Страница 6 из 23
-Как, за границу? – перепугалась Клава, прижимая к себе дочь. Девочка и не подозревала о том, какие из-за нее разгорелись страсти, и преспокойненько игралась разноцветными кубиками, норовя попасть игрушкой в толстого, ленивого котенка, со смешным именем Бантик.
Этот полугодовалый шерстистый увалень, плод любви чистокровной британской кошки Матильды и, столь же, чистокровного британца Питта, остался в семействе Ромашка, совершенно случайно.
Матильду, безумно породистую и безумно дорогую, разумеется, подарила Клаве Вика, у которой, как выяснилось, была страшная аллергия на кошачью шерсть.
Вике британскую кошечку презентовал кто-то из знакомых отца, но у девушки не было, ни настроения, ни желания заниматься ее воспитанием, поэтому, она сбагрила несчастное породистое животное Клаве, у которой никакой аллергии не наблюдалось, и теперь, приходя в гости, к подруге, старалась держаться от серебристо-дымчатого чуда, подальше.
Бантик, плод любви породистых родителей, оказался невостребованным ни друзьями, ни знакомыми и поэтому, жалостливая Лидия Григорьевна, оставила котика в доме.
Он прекрасно подружился с трехлетней Дашкой и даже спал с девочкой в одной кровати, что и приводило брезгливую Вику в ужас.
Теперь, щекастый баловник, радостно урча, подкрадывался к Викиным ногам, намереваясь всерьез заняться изучением ее супермодных колготок.
-Пошел от меня! – Вика отпихнула коварного террориста, спасая предмет туалета, и отобрала у Дашки кубик.
-Смотри, Даш, вот так надо! – и метко запустила в кота игрушкой.
Впрочем, кубик был матерчатым и особого вреда коту не принес.
Дашка, радостно вереща, потопала догонять усатого товарища по играм и шалостям, а Клава, шмыгая носом, принялась инструктировать Лидию Григорьевну:
-Ма, ты смотри, двери никому не открывай – ни монтерам, ни газовикам, ни адвокатам. А, то, и вправду, выкрадут Дашку.. Это жестокие люди, они на все пойдут..
В какой-то газетке, совсем не так давно, Клава читала статью одного пронырливого журналиста, про ту самую пассию Антона.
Илоне Васильевой приглянулось некое местечко, на живописном берегу Донца.
К большому сожалению мамзель, местечко оказалось занято – там находилась дача одного из городских жителей, частного предпринимателя мелкого пошиба, торгующего продуктами питания в ларьке на городском рынке.
Мужику предложили за дачку вполне достойную сумму в шуршащих бумажках, но жена предпринимателя неожиданно уперлась.
Сия дачка была мечтой всей ее жизни – она холила и лелеяла сад и цветник, сама копала крохотный огородик и кормила с берега уток, так привыкших к своей благодетельнице, что казались совсем ручными.
Илона, обозлилась не на шутку, и у семейства началась черная полоса – жену предпринимателя выгнали с работы, уволив по сокращению, самого бизнесмена замучили проверки и ревизии, сад и цветник уничтожили неизвестные злоумышленники, вытоптав и вырвав с корнем все насаждения, а, несчастных, доверчивых уток, хозяйка дачи нашла, однажды утром, на берегу – бедные птицы валялись в грязи со свернутыми шеями, и местные собачки уже кружили возле них, намереваясь поживиться..
Вспомнив о несчастных, ни в чем, ни повинных птичках, Клава только крепче прижала к себе дочку, целуя ребенка в золотистую макушку - Никому тебя не отдам, Дашка! – поклялась Клава – Никому!
..- Вот же беда! – впору было расплакаться и проклясть изменчивую погоду, преподносящую сюрприз за сюрпризом.
С самого утра Клава моталась по точкам, проверяя филиалы фирмы, и трудясь в поте лица своего.
Давно прошли те дни, когда она, юная и неопытная, впервые села за баранку своего автомобиля.
Надо сказать, что машина, вишневая «десятка», принадлежала фирме, а отнюдь не Клаве Ромашке, как думалась хотя бы, тому же Свищу.
Управлялась со своей малышкой Клава вполне достойно, но, только не в эту мерзопакостную погоду.
С самого утра небо затянуло серыми, неопрятными тучами.
Неприветливое небо нависало над землей, точно злой рок, дул ветер, влажный, пронзительный, а ближе к обеду, началась метель.
Мело так, что света белого не было видно, а это значило только одно – федеральную трассу закроют и она, Клава, надолго застрянет в дороге, а там, в поселке, пронырливый адвокат будет творить свои черные дела.
Молодой женщине оставалось надеяться только на чудо.
Как, на зло, она заблудилась.
Правда, смешно?
Сто, тысячу раз, она ездила, по давно привычному маршруту, ничего не меняя и не изыскивая, более коротких путей – и, нате вам, сюрприз за сюрпризом!
Машина негромко урчала, но ехала, а Клава, борясь с подступающей паникой, пыталась хоть что-то разглядеть в крутящемся снежном вихре.
Больше всего девушка боялась, что в неразберихе, съехала с дороги и затерялась где-то в полях, огромных и бескрайних.
Остаться одной, без помощи, без теплых вещей, всего лишь с половиной термоса крепкого кофе, было страшно.
В который раз она хватала свой сотовый телефон и бессильно смотрела на пустой экран – сети не было.
Отбросив в сторону бесполезную игрушку, она с тревогой вглядывалась вдаль, надеясь заметить хотя бы кого-то в круговерти снежного безумия.
Была надежда на таких же, как она, заблудившихся путников, на трактористов, местных обитателей, возвращающихся домой, на МЧСовцев, хоть на кого-нибудь.
Буря крепчала – снег теперь сыпал, не переставая, опровергая мнения ученых о глобальном потеплении, о резких температурных перепадах и ананасах, растущих в Подмосковье.
Нынешняя зима отличалась яростными морозами, пронзительными ветрами и невиданным количеством осадков на квадратный метр.
Теперь этот снег грозился засыпать отважную, крохотную машину, погребя под собой несчастную, издерганную Клаву.
Слепой, бесстрастной стихии, было наплевать на все ее тревоги, волнении и переживания.
Устав бороться, Клава вытерла свои заплаканные глаза влажной салфеткой и уронила голову на руль.
У нее было впечатление, что ее, вместе с автомобилем, воткнули в гигантский айсберг, в котором она бес толку мечется в поисках выхода, которого нет.
Вероятно, ей, такой невезучей, предстоит погибнуть здесь, в этих холодных снегах, намертво замерзнуть и быть погребенной в огромном сугробе.
Быть может, до спасительного тепла, до дороги или, хотя бы, до поста ППС, осталась каких-то двадцать, тридцать или сто метров, а у нее просто нет сил.
Клава плакала, жалея себя, своего ребенка, свою маму и прочих несчастных, застрявших на краю Ойкумены в это время, когда властвует разгулявшаяся стихия.
Неожиданно вспомнился страшный, нелепый случай, произошедший всего лишь год назад и закончившийся весьма печально.
Молодая женщина возвращалась домой после дневной смены, предвкушая простой семейный праздник, яркие подарки под новогодней елкой, бой курантов и вкус шампанского, покалывающего нос ледяными иголочками.
Молодая женщина работала на «Скорой» и, разумеется, сердобольный водитель подвез женщину до самого дома.
На свою беду, она вспомнила о не купленных мандаринах и, попрощавшись со сменной бригадой, пожелав всем счастливых празднеств, отправилась в ближайший магазин.
Домой в эту новогоднюю ночь, она так и не попала.
Шайка малолетних подонков, обкурившихся или, обколовшихся, подростков, встретила несчастную, всего лишь в ста метрах от собственного дома.
Тело женщины нашли в парке, изувеченное и изуродованное, а рядом, точно зловещий привет от Деда Мороза, валялись яркие, оранжевые мандарины.
Негодяев, конечно же, отыскали. Они плакали и молили о пощаде, но их слезы не вернули жену, убитому горем мужу и мать двум маленьким девочкам.
Почему печальная история вспомнилась Клаве в эту тревожную минуту, девушка не могла объяснить даже самой себе.
Мало ей было неприятностей с бывшим возлюбленным, так тут еще и непогода внесла свою лепту.
«Господи! – взмолилась девушка, вытирая злые слезы – Помоги мне, Господи! Если Ты есть, если Ты существуешь – услышь меня!»