Я не продаюсь

Я застываю, думая лишь о его ладони, лежащей на моём плече и обжигающей кожу сквозь тонкую ткань халата. И о том, какой бы ещё придумать предлог, чтобы уйти. Правда, помня его условие, сделать это будет очень не просто. Да и есть хочется.

– Это тебе, – шепчет он, шевеля жарким дыханием волосы на моей макушке.

И перед лицом тут же возникает белоснежная роза, а в нос ударяет тонкий цветочный аромат. Кажется, он всё-таки не все лепестки оборвал. Одну пожалел. И откуда столько милосердия?

Первым порыв – отказаться, но я понимаю, что так лишь опять разозлю его. Поэтому вместо этого говорю тихо:

– Спасибо, но…

– Никаких «но», Мила, у нас договор.

Вздыхаю, вспоминая разговор в кабинете, устный договор и моё ещё не озвученное условие. И сейчас, казалось бы, самый удачный для этого момент. Только я всё ещё не знаб, каким оно будет. И не хочу спешить, чтобы потом не жалеть об упущенной возможности. Поэтому просто говорю:

– Я помню.

И беру цветок, стараясь при этом не уколоться о длинные шипы. Ласково провожу по бархатистому лепестку.

– Она очень красивая.

– Как и ты. И такая же колючая.

Его вторая ладонь ложится на другое моё плечо, а затем он и прижимается к моей спине, зарываясь носом в волосы. Я же застываю, чувствуя ставший знакомым горьковатый аромат духов и, кажется, каждую его мышцу.

– Но ни один цветок не сравнится с тобой.

А я уже, кажется, даже дышать перестала. Он так близко, что я чувствую, как бьётся его сердце в области моих лопаток. На удивление ровно и спокойно для влюблённого.

– Боишься? – спрашивает Генри тихо с какой-то странной горечью и тут же сам отвечает: – Боишься.

А затем резко отстраняется и крутит меня, разворачивая лицом к себе. Так что теперь нас разделяет только зажатый в моей ладони цветок. Он берет меня за подбородок, заставляя заглянуть в глаза, и просит тихо:

– Поцелуй меня, Мила.

От понимания, что отказаться не получится, на душе у меня становится так тошно. И это, видимо, отражается на моём лице, потому что он тут же вздыхает.

– Мила-Мила, могла бы хотя бы раз притвориться.

А затем обхватывает моё лицо руками и целует сам. Нежно и легко, едва касаясь губ. Это так неожиданно, что я растерянно замираю, даже не пытаясь оттолкнуть его. Он отстраняется сам, так же быстро, как прильнул до этого, и я невольно тянусь следом.

– Не так уж страшно. Правда? – усмехается Генри, с нежностью поглаживая меня по щеке.

– Нет, – соглашаюсь я, терпя эту непрошеную ласку.

Сердце бешено колотится в груди. И больше всего мне сейчас хочется отойти хотя бы на шаг, увеличить разделяющую нас дистанцию. Но я старательно сдерживала этот порыв.

Зря. Потому что он тут же склоняется ко мне опять, целуя уже с жадностью и напором, вынуждая раскрыть губы. Его ладони вновь ложится на мои плечи, скользит вниз от плеч к кистям, а за ними следом скользит халат, повисая на согнутых локтях. Его ладони ложатся на обнаженную спину, вызывая дрожь и притягивая меня ещё ближе. Так что теперь нас разделяют только мои руки, с зажатым в одной из ладоней цветком. А у меня внутри, кажется, всё сильнее разгорелся костёр и жар от него расходится волнами по всему телу. Мысли путаются. Хоть одна настойчиво стучится в висок: «Нужно его оттолкнуть. Как можно скорее нужно его оттолкнуть».

И плевать на его условие. Мне, может быть, плохо стало. Очень-очень плохо. Так, что ноги, кажется, сейчас держать перестанут.

Но я только успеваю положить одну руку ему на грудь, как за спиной раздается требовательное:

– Мистер О’Лэс.

Вздрагиваю, узнавая голос экономки. Генри же лишь ещё сильнее, почти до боли, сжимает меня в объятьях и что-то раздражённо рычит в ответ.

– Мистер О’Лэс, звонит мистер Крэкс.

На этих словах уже вздрагивает он, застывает, напрягаясь всем телом. И только потом отстраняется, быстро глядит поверх моей головы. А я, наконец, могу вдохнуть полной грудью. Закрываю на миг глаза, стараясь выровнять сбившееся дыхание.

– Скажите, что я ему сейчас перезвоню.

– Но…

– Элеонор.

– Хорошо, мистер О’Лэс.

Только сказано это «хорошо» было таким недовольным тоном, словно хозяйка здесь она. А когда за спиной раздаются шаги, Генри вновь смотрит на меня.

– Боюсь, наш ужин придётся отложить, – признаётся с сожалением

А я стою, сдерживая улыбку.

Как же вовремя всё-таки пришла Элеонор. И где была моя голова, когда я решила пройтись по дорожке из лепестков до конца?

– Завтра меня не будет, – продолжает он, очерчивая пальцем чуть контур губ. – Но я вернусь, и мы всё наверстаем.

А вот этого мне совсем не хочется.

Он вновь быстро меня целует и только потом уходит. И лишь тогда я оглядываюсь. Подхожу ближе к столику и журчащему фонтану, состоящему из трёх чаш, одна другой меньше. Кладу розу и зачерпываю пригоршню зелёной из-за подсветки воды. Плещу в лицо, растирая горящие после поцелуя щёки.

С этим нужно срочно что-то сделать. И как можно быстрее. Потому что его условие вместе с моей реакцией на нашу близость ни к чему хорошему меня не приведёт.

Но это завтра, а пока нужно посмотреть, что там скрыто под колпаками.

– А как тебе это?

Сьюзи поворачивает ко мне экран ноутбука, показывая очередное платье. И я удивлённо моргаю, глядя на очередное чудо модного дизайна. Обычное белое платье в пол, отделанное сверху кружевом и расшитое, судя по цене, явно не простыми стразами. Оно и на свадебное-то походило лишь из-за прикреплённой на талии пышной юбки.

– Очень… интересный вариант, – замечаю осторожно.