Страница 13 из 23
Клава жалко всхлипнула, быстро выползла из под тела, неожиданно неподвижного и тяжелого, мельком взглянула на насильника, и тут же согнулась, в приступе жестокой рвоты.
Ее долго сотрясали спазмы, и лишь когда кончилось все, даже желчь, Клава рискнула поднять голову.
Ее спасла Мешочница..
Свищ валялся тут рядом, неподвижный и жалкий, со штанами, спущенными до колен, в простецких ситцевых трусах, именуемых еще – семейными.
Он больше не казался сильным и страшным, а по белому снегу расплывалось большое розовое пятно.
Мешочница никуда не торопилась.
Она просто стояла и смотрела на Клаву, мокрую и дрожащую, перепачканную в кровь и рвоту и очень ей, Мешочнице, благодарную.
Мешочницей звали странную тетку, неопределенного возраста, какую-то всю серую, замызганную и неприятно пахнущую кислятиной.
Разумеется, у этой нелепой тетки были и имя, и фамилия, но Клава никогда не интересовалась, как именно зовут это грязное создание, унылой тенью снующее по двору.
Мешочница, частенько рылась в мусорных бачках, выискивая в них, какие-то тряпки, банки и прочий хлам, который, потом, девала неизвестно куда.. Ее любили все дворовые собаки и кошки, бегали за ней по пятам, а она, таскалась по округе, взвалив на плечи грязный мешок из- под сахара, набитый всякой всячиной.
Может быть поэтому, ее и звали Мешочницей?
Досужие соседки, с которыми любила поговорить Лидия Григорьевна Ромашка, Клавина мать, шепотом рассказывали о том, что когда-то, у Мешочницы была приличная семья – отец и мать, что жила девочка в настоящих хоромах, ела черную икру ложками и посещала элитную школу, и звали девочку не Мешочницей, а Таней, Танечкой, Танюшей.
А потом отец взял и умер, а мать – вертихвостка, вместо того, чтобы позаботиться о воспитании дочери, решила устроить собственную судьбу и, недолго думая, выскочила замуж повторно.
С новым мужем женщина прожила недолго – как-то раз, в сильном подпитии по случаю какого-то праздника, она перебегала дорогу в неположенном месте и погибла под колесами машины.
Нелепая и глупая смерть..
Шофера, конечно же, не нашли и двенадцатилетняя девочка осталась жить в одном доме с отчимом.
Других родственников у ребенка не было – дядя, родной брат отца уже давно уехал за границу, и о нем не было никаких известий.
«Ни за что не отдам девочку в детдом! – надуваясь от собственного благородства, важно вещал соседям отчим, толстый, одышливый мужик, важный партийный работник, разъезжающий по городу на служебной «Волге» и имевший личного шофера – Что обо мне люди подумают!»
Отчим безжалостно насиловал девочку на протяжении двух лет и никому до этого не было никакого дела..
Соседи, возможно и догадывались о том, что в семье Киселевых творится что-то неладное, ведь девочка, ранее веселая и общительная, все чаще и чаще начала выглядеть несчастным, запуганным ребенком, но никто, абсолютно никто не стал вмешиваться.
Затем что-то случилось и грянул скандал.
Внеочередной медосмотр в школе и слишком принципиальная женщина-врач, обратившая внимание на характерные отметины на теле ребенка, поставили жирный крест на карьере педофила, а там, дома у девочки нашлись и любительские видеокассеты на которых работники правоохранительных органов, с ужасом узнали в главных героях отвратительного фильма одного из столпов общества и его несовершеннолетнюю падчерицу.
Такую же кассету получила и редакция одной из независимых газет.
«Как вы могли допустить подобное?» – не понимали работники прокуратуры, допрашивая соседей пузатого педофила, но, взрослые дяди и тети, стыдливо отмалчивались и отводили глаза..
Никому не хотелось портить отношения с важным и нужным человеком, из-за, какой -то, малолетней шалавы.
«Семейное дело»…
С девочкой после этого случая произошло страшное – она не раз и не два пыталась покончить жизнь самоубийством, ее отправили в «психушку», а когда Таня вернулась, то вместо трехкомнатной квартиры в центре города, ей досталась жалкая «однушка» на окраине..
Впрочем, она не протестовала и безропотно поселилась там, где велели, превратившись в «Мешочницу».
Мешочница работала дворником, получала копеечную зарплату жалкое пособие по инвалидности, таскала из мусорных бачков всякую мерзость и умудрилась выжить..
Не просто выжить, а еще и спасти ее, Клаву.
-Спасибо! – прохрипела Клава, пытаясь обтереть руки о снег – Если бы не ты.. – и девушка замолчала, вспомнив о том, что Свищ, возможно, убитый насмерть, валяется прямо здесь, на земле, всего в шаге от нее и под головой у него кровавое пятно..
Клаве стало страшно, и она мигом вскочила, торопливо оправляя одежду и не сводя перепуганных глаз с неподвижного тела Кости.
-Собаке – собачья смерть! – равнодушно произнесла Мешочница, пиная тело Свитченко тупым носком валенка – тварь мерзкая..
-Пошли отсюда! – еще больше испугалась Клава – Или нет – ты покарауль, а я милицию вызову..
-Зачем? – совершенно искренне удивилась Мешочница, поправляя драный платок – Что, давно в «обезьяннике» не сидела?
-Ну, как же? – Клава хоть и тряслась, вспоминая пережитый ужас, но бросать человека просто так, не желала – Ты не бойся – попыталась она успокоить несчастную нищенку – Я скажу, что это я его.. Чем ты его, кстати?
Мешочница пожала плечами, но тут Клава и сама заметила разбросанные по снегу помидоры.
Невольная спасительница клавиной чести, шарахнула Свища по башке трехлитровой банкой с маринованными помидорами, и осколки стекла, равно, как и содержимое банки, разлетелись в разные стороны.
- Посадют тебя! - Мешочница, еще раз, пнула Свища ногой – За такое дерьмо.. Да, живой он, живой..- буркнула женщина, пытаясь утешить Клаву – А, жаль.. Может добить? – она с надежной взглянула на девушку, неожиданно большими и печальными, глазами – Мне не трудно, мразоту пакостную на тот свет спровадить. Заслужил паскудник, делами своими нечестивыми!
Клава содрогнулась – взгляд этой, в общем-то, еще молодой женщины был полон такой тоски и безнадежности, что хотелось плакать, просто заглянув в эти глаза.
-Пошли, что ли? – предложила Клаве Мешочница - Этот, ниче..оклемается.. Такие твари, они, живучие, как тараканы.. пошли, пока никто ментов не вызвал..
Она смачно сплюнула, втерла плевок в снег, неодобрительно взглянула на не сдохшего Свища, тяжело вздохнула, словно жалея о том, что нельзя завершить начатое, и бодро потопала прочь, к крайнему подъезду, совершенно по- старчески шаркая ногами.
И Клава пошла следом за этой женщиной, понимая, что в таком растерзанном виде нельзя появляться на глаза матери и Дашке, а, Вике, и тем более!
Тут она вспомнила о том, что Свищ что-то там болтал о Мишке, Викином воздыхателе.
Клава мало что уяснила, но что с Мишкой случилось что-то нехорошее, догадалась сразу – иначе, с чего это Свищ, точно с цепи сорвался?
Мешочница жила на первом этаже и никого из соседей Клава у подъезда не встретила.
Кого за эту счастливую случайность нужно было благодарить – бесконечное «мыло» по телевизору или ненастную погоду – Клава не знала, но отсутствию праздных гуляк порадовалась от души.
Ей вовсе не хотелось, чтобы среди ночи к ней в квартиру ворвался наряд милиции и арестовал ее на глазах у матери и Дашки.
-Проходи! – Мешочница просто толкнула дверь, которая у нее никогда не закрывалась на замок, и Клава переступила порог жилища этой несчастной женщины, пострадавшей из-за злобы и равнодушия людей.
Удивительно чисто было в этой крохотной квартирке и удивительно уютно!
Правда, снаружи, у самого порога, валялся всяческий хлам и мусор, способный отпугнуть любого, возжелавшего засунуть любопытный нос в чужие дела.
Клава поняла, что грязная фуфайка, платок и мешок, найденный на помойке – это маскировка, попытка отгородиться от жестокого мира, попытка выжить и сохранить то, что еще осталось на пепелище живой души по имени Таня..
-Ванна там! – буркнула Мешочница, сваливая у порога грязное тряпье и уступая Клаве первую очередь.