Страница 22 из 23
— А это означает, что сегодняшний финал будет горячим. Канада без сомнений постарается вернуть бронзу…
— А Россия, отрыв которой от США составляет всего лишь полбала, думаю, нацелена потеснить её с трона, который Америка, осмелюсь Вам напомнить, занимает уже три года.
— Я абсолютно согласна с тобой. Это Джордж и Кэтрин Бишопы, и мы начинаем.
Полина зевнула и зарылась лбом в плечо Макса. Она не особо любила телевизионные шоу, они казались ей слишком приторными и фальшивыми, но терпела ради выступления Эвы.
— Они уже начали? — Макс хмыкнул.
— Напоминают, кто какую страну представляет.
— А Эва какой выступает?
— Второй, — Полина протяжно заскулила, и парень, засмеявшись, сильнее притянул ее к себе и чмокнул в макушку, — во-первых, ты сама этого захотела. А во-вторых, не знал, что ты склонна к мазохизму.
Только что мы увидели великолепное выступление американки, Джо Тейлор. Если кто-то не узнал, она исполнила песню француженки, которую все мы знаем под псевдонимом ZAZ. Это была «Eblouie par la nuit», а сейчас на сцене представительница России, Эва, с песней «Stay».
Сцена полностью погрузилась в темноту. Не было шагов, лишь вспыхнул прожектор, освещая Эву с гитарой в руке, сидящую на импровизированной скамейке прямо в центре.
Так легко грубишь мне,
Ты оставляешь шрамы на моем сердце
И даже не говоришь «прости»…
Сейчас всего остального мира для Эвы не существовало — так было всегда, когда девушка начинала петь. Лишь она и струны гитары, которые ее пальцы перебирали без единой запинки. Девушка улыбалась, но в этой улыбке в уголках губ как болячка затвердела боль. Как будто Эва сдерживала слёзы.
Я просто хочу, чтобы ты остался,
А на твоем безразличном лице появляется скука.
Кому девушка посвящала эту песню? Без имен или косых намеков. Но чувства, которые своим пением Эва вынуждала прочувствовать каждого, были прозрачно-личными. Такими, что каждому, кто их пропускал через свое сердце, хотелось спрятаться от жестокости мира.
Я шепчу своему отражению в зеркале «давай все отпустим»,
Ведь ты принимаешь меня как должное,
Но ты — это ты,
Поэтому прошу, останься со мной.
Девушка отложила гитару и подошла к стойке микрофона, обхватывая ее снизу рукой.
Эта грустная песня напоминает тебя.
Это заставляет меня плакать.
Твой сладкий запах — преступление.
Я тебя так ненавижу, но так люблю
Темп песни ускорился, но грусть, наполняющая ее, никуда не ушла. Забрав микрофон со стойки, Эва медленно подошла к краю и пошла вдоль него, словно маневрируя на тонком бордюре. Полина не ожидала такого от подруги, но Эва на месте второго куплета стала читать реп, по цвету и лирической части ничуть не уступавшему мелодичной части песни. Эва как будто не читала — она делилась со зрителями обнаженными чувствами.
Я не хочу сейчас ничего
Я даже не могу сказать, бьется мое сердце или нет
Лучше я буду неловко молчать с тобой
Чем спокойно беседовать с кем-то
Эти девять месяцев, проведенных Эвой в родном городе после долгой разлуки в шесть лет, многому ее научили. Она получила жизненный опыт, который помог ей стать ещё лучше.
Иногда, когда приходит темнота, я могу быть твоим огнем.
В этом мире, полном лжи,
Ты единственный правдивый.
Это мое письмо для тебя
Полина слушала подругу, затаив дыхание. Еще никогда Эва не была такой трогательно хрупкой и безумно сильной одновременно.
До того, как темная ночь ко мне подкрадется,
Не оставляй меня.
Ты до сих пор меня не любишь?
Я не ожидаю многого прямо сейчас.
Просто останься со мной.
Когда прозвучали последние ноты, Полина улыбнулась. Она подняла голову и посмотрела на Макса, ожидая его реакции. Парень растянул губы в усмешке, не предвещавшей ничего хорошего.
— Ну, терпимо-терпимо. Иногда даже в ноты попадала, — Полина, злобно округлив глаза, ткнула его кулаком в плечо.
— А можно я больше не буду притворяться, будто меня тут нет, и тоже врежу этому придурку? — ребята повернулись к Эве, которая всё это время сидела в кресле, молча наблюдая за тем, как они пытаюсь посмотреть трансляцию недельной давности. Полина покачала головой.
— Макс мой. Так что и бить его буду только я, — парень наигранно засмеялся.
— Даже не знаю. Радоваться этому или бояться, — девушка сузила глаза.
— Бойся, — она поднялась с дивана, сделала пару шагов, сократив расстояние до кресла, и села на подлокотник, приобнимая подругу за плечи.
— Поздравляю со вторым местом, — Эва немного грустно вздохнула, и это не укрылось от Полины. — Зато есть куда стремиться. У тебя еще целых три года, чтобы надрать зад этой американке.
— Вообще-то Джо очень даже хорошая девушка, это раз. А во-вторых, она выиграла, так что больше на этом конкурсе мы с ней не встретимся.
Эва посмотрела на часы и с легкой неохотой поднялась с кресла. Полина сочувствующе посмотрела на нее, девушка в ответ пожала плечами. Макс кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Вы может и умеете общаться телепатически. Только вот я из ваших переглядок ничего не понял.
— Эва должна встретиться с Димой… и Вадимом, — девушка кивнула, подтверждая ее слова.
— Спасибо за гостеприимство, Макс, — парень кивнул, Эва выдохнула, — если честно, даже перед финалом так сильно не волновалась как сейчас.
*
Дом Диминой семьи был именно такой, каким Эва себе его запомнила. Девушка хмыкнула про себя — да разве давно она тут была? Правда, последний ее визит вряд ли носил официальный характер, но зато она хотя бы смогла увидеть спальню Димы изнутри.
Парень встретил ее на крыльце, нежно приобняв, но без намеков на большее, помог разуться и проводил в гостиную. В кресле, потягивая виски из граненного стакана, сидел Вадим. Он кинул на гостью небрежный поверхностный взгляд и снова отвернулся к окну.
Дима сел на диван, пригласив сесть рядом с собой и Эву. Но девушка предпочла остаться на ногах.
— Рассказывай.
В Димином голосе совсем не осталось тепла, когда он смотрел на брата. От этого Эва почувствовала необъяснимую радость — она больше не была той, на кого обрушился холод его злости. Теперь палки доставались тому, кто этого поистине заслуживал.
Вадим кивнул головой в сторону сестры.
— Пусть она сядет, — Эва покачала головой, и он хмыкнул, — мало ли, окажешься такой сентиментальной, что в обморок от переизбытка чувств грохнешься.
Но Эва так и не села. Она подошла к окну, повернувшись к ребятам спиной, и положила руки на подоконник, чувствуя, как он дразнит ладони прохладой. Теперь перед её глазами был лишь ухоженный сад, а в мыслях пронзительная тишина.
— Рассказывай, — повторил свое требование Дима. Больше у Вадима не было поводов оттягивать, и ему пришлось говорить.
— Даже не буду спрашивать, что ты помнишь из того вечера, когда умерла мама. Бьюсь об заклад, в твоей голове до сих пор каша. И я даже знаю почему, — он недолго помолчал. — Когда маме стало плохо, и я приказал тебе позвонить в скорую, ты, моя дорогая сестрёнка, позвонила отцу. Понятия не имею зачем и почему. А он уже вызвал скорую. Но главное, они пришли почти одновременно, отец на две-три минуты раньше, не больше.
Дверь Шевелёв-старший открыл своим ключом, тут же заперев обратно. Мужчина скинул обувь и потрепанную куртку и только после этого прошел в гостиную. Эва сидела, забившись в угол дивана, и хныкала. Она не моргая смотрела на бледнеющую мать. Вадим держал ее голову на коленях и не переставал гладить по волосам. Он не плакал, даже его губы не дрожали. Но общая бледность и тёмные круги под глазами говорили о том, что мальчик на грани.
В дверь позвонили. Вадим словно вырвался из забытья и поднял голову. Его рука на секунду повисла в воздухе, после чего опустилась на щеку женщины.
— Открой дверь, — обращался он к Эве, хотя смотрел на отца. Но девочка не пошевелилась. Тогда он повторил требование — в ответ ни звука, ни движения.