцию из банка. После чего получила выговор и разревелась. Так, надо как-то себя взбодрить, а то у меня еще десять человек сейчас получат, и повод быстро найдется. Фрау Ирины дома не было. Наверное, гуляет с детьми. Мари я звонить не стал. Я спрятался в кабинете, нашел любимую сетевую игрушку и принялся мочить монстров, представляя каждого из них в виде Тины. Так я увлеченно провел день и к вечеру, перейдя на очередной уровень, готов был полюбить весь мир – замоченных тиномонстров мне хватит на неделю спокойного сна. Все-таки иногда игры помогают справиться с нервами и отвлечься от неприятностей. Я вытянулся в кресле и нажал кнопку селектора:
– Габи, будь любезна, принеси мне кофе.
– Конечно, герр Шенк. У меня есть булочки. Хотите?
– С чем?
– С яблоком.
Я посмотрел на часы на мониторе. Пять вечера, а я еще не ел.
– Тащи.
– Две минуты, – улыбнулась она и отсоединилась.
Потянувшись до приятной боли во всем теле, я решил проверить почту. Не хочу работать. Совсем нет настроя. Посмотрю только письма и поеду к детям. Устал я сегодня.
В дверь тихонько постучали. И на пороге появилась Габриэлла с подносом. Она аккуратно прошествовала ко мне и осторожно переместила тарелочку с булочками и чашку с кофе с подноса на стол.
– Нашел себе новую шлюху? – раздался насмешливый голос от двери.
Мы с Габи удивленно уставились на гостью. Я скрипнул зубами, мысленно представляя, как достаю из-за спины базуку и без сожаления расстреливаю стоящую на пороге Тину.
– Старая-то оказалась ни на что не годной, – парировал я, делая Габи знак удалиться.
Секретаршу не пришлось просить дважды.
– Что тебе надо от Тиля? – Прошла она и села в то кресло, в котором обычно сидел брат. В ней не было ни вчерашнего идиотизма, ни трагизма, ни истерики. Тина была шикарно одета, блестела побрякушками, каждое ее движение было величаво и отдавало какой-то театральностью.
– Я не собираюсь с тобой ничего обсуждать. Пойди вон из моего кабинета.
– Мне кажется, ты забываешься. Это такой же твой кабинет, как и кабинет Тиля. А Тиль мой муж, а значит это и мой кабинет. У вас равные доли в этом бизнесе. Или может быть ты забыл?
– У нас равные доли в этом бизнесе с Тилем, – ухмыльнулся я. – Про тебя там ничего не сказано.
– Значит, будет сказано. Какие проблемы?
Я растянул губы в улыбке.
– Студию ты не получишь. Пошла вон.
– Ты такой грубый, – фыркнула она, забирая мой кофе и откусывая от булочки. – Фу, твоя новая секретарша совершенно не умеет варить кофе. – Она выплюнула наполовину прожеванный кусок обратно на булочку: – Какая гадость.
Я поудобнее устроился в кресле, наблюдая за представлением. Эх, пришла бы она на три часа пораньше, не пришлось бы Габи рыдать, а Тилли краснеть.
– Мне интересно, Тина, к чему все это? Зачем ты так вцепилась в моего брата?
– Я люблю его. Впрочем, тебе эти слова, скорее всего, неизвестны. А может быть ты думаешь, что я позволю тебе и дальше дурить ему голову? Или эта русская шлюха…
– Здесь только одна шлюха. И она сидит напротив меня. У них с Мари была семья…
– Мне не интересна трогательная история твоей подстилки. Я понимаю, тяжело признать тот факт, что твоему брату достается только все самое лучшее. Именно поэтому ты хочешь разрушить наши отношения, да? Подговариваешь семью против него?
– Ты несешь бред, и мы оба это знаем.
– Думаешь, тебе сойдет с рук наша испорченная свадьба и медовый месяц? Тиль все сделал для тебя!
– Пойди побейся головой о бетонный забор. Ты только себя должна винить в этом.
– Думаешь, я прощу тебе полицию и то унижение, которое я там пережила?
– Не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал об этом, – самодовольно улыбался я. – Жаль, что Мари поступила благородно и не засадила тебя за решетку.
– Мари, Мари, Мари! Кругом одна Мари! Ты помешался на ней! Думаешь, если Тиль признает твоих выродков, вам удастся с этого что-то поиметь? Не жалко брату рога наставлять?
– По себе людей не судят.
– Ха-ха, только не надо при мне сейчас изображать из себя невинную овечку. Ты ведь знаешь, что тест покажет именно твое отцовство! И ты отлично знаешь, кто настоящий отец тех детей. Иначе чего ради ты так танцуешь вокруг этой русской? Ты рассчитывал, что Тиль такой дурак, что пойдет на поводу этой шлюхи? Вы же с Тилем одинаковые. Один набор генов, один набор ДНК. Вы думали, что самые умные, всех обманули? Никто не узнает, что именно ты заделал русской детей, думали, Тилли поведется на вашу аферу, стоит ей только приползти обратно и поплакаться, что беременна от него? Признайся, вы ведь уже праздновали победу, да?
– Это дети моего брата. Тебя обманули. И Тиль отлично знает, что является их биологическим отцом. Он сам говорил мне об этом много раз, – ласково сказал я, сладко улыбаясь, а в груди опять все закипало. – Теперь, сделай одолжение, подними свою задницу и исчезни из моего кабинета. Иначе я вызову охрану.
– Нееет, Дэнни, это ты пытаешься всех обмануть. Ты и твоя шлюха. Тиль не спал с ней тогда. Так откуда же она залетела, твоя святая Мария? Неужто непорочное зачатие? – всплеснула она ручками и хлопнула накладными ресничками.
– Откуда ты знаешь, с кем Тиль спал, а с кем не спал? – ухмылялся я.
– Потому что он спал тогда со мной и только со мной! Тиль только мой! Ни твоя русская шлюха, ни ты, ни ваша блядская мать не отберут его у меня.
Злость, живущая в груди со вчерашнего вечера, отчаянно залитая алкоголем, потраченная на подчиненных и успокоенная во время игры, взорвала меня изнутри. Я закрою глаза на оскорбление меня, я сдержусь, если начнут оскорблять Мари, но я порву за свою мать. Злость пружиной вытолкнула меня из кресла. Я вцепился в Тину обеими руками, боясь хоть на мгновение разжать пальцы, потому что тогда я ее ударю. Ударю по-настоящему, по-мужски, и никто меня не остановит. Я с силой сжимал одежду у нее на груди, чувствуя, как под пальцами рвется дорогое колье, как трещит ткань, как стучит ее сердце.
– Никогда… Никогда… Слышишь меня, тварь? – шипел я, периодически встряхивая ее. – Никогда даже в мыслях не оскорбляй мою мать.
Она орала, царапалась, пыталась вырваться. Я швырнул ее через весь кабинет, словно тряпку. Подлетел и снова схватил за грудки.
– Он хочет меня убить! Помогите! Спасите!
– Еще раз сунешься сюда – выкину в окно! – орал я ей в лицо.
– Спасите!
– Я буду бить тебя ногами до тех пор, пока не выбью все твои зубы! Пока ты не прекратишь хрипеть! Пока из тебя не выльется вся кровь и не вылетят последние мозги, которых у тебя все равно нет! – я снова от злости приложил ее об стену.
В кабинет влетела Габи, Тилли и Карл, дежурный звуковик. Габи испуганно зажалась в угол. Тилли и Карл попытались отбить у меня Тину, но ненависть и злоба все сильнее и сильнее раздувались во мне. Я вцепился в нее как бультерьер в жертву и трепал, трепал, трепал, не в силах разжать пальцы!