Дотянуться до тебя

— Когда меня удалили с площадки, команда сказала, что я им не нужен. И после этого я все время боялся, что меня снова посадят на скамью. Считал, что если тебя удаляют с поля, то ты не нужен команде.

— И поэтому ты не любишь, когда тебя называют «Королём». — он хмурится, и кажется кивает скорее себе, чем мне. — Я не говорила, наверное… Меня тоже называют «Королевой». Команда объявила меня предателем после национальных, да так и назвали: «Королева-Предатель».

Меня немного потряхивает, а сердца бьется как ненормальное в тесной клетке рёбер. Я и не думала, что на душе станет так легко после этого разговора. Я… Это до потери пульса странно и неловко. Просто взяла и открыла душу почти что чужому человеку. Так почему на душе стало так легко и спокойно? Я никогда ничего не говорила ни Юми, ни Кею. Но сомневаюсь, что после разговора с кем-то из них было бы так же спокойно.

Молчание какое-то уютное что ли. Как будто вот так и должно было быть. Мы как два старых друга, которые уже так давно знакомы, что даже слов не надо, чтобы понять друг друга. Ведь по-сути, мы и правда понимаем друг друга, как никто другой. Хотя наши мотивы были кардинально различны, итог был один и тот же.

— Забавно получается. — не рискую посмотреть в глаза брюнета, боюсь, что взгляд выдаст меня. — Ты видел и знаешь намного больше, чем два моих лучших друга. — кажется, голос немного подрагивает. Я впервые делаю что-то подобное. И даже чувствую, как кончики пальцев чуть покалывает от волнения. — Так что… Хочешь… мы можем стать друзьями?

Парень молчит долго и кажется говорить не собирается вообще. Могу лишь предположить, насколько он ошарашен. Думаю, у него никогда не было друзей, с таким-то характером и замкнутостью, но ведь никогда не поздно начать. Я все же решаюсь и поворачиваю голову к брюнету, и открывшаяся передо мною картина выбивает меня из привычной колеи. Вышибает весь воздух из легких, а тот что остался, застревает в трахее и носоглотке. Я едва не задыхаюсь, но взгляд упорно не отвожу. Тобио натурально светится от счастья. Его темно-голубые глаза чуть светлеют и так ярко сияют, что даже страшно. А эта чуть робкая улыбка. Он вообще знает, насколько он становится милым, когда так улыбается?

— Друзья? — чуть улыбаюсь, даже как-то неловко протягивая ему мизинец. Он привычно зависает, а потом даже слишком быстро хватается своим мизинцем за мой. Стоит чуть сжать его палец, и он снова неловко улыбается уголками губ и кивает. Ками, Тобио так похож на счастливого ребёнка.

Ясуда-сан как всегда оказался прав. Как только появляются трудности, я начинаю бежать от них. Не смогла признаться в чувствах и решила поиграть в дружбу. Ну что за идиотизм? И главный вопрос, как долго я смогу играть?

========== Глава 10 ==========

Если Нацухи долго молчит и не лезет в чужие дела, то жди беды. Мой брат не умеет молчать. Ему лишь бы трещать обо всем, что он видит. Прямо как девушки после того, как долго не виделись. Да только мой брат — эгоцентрическая личность, ему пятнадцать, а родители с него все ещё сдувают пылинки. В это же время, если я сломаю руку, то меня максимум отвезут в местную больницу. Потом уже, крутись как знаешь. Я не жалуюсь на такой порядок вещей, мне же жить легче. Захотела, ушла из дома в любое время суток; захотела, уехала в другой город с друзьями и не важно, где мы там будем жить. Это показное равнодушие меня не напрягает. Я ведь испортила отцу все планы. Старшая дочь: прилежная ученица, «№1» среди девушек-пловцов по всем средним школам Японии, одна из немногих, на кого готовили место в олимпийской сборной. И вдруг отказалась плавать. Я понимаю, что такое отношение ко мне весьма обоснованно, но иногда это все же напрягает. Вот например сейчас. Родители вместе с Нацухи уезжают на все летние каникулы на Окинаву. А Аяно? А что, Аяно, она не плавает, ей нет смысла ехать. Минору и Юми уезжают к родителям и мне бы тоже не мешало съездить с ними, но отказалась ещё с неделю назад. Юми не настаивала, ведь мои отношения с Минору сейчас оставляют желать лучшего, а портить им каникулы нашими злыми гляделками я не хочу. И таким образом, я остаюсь в городе в гордом одиночестве. Просто замечательно.

— Мне тут рассказали, что ты Асано обогнала. — я не сразу поняла, о чем говорит мелкий паршивец. Асано? Ах да, тот парень с отвратительной техникой. Интересно, а откуда же ты узнал? Если родители узнают о его друзьях из старшей школы, то его ждёт домашний арест. Это несколько глупо, запрещать ему общаться с теми, кто всего на год старше, но такова политика моих родителей по отношению к брату. По отношению ко мне, слава всем богам, у них совершенно иная политика. И это, сейчас, несомненно, радует.

— И что? Разве тебя это касается? — я фыркаю и ,не глядя на него, нашариваю в холодильнике бутылку с соком.

— Не особо, но ты же понимаешь, что узнай об этом папа, тебе придётся начать плавать? — эта гаденькая улыбочка выводит меня из себя. Опять это мнимое превосходство и какой-то непонятный приступ теомании*. Нацухи не исправим, пока не получит затрещину или выговор от отца не успокоится.

— Знаешь, мне действительно плевать, узнает об этом отец или нет.

— я делаю глоток сока, и смотрю на брата, чьё выражение лица почти не меняется. Он пока что верит, что у него есть туз в рукаве. Что же, я разрушу твою уверенность. — Как думаешь, что скажет отец, если узнает, что ты встречаешься с моей лучшей подругой?

Нацухи выглядит растерянным. Этот мальчик наивно полагал, что сможет меня обвести вокруг пальца, что Юми настолько изворотлива и сможет обмануть меня. В отличие от подруги, я действительно умею скрывать ото всех то, что считаю нужным. Недаром о тяжести моей травмы знают единицы, и почему-то я все ещё рада, что я так и не решилась травмировать психику подруги. Скажи я ей тогда и наглый братец точно бы получил карт-бланш сейчас.

— Как ты узнала? — на грани слышимости шипит брюнет, резко вспоминая, что по дому вроде как ходит мама.

— Юми весьма не осторожна. А я умею складывать: «2+2». — на губах играет самодовольная усмешка. Шах и мат, братец. — Так что, будь паинькой и держи рот на замке. Иначе я «случайно» взболтну лишнего при отце.

— Ненавижу тебя… — едва слышно рычит маленький мерзавец, кажется я даже по губам прочитала, нежели услышала его. Что же, у него есть все права на это. Может хоть всю жизнь меня ненавидеть. Мне как-то уже давно все равно. Но Нацухи продолжает свято верить, что мне есть дело до его чувств ко мне. Наивный, глупый мальчик. Мне так давно плевать на это все, что даже уже и забыла.

— Дело твоё. — я пожимаю плечами и даже не смотрю на его краснеющую от злости мордашку. Мне как-то совсем не интересно это зрелище. Вот Тобио, который выглядит весьма мило или забавно, если краснеет, вот это, действительно, интересно. Даже злой Кей вызывает у меня больше эмоций.

Взбегаю по лестнице, дабы избежать неприятного спора с братом. Он так не вовремя может вспомнить о моей травме или Юми уже успела ему разболтать о неком «друге». Что же, мне это даже на руку; возможно успею завершить все что мне нужно до того, как у брата возникнут новые вопросы и подозрения. Все же, на то он и брат, чтобы понимать мой ход мыслей.

В моей комнате все еще пусто, хотя переехали мы уже давно. Полки вдоль стены пустые и ещё бы пару месяцев назад я бы и не подумала их заполнить. Страх мешал. Мерзкий такой, от которого вдоль позвоночника пробегает табун мурашек. Между стеной и шкафом все еще есть несколько коробок. В самой нижней из них настоящий склад медалей: почти все они золотые. Ни одной бронзы. Это своего рода априори за все те годы, что я плавала. Табу для меня, как спортсмена, которого хотел видеть мой отец. Моя мать очень трепетно относится к моим медалям и от того, каждая из них была в специальной рамке. Как будто они что-то значат. Вот, например, эта золотая медаль в синей рамке — награда за мои первые национальные в средней. Кажется, именно эта была за кроль. А Имаи злилась, что не смогла меня обогнать на двухстах метрах. В то время, она еще могла потягаться со мной в выносливости на длинных дистанциях, но весной перед вторым годом в средней школе я резко ушла в отрыв. После национальных вся команда расслабилась, почти все перестали тренироваться. А отец все еще давил, ему было всё равно, фавориты мы или нет. Ему нужны были результаты. Не скажу что это плохо, ведь прекращение тренировок повлияет на результат в любом случае. Но он как-то позабыл, что отдых тоже нужен.