Падали, но поднимались

И дело было не в двадцати девятиградусной жаре за окном.

Телефон так и остался где-то на дне сумки. Эва во все глаза смотрела на Полину. Её майка валялась на полу, джинсы были немного расстегнуты и стянуты вниз, до середины бедер, но самым главным был Макс, нависавший над девушкой.

Эва сглотнула.

— Я вам, ребята, помешала? — глаза Макса загорелись недобрым огнем.

— Как бы да, — он смотрел на Эву, но слезть с Полины при этом почему-то не торопился.

— Я просто не знала, что ваши отношения зашли так далеко. Не догадывалась даже. Иначе бы я…

— ЭВА! — Полина приподнялась на локтях и посмотрела на подругу. Она тяжело дышала, а на шее был виден вишневый засос.

— Поняла, ухожу. Только ноты найду, — прикрыв глаза ладонью, чтобы не видеть кровать подруги и тех, кто на ней лежал, Эва открыла тумбочку, достала со средней полки папку с нотами и побежала к двери. — Надеюсь, вы не забудете про концерт.

Она обернулась, потому что не услышала ответа, и тут же пискнула. Ей показалось, что Макс заглатывает Полину, но, конечно же, это был поцелуй. Только в нем было больше страсти, чем приличия — грань любви и животных чувств. Сильно смутившись, Эва все-таки выскочила за дверь, чувствуя непонятное волнение, охватившее низ живота.

То, что с ученицей что-то не так, почувствовала и Анна Владимировна. Женщина оборвала песню на середине первого куплета и с тревогой посмотрела на девушку.

— Всё в порядке, Эвелина?

Та неоднозначно кивнула, словно не решаясь рассказать ей то, что вертелось на языке. Анна Владимировна поднялась на сцену и, взяв девушку за подбородок, подняла ее лицо так, чтобы их взгляды пересеклись. И тогда Эва не выдержала.

— Я просто увидела кое-что… неоднозначное. И не знаю, как относиться к этому. Не знаю даже, что чувствую.

— Это боль? — девушка покачала головой, — обида?

— Нет.

— Тогда выкинь из головы. Исполнять песни о войне трудней всего — ты не можешь воспользоваться личным опытом. Сострадание. Сочувствие. Это не то, что должны услышать в твоем исполнении. Любовь к Родине. Благодарность. Такие чувства невероятно сложно выразить. Вот что сейчас главное, — женщина ненадолго замолчала и поправила выпавшую из пучка прядь. — Иди, тебе нужно настроиться. До концерта осталось всего ничего. Уверена, ты и без генерального прогона справишься.

Эва с улыбкой кивнула и, оставив преподавательницу за спиной, вышла из зала. Как гримерку ей выделили небольшую комнату на третьем этаже. Чтобы в нее попасть, нужно было пройти конференц-зал с круглым столом переговоров и большим флагом России во главе. Оставив на столе сумку, Эва проскользнула в гримерную и села перед зеркалом.

Сначала девушка сняла макияж, а затем взяла со столика расческу и первый раз прошлась ей по волосам. Темно-каштановые — после того, как Эву облили краской, ей пришлось перекраситься — они немного электризовались, поэтому девушка решила воспользоваться лаком. И даже через шум распылителя она услышала, как кто-то повернул в замке ключ.

Сперва Эва подумала, что ей показалось. Она отставила баллончик с лаком, тревожно вглядываясь в свое отражение. Решив, что от волнения может разное померещиться, девушка покачала головой и снова потянулась к расческе. Но её рука дрогнула.

Девушка вскочила и быстрым шагом сократила расстояние до двери. Повернула ручку. Заперто. Из легких словно выбили весь воздух. Эва стучалась, кричала, но никто не реагировал — скорее всего все уже ушли на аллею. Даже позвонить девушка не могла — ее телефон остался в сумке, а сумка — в соседней комнате. Так близко, но так далеко.

Эва метнулась к окну и, распахнув его, высунулась. Слишком высоко, что не прыгнешь, и почти нет народа. Просить помощи было не у кого. Девушка чувствовала, как ее уже накрывает паника, но внезапно заметила парня, пересекавшего улицу.

— Эй! — она не была уверена, что он её услышит или поймет, что обращаются к нему, но парень поднял голову. Темноволосый, с хитрым прищуром карих глаз. Совершенно ей не знакомый. Но отчаяние толкало на крайние меры, — Помоги!

— Что? — парень скривился. Не понял? Не услышал?

— Меня заперли! Помоги выбраться! — в горле першило, и Эва закашлялась, но, кажется, незнакомец её услышал.

Он подбежал к двери и несколько раз дернул ее. Тщетно — заперто. Парень снова отбежал, чтобы Эва могла видеть его.

— Там закрыто, — девушка почувствовала, что почти плачет. Он был ее последней надеждой, а теперь все рухнуло. Но ей пришлось сосредоточиться, потому что парень продолжал что-то говорить и кивать головой вправо, — там есть пожарная лестница. Если доберешься, сможешь спуститься.

Эва закрыла глаза. Слишком рискованно. Маленький выступ, влажные ладони, и мозг, наполненный страхом — одно неловкое движение, и она упадет. Незнакомец продолжал говорить, активно жестикулируя. Он показал ей, что нужно развернуться спиной и вылезать так. Тогда она сможет зацепиться надежнее. И всё равно, больше походило на экшн — а Эва была всего лишь девушкой. Она почти наверняка знала, что не справится.

Но другого выбора у нее не было.

Сделав в точности, как сказал незнакомец, девушка вылезла из окна и вцепилась в подоконник. И тут же поняла, что попала в ловушку. То, на что она решилась — полнейшая глупость, и ничего у неё не получится. Страх был слишком силен, он не позволил ей сделать и шага. Пожарная лестница, о которой говорил незнакомец, показалась Эве такой далекой, и чем дольше девушка на нее смотрела, тем дальше она становилась, постепенно растворяясь.

— Эй, ты меня слышишь? — Эва не могла ответить. У нее стучали зубы. — Залезай обратно, ты упадешь.

Но девушка его уже не слушала. От испуга ей заложило уши — теперь она слышала лишь как бешено стучит её сердце. Незнакомец выругнулся и достал телефон — он чувствовал вину за случившееся. Ведь именно он натолкнул бедную испуганную девушку на такой шаг.

Пожарные приехали через две минуты. Пока команда выдвигала лестницу, незнакомец поддерживал Эву криками. Девушка, сглотнув, держалась из последних сил. На ладонях образовались мозоли — так крепко она вцепилась в подоконник, но пальцы все равно соскальзывали из-за пота и крови. Втянуть себя обратно в комнату Эва не могла — ей не хватило бы сил, и ноги тряслись слишком сильно. Она уже ни во что не верила, твердившая в сотый раз про себя лишь то, что не отпустит руки, пока не потеряет сознание.

Незнакомец переговаривался с одним из пожарных, возможно, главным, но не отрывал взгляда от Эвы. Двое других уже поравнялись с девушкой и, осторожно отцепив её пальцы от подоконника, спустили вниз.

— Так зачем нужно было вызывать нас, для этого есть МЧС, — парень, наконец, позволил себе улыбнуться.

— Пожарная часть ближе, — он подошел к девушке, чьи руки сейчас обрабатывали, и присел рядом.

Эва выглядела гораздо лучше. Кажется, внезапное спасение придало ей сил. Пока её расспрашивали, как и почему она оказалась висящей из окна третьего этажа, парень молчал. Эва повернулась в его сторону и выдавила улыбку.

— Спасибо.

— Пожалуйста, если захочешь снова как-нибудь повисеть, обращайся. У меня еще куча дурацких и опасных для жизни планов есть, — они засмеялись, и девушка протянула заклеенную пластырями руку.

— Эва.

— Мирослав, — девушка ахнула, потому что на руке, которую парень протянул ей в ответ, были часы. И они показывали без двадцати шесть. Эва вскочила на ноги, оглядываясь вокруг себя.

— До концерта пятнадцать минут. Я в жизни не успею, — она снова села на лавочку и закрыла лицо руками. Мирослав тяжело вздохнул, словно сочувствуя, но тут же, как сама девушка секунду назад, вскочил на ноги.

— Эй, парни! — он помахал пожарным, — как быстро вы доедете до аллеи памяти?

*

Эва вбежала в палатку, расположенную за сценой, как метеор. Инна подскочила, отбросив телефон.

— Я тебе звонила! Почему на звонки не отвечаешь? — Эва поморщилась, голос девушки показался ей слишком громким.