Страница 9 из 10
– Как ты считаешь, образование сильнее где? В столице или здесь у нас? – сделал он заход издалека. По всему было понятно, что эту «домашнюю заготовку» он обмозговал заранее, – Я тут подумал, а почему бы Тоське с Женькой не перевестись учиться к тебе. Вам втроём там, по любому, веселее будет. У девчонок в столице перспектив-то, по любому, будет больше. А там и я к вам подтянусь, только дела здесь кое-какие доделаю…
Сказать, что Кира была ошарашена таким заходом – всё равно, что ничего не сказать. К такому повороту событий она была явно не готова. К тому же не для того она так долго замышляла и готовила свой «побег».
– Послушай, а как же Тоськина ипотека? Да и Женьке рожать со дня на день. Тем более у неё муж. Как он воспримет её переезд?
– Муж объелся груш, – супруг пьяно гоготнул в трубку, – Да и рожать в Москве, по любому, лучше, чем у нас. В Москве врачи лучше и условия круче. Я по телевизору тут видел…
Внезапно с той стороны трубки отдалённо донёсся мяукающий женский голос: «Котик! Ну, ты там скоро? Хватит отдыхать, девушки уже легли и просят! Я горю…»
– Вот чёрт, – пьяно ругнулся в трубку супруг и связь оборвалась.
Кира несколько раз пыталась перенабрать, но «абонент» был уже «не абонент». Не понимая, что вообще происходит и не смотря на поздний час, она набрала номер Тоськи.
– Привет! Папу позови к трубке, пожалуйста! Никак не могу ему прозвониться, видимо телефон разрядился…
– Привет, а папы дома нет.
– А куда он ушёл?
– Кира, ты что дура? Он, как ты уехала, дома практически вообще не появляется! Так, только переодеваться иногда заходит, да пожрать … – голос Тоськи был непривычно дерзок, – Ты вообще понимаешь, что ты с нами натворила? Ты своим отъездом нам всю семью разрушила! Взорвала! Он, если раньше и гулял, то тайком, урывками. Без вреда для семьи, а теперь вообще с катушек слетел! Проклинаю тебя!!!
– Как гулял? Мы же с ним… Уже лет пять как… Ровно брат с сестрой… Проблемы у него… Тося, ты в своём уме?
– Это ты с «глузду зъихав»! Только с тобой у него проблемы! На всех у него стоит, только на тебя не стоит! А ты что, не знала? Дура! – прокричала Тоська, будто в истерике, и повесила трубку.
Минут двадцать по окончанию разговора Кира сидела, уставившись в одну точку, после чего встала, прошла к холодильнику и достала бутылку водки. Отвинтив пробку, она налила себе полный стакан и подошла к зеркалу.
– Кто ты, незнакомец? Но кто бы ты не был, за тебя! – обращаясь к своему отражению, промолвила Кира и дзынькнула ободком стакана об амальгаму.
Сделав глоток на добрую половину и откашлявшись, она продолжила:
– Как часто ты, смотрясь в зеркало, задаёшь себе этот вопрос? Я – ежедневно.
Кира достала телефон и посмотрела на часы. Дисплей показывал одну минута первого.
– Здравствуй, Новый день! Прости, кофе сваришь сам. Я ищу новую маску. Моя маска благочестия.
Почему-то Кира питала слабость к душевнобольным. Однажды в детстве, хотя это было уже отрочество, дабы доказать что-то маме (хотя скорее всего только себе) она примкнула к армии инакомыслящих. Потом носила еду собратьям, с ужасом наблюдала как «сёстры» удовлетворяли сексуальные потребности инакопроходящих особей мужского пола, покупающих себе за пачку сигарет отождествление с Аполлоном, просунутым между решёток психбольницы.
Кира приподняла стакан и осушила половину от оставшегося.
– Мне там было настолько весело, что я изгрызла три матраца в порывах ночного безудержного веселья, когда «сёстры» хотели «подружиться». В эти моменты я благодарила всё на свете за то, что хоть целомудрие я потеряла не тут… Но это отдельная история…
Допив «злость», она принесла с кухни остатки бутылки, вновь налила и продолжила, грустно глядя на отражение стакана в зеркале:
– Как это странно – ходить в ватнике, тягать тележки с едой для таких, же как ты «нормальных» там, где ты недавно ходила с друзьями на ставок, смеясь и строя планы на будущее. Свои планы на будущее – благочестивое будущее я разрушила. Сама…
На глаза навернулись слёзы и Кира размягчила внезапно накативший спазм очередным глотком.
– Выбор… – она сделала над собой усилие, чтобы восстановить дыхание, – Он есть у каждого. Бесчестие и благочестие, белое или чёрное… Я – трус. Я выбрала серое. Я вышла из психушки неизменённой. Не сломили меня её казематы. И мне впервые в жизни стало страшно. Как оказалось, в тот миг, когда происходило «таинство дефлорации на восьмерых», это ещё не было «страшно». Страшно началось потом. Их лекарства никак не хотели уходить из сознания и…
Очередной глоток обжёг Кирин пищевод.
– Да… он красавчик! – не понятно к кому обращаясь, прокомментировала она и продолжила:
– Борьба с «сущностью» продолжалась много-много лет. Менялись города, школы, жизни… Мнения всех моих мужчин сводились к одному: «Ты как танк – проехалась по жизни…» А я просто выбрала серое… Я подбирала таких же, как и я – раненых, и… добивала их. Зачем? Наверное, чтобы однажды… Но…
Последние сто граммов из бутылки, минуя стакан проследовали в Кирин желудок.
– Невозможно из кактуса вырастить розу! Кактус можно только срубить под корень. Зря мой кактус оказался стойким… Как хорошо, что есть чай. У него много преимуществ. Его можно выбирать, заваривать, вдыхать его аромат и пить. Не есть, а именно пить. Где угодно. А главное преимущество коньяка в том, что он внешне похож на чай…
Кира вновь посмотрела на часы.
– Здравствуй, Новый день! У меня сегодня плохое настроение. Выбери мне маску, дружище!
Наступивший день «задался» с самого утра. Мало того, что Кира банально проспала, забыв поставить телефон на зарядку, так ещё и шоссе, лежавшее на её маршруте до станции метро, перекрыли, обеспечивая каким-то важным членам беспрепятственный проезд в их лакированных членовозах.
На работе, помимо нагоняя за опоздание от начальства, её ждало ещё одно пренеприятное известие. Заболел курьер, и пакет заказчику ей хочешь-не хочешь, но придётся везти самой. «Эх, нравится-не нравится – спи моя красавица», – обречённо подумала про себя Кира и, напомадившись, пустилась в путь.
Современной постройки дом номер тридцать четыре по Ольгинскому проспекту, вальяжно расположился и снисходительно смотрел новыми, зеркальными балконами на своих соседок – чопорных «хрущёвок», в приближенном к центру районе города. Звук дверного звонка и три щелчка, отворившие её – тяжёлую, вычурную по сравнению с другими, обычными, ничем не примечательными, находящимися на этой же лестничной площадке дверьми, дверь восемнадцатой квартиры представила Кире приятного на вид мужчину лет сорока-сорока пяти и запах художественной мастерской, в котором неуловимо были намешаны ароматы слабосолёной рыбы, слегка подпорченных кисломолочных продуктов и ещё пышнотелая Кулина его разберёт что. Облачён он был в домашний халат, слегка испачканный акварелью разных цветов.
– О, Форнарина! Аполлон отпустил тебя с Геликона, и ты явилась ко мне! Ты наконец-то пришла в мой мусейон! – мужчина схватил ошеломлённую такой неожиданной тирадой Киру и поволок её, совершенно ничего не понимающую внутрь квартиры, убранство которой совершенно не гармонировало с современной архитектурой дома.
Три старых комода, старинные часы, зелёный абажур, на котором красовались штаны тренировочного костюма… Это первое, что бросилось в глаза гостье, ещё пару минут назад волновавшейся перед тем, как нажать кнопку звонка.
– О, какие соломенные водопады волос! Какой яхонт губ, какая бирюза глаз! – странный обитатель квартиры насильно усадил ничего не понимающую Киру на стул и стал судорожно что-то писать на мольберте, стоящем в центре большой комнаты.
– Я вообще-то по делу пришла, – Кира, пытаясь прийти в себя от столь неожиданного поведения совершенно незнакомого ей человека, – Мне нужен Павел. Павел Смирнов. Мне вот пакет ему передать нужно…
Она стала вынимать из своей дамской сумочки большой бумажный пакет. При неловком движении из него высыпалась связка писем-треугольников, любовно связанных старой бечёвкой чьей-то заботливой рукой… Кира поспешно сложила их обратно.