Страница 8 из 17
Попрощавшись с Алёной и Машей, Слава быстро нашла нужный кабинет (ещё бы ― столько раз уже тут была!), и, постучавшись для порядка, отворила дверь.
– Разрешите войти.
– Разрешаю. Майорова? Заходи, ― ответил высокий худощавый мужчина из-за своего большого письменного стола. Он как раз отложил в сторону какую-то толстую стопку бумаг и приготовился к серьёзной и обстоятельной беседе.
Слава оставила сумку на стуле около двери, после чего вышла на середину кабинета, отметив, что рядом с портретом Ильича на стене висит ещё и фотография незнакомого дядьки с азиатским разрезом глаз и в очках. В остальном кабинет оставался неизменным уже несколько сотен циклов. Те же странные жёлтые занавески, шкаф в углу и непонятный хлам между этим шкафом и стеной. У окна ― стол и за столом Вадим Борисович Цурюпа собственной персоной ― в синем костюме и при галстуке. Начальник лагеря и по совместительству завотделом по работе с особым контингентом. Заместитель директора Госкомконтакта.
«Особый контингент» ― это Пионеры.
– Присаживайся. Сразу предупреждаю: в лагере по уставу не обращаться. Почему, надеюсь, объяснять не надо?
– Спасибо. Нет, не надо, ― Слава приблизилась к столу и уселась на стул, что стоял боком.
– Предварительный инструктаж прошла? С документами ознакомилась?
– Там было не всё. Ни слова о сути проблемы и моей задаче.
– И что думаешь об этом?
«Так-так! ― шевельнулось в голове. ― Не предложил коротко объяснить».
– Думаю, что в лагере, где собралось столько Пионеров, не может всё быть гладко. Хвастаются друг перед другом или наоборот ― проводят научные опыты, подростки в любом случае могут напортачить, и тогда появляется работа для меня. Так что жду постановки задачи.
Вадим Борисович слегка улыбнулся.
Славе вспомнилось, как она в один из первых циклов сдуру взяла да и рассказала Цурюпе всё как на духу. В том числе сразу раскрыла карты о том, до чего доигрались вэшки из четвёртого отряда. Ничего хорошего из этого не получилось: директор сразу вызвал Орден, те спровоцировали бойню и реальность снова ушла в перезагрузку. После ещё нескольких попыток Слава отказалась от идеи сразу раскрывать все карты кому бы то ни было и старалась более-менее придерживаться знакомого сценария, рассчитывая понять, наконец, где была допущена фатальная ошибка. В том числе уже не одну сотню раз выслушать инструктаж. Сегодня, впрочем, Славе хотелось блеснуть компетентностью. Мысль состояла в том, чтобы постараться захватить инициативу и ведущую роль в операции, чтобы получить чуть большую свободу действий.
– Десять дней назад мы обратили внимание на значение Показателя Эхо на всей территории лагеря, ― сообщил тем временем Директор, и Слава приступила к исполнению своего плана:
– «Показатель Эхо»? Я правильно понимаю, что речь об условной величине уровня воздействия телепатов на психику окружающих? ― изобразила она деловую осведомлённость.
– Да, речь об этом.
– Вадим Борисович, наконец-то предложили методику вычисления? Подтвердилась гипотеза Смирнова, которую некоторые считали ненаучной?
– О, она ещё как научна. Раз канал передачи данных есть, значит, и измерить можно. Мы здесь, в «Буревестнике», используем систему датчиков, которые замеряют побочные эффекты, и на основании этих данных высчитываем «Показатель Эхо».
– Высчитываете? Я правильно понимаю, что у вас возникли подозрения в отношении вэшек, и именно в этой связи научная группа занялась расчётами ― чисто для проверки?
– Верно.
– И сколько сейчас?
– На всей территории лагеря держится уровень ноль шестьдесят один.
– То есть это довольно интенсивно? ― Слава продолжила изображать сверхкомпетентного знатока, так что Цурюпа лишь диву давался, глядя на курсантку, которая и офицерские погоны-то получила по большому кредиту доверия авансом.
– Это слабо сказано, ― кивнул мужчина. ― При значении «ноль» воздействие отсутствует, а при единице человек полностью теряет над собой контроль, лишается личности, превращается в марионетку. Так что текущий показатель ― сигнал весьма тревожный. Ещё настораживает стабильность показателя независимо от времени суток и точки замеров.
– Как будто кто-то специально держит его и внушает что-то всему лагерю, ― и для порядка надо было срочно удивиться, поэтому Слава округлила глаза и посмотрела на начальника. ― Такое вообще возможно?
– На сегодня не описано ни одного случая. Так что у тебя будет ряд вопросов, которые нужно разрешить. Кто, как и зачем это делает ― вот три главных приоритета. Впрочем, подозреваю, что ответ на вопрос «КТО?» очевиден, ― ручка, которую Вадим Борисович то и дело крутил пальцами, описала очередную петлю и стукнула по столешнице, после чего директор сделал голос ниже и чуточку тише, а его характерное мягкое «г» вдруг пропало:
– Тебе предстоит действовать очень деликатно и тонко. Искренне помогать им, стать им настоящим товарищем и даже другом. Именно тебе, потому что никого из взрослых они и близко не подпустят. Особо подчёркиваю, Слава: наша прямая задача и святая обязанность помогать им и защищать их. Учти это в своей работе. На секунду допустишь мысль, что играешь против них ― и это будет полный провал.
Повисла небольшая пауза. Директор подумал, что его слова поразили Славу, откуда ему было знать, что она просто ждала окончания монолога, зная его наизусть:
– Пойми, они не преступники, не заговорщики. Они не собственность государства, никто не заставляет их что-либо делать насильно. Происходящее беспокоит меня только в одном смысле: я чувствую, что они попали в беду.
– Поняла. Постараюсь оправдать доверие.
– Хорошо. Тогда по организационным моментам. Поскольку ты ― «спящий» тип В, я распределяю тебя в четвёртый отряд к другим вэшкам. Твоя вожатая Олимпиада Викторовна Сочинская, она должна была встречать тебя ― познакомились?
– Угу.
– Ну и славно. Бумаги уже оформлены, свой корпус найдёшь?
– Найду, спасибо.
– Оружие с собой не выдали?
«Внезапный вопрос, ― изумилась Слава, ― помнится, раньше это была целая проблема. Неужели в этой вариации у меня не будет болеть голова?»
– Вадим Борисович, мне зачем-то выдали пистолет, и я же не могла его оставить дома! ― и Слава сбегала за сумкой, откуда и извлекла маленький твёрдый футляр, внутри которого покоился импортный «Глок» с боекомплектом.
«Интересно! В прошлые разы выдавали другие модели и без футляров».
– Ничего себе! Совсем они там, в Управлении, ошалели, что ли? С кем тут воевать, с детьми?
«С демоническими голосами, например? С одержимыми?»
– У Вас нет сейфа, чтобы там его оставить?
– Есть-есть, ― ответил Вадим Борисович и тотчас отпер сейф, прилаженный к его столу вместо выдвижных ящиков. Туда он и убрал кейс, после чего захлопнул дверцу и сообщил:
– Здесь есть небольшая оружейная комната в научном корпусе. Потом туда унесу. А в следующий раз, когда будешь у меня здесь, подпишешь бумаги, что сдала.
– Есть.
– Вот и ладно. Теперь иди, знакомься со всеми. Вникай. А конкретные инструкции будут позже. Пока действуй по обстановке. Олимпиада Викторовна в курсе, кто ты и зачем прибыла, остальные вожатые ― нет. Все разговоры о твоей работе ― только здесь, в этом кабинете, поняла?
– Поняла.
– Всё тогда, давай.
Отсутствие оружия облегчило не только сумку, но и дыхание. Всё же такие вещи, как пистолет с боекомплектом в кейсе ― это слишком серьёзный риск. Тут и разоблачение, и опасность для жизни и здоровья самих пионеров ― в общем, полный набор неприятностей. А ещё ― сумку нигде толком не оставить. В общем, никакой пользы кроме вреда.
Опять же, если оружие будет в сейфе, это значит минус одна возможность, что кого-то из него застрелят. То есть минус одна возможность очередного перезапуска.
Славе очень нравились ветвления, когда удавалось избавиться от оружия. Даже несмотря на то, что это ещё ни разу не привело к благополучному исходу. А если нет толку, зачем тяжесть за собой таскать? Зато прогуляться по лагерю без дурацкого пистолета в сумке ― это практически удовольствие. Не нужно дёргаться, что найдут, не нужно переживать за возможность бросить сумку в любой момент и побежать куда-то, если понадобится. Лучше, чтобы не понадобилось, конечно. Идеально, если получится просто пройти по тенистым дорожкам к корпусу мозговиков. Мимо стадиона, где какие-то ашки прыгают, как будто у них ракетные двигатели в ногах. Мимо площадки, где бэшки играют гирей в пионербол. Там царят смех и беззаботная радость детства. Там есть старание, усилие. Осознанная решимость быть и быстрее, и выше, и сильнее, и ярче, и умнее. Счастье честного соревнования на равных, помноженное на безусловное товарищество Пионеров внутри своего сообщества и всамделишное стремление сделать мир вокруг себя лучше.