Страница 14 из 62
– Она немного приболела. Нет-нет. Ничего серьёзного. А цветы и ожерелье ей безумно понравились…
Голос Сьюзи становится всё тише, а потом я и вовсе перестаю слышать её.
Прекрасно.
Да меня так родители никогда не контролировали.
Сьюзи тянет очередной локон чуть сильнее, и я тут же морщусь от боли.
– Прости.
Я не отвечаю и старательно не гляжу в зеркало, но всё равно чувствую сладкий цветочный аромат.
Она принесла букет и ожерелье в мою комнату ещё вчера. Первым порывом было выбросить. Цветы. Ожерелье я собиралась просто оставить ей. Но Сьюзи не позволила, загородила собой букет, глядя удивлённо и немного испуганно. Видимо, выглядела я в этот момент очень решительно.
– Не глупи. Что вообще на тебя нашло? Ну, не понравился подарок, так зачем правду говорить? Тебе ещё за него замуж выходить. Или так и собираешься ссориться с ним из-за каждого пустяка?
Где-то в глубине души я понимала, что она права, но ничего не могла с собой поделать. Это было сильнее меня. Стоило только вспомнить его угрозу снести дом и пункт про ребёнка. А особенно его самодовольное выражение лица и уверенный тон, и меня начинало трясти.
А Сьюзи всё не унималась:
– Ты сама сделал этот выбор, Мила. Если бы ты так не цеплялась за дом и решилась уехать, он ничего бы не смог сделать.
В последнем я, к сожалению, не была уверена. Но выбор и, правда, был. Дом или свобода. И пусть бы он поискал другие способы давления.
И всё же…
– Я согласилась стать его женой. Формально. Но изображать, что всё хорошо не собираюсь.
Она вздохнула, посмотрела на меня хмуро.
– Не знаю в чём дело, но поступаешь ты глупо.
А мне только нотаций её и не хватало для полного счастья.
– Уйди, – попросила тихо, отворачиваясь.
– Но…
– Уйди! Я хочу побыть одна!
И тут же пожалела об этом, услышав сдавленный всхлип. В конце концов, она-то ни в чём не виновата. Обернулась, но Сьюзи уже не было. Только цветы стояла на туалетном столике, а рядом лежал футляр.
И на душе так гадко стало от понимания, что обидела её. Нужно было, наверное, пойти, извиниться, но вместо этого я выключила свет и легла. Но слова её ещё долго не давали мне уснуть.
За завтраком она всё так же весело щебетала и улыбалась, а потом предложила помочь с приготовлением к приёму. И я согласилась. Всё равно у меня выбирать особо не из чего: большая часть вещей осталась в доме и была продана вместе с ним.
Определилась я быстро. Как только увидела строгое чёрное платье до колен с небольшим клиновидным вырезом, так сразу решила – его и надену. Но Сьюзи мой выбор не одобрила, настаивая на бежевом платье с пышной юбкой, открывающем плечи и спину.
– Слишком строгое. Тебе же не сорок лет. И к ожерелью не подходит.
Но я упрямо стояла на своём. Да и подарок надевать не собиралась. Она стала настаивать, в итоге мы окончательно рассорились, и подготовка прошла в тишине. И сейчас Сьюзи заканчивала с причёской. Сначала я пыталась справиться сама, но руки дрожали и то тут, то там вылезали «петухи». Тогда она молча подошла, отобрала расчёску и шпильки, обронила, подталкивая к стулу:
– Сядь.
И даже не попыталась, как обычно, убедить оставить волосы распущенными. Значит, обиделась по-настоящему. И вроде нужно извиниться, сказать хотя бы короткое: «Прости». Только я не считала себя неправой.
Сьюзи вздыхает, и я понимаю – сейчас опять будет читать нотации. Лучше бы так и обижалась дальше.
– Да не дуйся ты, – говорит она тихо, осторожно вставляя шпильку. – Я же добра тебе желаю.
Но я упорно молчу, просто боюсь, что опять скажу что-нибудь не то.
– Хитрее нужно быть, Мила. Лаской ведь большего добиться можно.
Лаской?
Ну, уж нет. Стоит только вспомнить вчерашний поцелуй и сразу становится ясно, чем всё это может закончиться. Только я с этим торопиться не хочу.
– И не кривись так. Просто попробуй хотя бы раз быть с ним нежнее. Улыбайся чаще. Соглашайся, но не во всём. В конце концов, раньше девушек часто против воли замуж отдавали и ничего, жили как-то. А некоторые очень даже неплохо.
Я так и представила, как постоянно улыбаюсь, словно умалишённая, и твержу:
– Да, милый. Конечно.
И губы сами растянулись в улыбке.
А что? Это тоже выход. Уверена, он не выдержит первым.
– Только не так, как сейчас. Выглядит, если честно, немного пугающе.
Я всё же смотрю в зеркало. Ну да, вышло как-то слишком кровожадно.
– А мне нравится, – признаюсь, пробуя другие варианты улыбок.
– Мила! Ну, я же серьёзно. А ты!..
Шпильки и расчёска с тихим стуком падают на столик, и я резко оборачиваюсь, чтобы остановить её.
– Подожди, я попробую. Правда, только не уходи.
Она замирает на полпути к двери, оборачивается, глядит недоверчиво.
– Обещаешь?
– Угу. И даже надену этот жуткий ошейник.
Киваю в сторону ожерелья.
– Ну, какой же он жуткий, Мила! – возражает она.
– То есть то, что он похож на ошейник, ты не отрицаешь? – уточняю с улыбкой.
Она вздыхает и возвращается.
– Повернись, – командует строго.
Я послушно выполняю приказ, смело гляжу в глаза своему отражению и подмигиваю. Посмотрим, женишок, кто кого доведёт первым.
И когда опять звонит незнакомый номер, тут же беру и воркую нежно:
– Да, милый?
А в ответ – тишина, и длится она подозрительно долго.
– Кажется, что-то со связью, – говорю со вздохом, глядя с улыбкой в отражение.