Страница 10 из 23
Хозяйка, важно выплывшая из темного помещения за стойкой, кивнула, соглашаясь со словами Кузьмы-домового, а две дамочки в шляпках и буклях защебетали о чем-то своем, на непонятном языке.
Клава беспомощно замерла – ее чуткий слух уловил еще один вопль о помощи, еще более жалкий и несчастный.
-Но, так же, нельзя! – всплеснула она руками, вскакивая с удобного кресла – А вдруг, там кто-то умирает? Может быть, мы сумеем оказать несчастному помощь, до прибытия медработников.
Девушка осеклась, подумав о том, что о «Скорой помощи», скорей всего, местные жители, понятия не имеют. Хозяйка со своим необыкновенным чаем, да дедок, с вонючей мазью – вот и все обязательное медицинское страхование.
-После полуночи нельзя дверь открывать! – резко заявила Хозяйка, сзывая толстых, игривых щенков – Мало ли, что..
Щенки, мохнатые и серые, ластясь, подбежали к Хозяйке, выпрашивая лакомый кусочек, и она отвлеклась, совершенно позабыв про гостью.
А, Клава внезапно подумала о том, что если бы, Дохляка заснула и не учуяла ее, несчастную, отчаявшуюся и обессилившую.. Она, Клава, осталась там, в ледяной метели, одна-одинешенька и замерзла бы, в двух шагах от тепла и людей.. Нет, так несправедливо, так поступать нельзя и она, Клава, не позволит.
Внезапно, девушка отпихнула тяжелое кресло и бросилась к входной двери.
Не успел никто – ни Кузьма, распахнувший рот в пронзительном вопле, ни девушки- дриадки, синхронно выхватившие из ножен свои укороченные клинки, ни дамочки, в нарядных шляпках, вскочившие с места, путаясь в длинных юбках.
Одним прыжком Клава достигла двери, отпихнула тяжелый засов и высунула нос наружу.
В лицо сразу же полетел снег и ледяные крошки.
Тут же заболели замерзшие руки-ноги, вспомнилось состояние страха и полной беспомощности перед стихией, но Клава мужественно шагнула за порог такой уютной корчмы, где вкусно пахло чаем и горели толстые желтые свечи.
Негромкий крик, похожий на предсмертный, прозвучал совсем рядом, Клава ответила, и подхватила кого-то, свалившегося прямо ей в руки.
Вдали мелькнула чья-то тень, на мгновение, вывалившись из снежной круговерти, и девушка едва сдержалась, чтобы не заорать от ужаса.
Тень летела к ней, страшная, стремительная, огромная, несущая в себе злую угрозу.
Испуганная Клава скакнула горным козликом, увлекая за собой чье-то тело, гремя какими-то железками, шагнув обратно, за порог, в спасительный, желтый, свечной свет, мечтая о безопасном уюте Корчмы..
Дверь за спиной захлопнулась с отчаянным грохотом и тут же, раздался громкий рев, злой и разочарованный.
-Эх, девка! – дед Кузьма утирал пот с багрового лба – пороли тебя мало..
Клава только сейчас опомнилась и взглянула на несчастное существо, спасенное ею от другого существа, наверняка опасного и голодного.
У самого порога возлежало странное создание, закутанное в серые тряпки, замотанное в пуховый платок, верхом на крохотной тележке на четырех колесиках.
На подобных тележках, по рынку Кременецка, передвигался безногий инвалид Толяныч, жалкий пьяница и побирушка.
На мгновение, Клаве показалась, что именно этого Толяныча она и спасла от снежной смерти..
Но лицо под тряпками обнаружилось женское и по судорожному вздоху Хозяйки Корчмы, Клава поняла, что знакомое..
-Ох-хо-хонюшки, беда-то, какая? – запричитала Хозяйка – Как же тебя угораздило, подруга дорогая, попасть в переделку.. Все глупость твоя, дурость, да гордыня непомерная! Куда ж, тебя, клюшку неумытую, понесло из дома в пургу-метель?
Причитания не помешали Хозяйке шустро размотать спасенную, избавив от неприглядного тряпья, подтащить вместе с колясочкой поближе к очагу, самому настоящему, заполненному дровами, горячему, пышущему огнем-жаром и пристроить тут же, на толстой шкуре, сильно смахивавшей на медвежью, хотя о медведях в родных краях, Клава слышала еще меньше, чем о волках.
Спасенная оказалась сухонькой старушкой, такой древней, что Клава, ни за что, не стала бы угадывать ее настоящий возраст, с лицом темным, морщинистым, похожим на печеное яблочко.
Прихлебывая из кружки давешний чай, старушка разразилась слезами, жалуясь Хозяйке на житье-бытье:
-Рощицу мою, всю извели, ироды! – плакалась старушечка, промакивая глаза чистым платочком – Намедни последнее деревце срубили, и осталась я, горемычная, без дома-прибежища.. Думала, хватит у меня силенок до города добраться, прибилась бы там к какому-нибудь скверику, перезимовала бы как-нибудь.. Вон, к Кузьме, на чай с бубликами, в гости, ходила бы..Все, не так тоскливо, без родимого дома..
-Эх, ты, дурында! – в сердцах воскликнула Хозяйка – Куда тебя понесло, в непогоду, убогая? Гнался-то, кто за тобой?
-Снежный бес! Загонял совсем, Анчутка нечистый!– со вздохом ответила пенсионного возраста дама, пугливо пригибая голову – Да волки еще откуда-то набежали, у меня на всех заклятий и не хватило.. Загрызли бы, нечистые, спасибо, подруга, за то, что, пожалела меня, убогую, пустила за порог, обогрела..
-Не меня благодари! – отвела глаза Хозяйка – ты мое правило знаешь – я после полуночи двери никому не открою, даже тебе, сестре родной, и то – не открыла бы! Девица у меня непогоду пережидает, Дохляка приволока, она и спохватилась.. Вопли твои услышала и двери распахнула.. Ее благодари!
-Человек! – ахнула старушечка, разворачиваясь на своей тележке и рассматривая Клаву, точно заморскую диковинку – как же ты ей открылась, не побоялась? Как она, вообще, дорогу нашла к Корчме, как тропинку расплела заговоренную?
-Мороз-батюшка путь указал, Метель-матушка - заклятье сняла – туманно пояснила хозяйка, но старушенция понимающе закивала головой и взглянула на Клаву по - другому – остро, с интересом.
-Кто это? – шепотом поинтересовалась Клава у одной из остроухих дриадок, спокойно вернувшихся к своему ужину.
-Это? – равнодушно пожала плечами девушка с мечом у бедра – Кикимора местная, шишимора, лесовичка, вот кто, нечисть. Зря ее Хозяйка привечает, зря.. Нужно было оставить ее снежному бесу! Славная получилась бы парочка – Анчутка и Кирка – кикиморка!
-Стыдно обзываться на старого человека! – строго проговорила Клава – Такая старушка безобидная. Конечно, вид у нее неприглядный. Но, как говорится – с лица воду не пить.
Дриадка загадочно улыбнулась:
- Причем, здесь лицо? Кикимора, она и есть – кикимора, самая настоящая! Это она сейчас горемыка несчастная, как силы своей лишилась, а, вот по молодости..
-Что, по молодости? – не поняла Клава.
-По молодости, говорю – нетерпеливо пояснила остроухая девица – Кирка, много пакостей роду людскому наделала – иных даже до смертоубийства довела.. красивая была, зараза! – с чувством произнесла дриада и, заметив, что Клава недоверчиво взглянула на старуху, добавила – Мужики от ее красоты с ума сходили – жен бросали, детей, ради полюбовницы, а она и рада – семьи рушить.. Вот, и ног лишилась, через гордыню свою.
-Как это? – не на шутку заинтересовалась девушка, не в силах поверить тому, что эта бабка, передвигающаяся при помощи тележки на колесиках, была способна, когда –то, кружить головы многочисленным поклонникам.
-Да поспорила она, нечисть лесная, с Лешаком одним, что Железного коня остановит заклятьем – охотно пояснила дртадка – Выползла из болотистой лесины своей, на насыпь забралась и стала поезда ждать. Только не остановился конь железный, пронесся дальше вольной птицей, а Кикимора без ног осталась. Проспорила она Лешаку, заклятий лишилась, красу потеряла, вот теперь и перебивается с хлеба на воду, ворожит иногда.. да не каждому..
Клава пожала плечами – не спорить же с дурочкой, что уши себе по глупости изуродовала, да меч, на барахолке купленный, к поясу прицепила.
Тоже, Галадриэль из российской глубинки, только Фродо с Горлумом не хватает.
Заигрались они здесь в свои ролевые игры, ох, заигрались! А Киру, бабулю убогую, и впрямь, жалко – совсем, видно, из ума выжила, бедолажка – под поезд кинулась! Тоже не от хорошей жизни, судя по всему!