Страница 7 из 10
– Мы с тобой остановились на том, если ты помнишь, что мое замужество решилось за тридцать минут. И поверь, ни кошкой, ни собакой, ни даже Джульеттой я себя в тот момент не чувствовала. А вот интуиции всегда доверяла. Мне вообще кажется, что самый главный женский орган тот, в котором запрятана эта самая интуиция. Если уметь к ней прислушиваться, то многих бед можно избежать, а ошибок – не наделать. Думаю, что в тот промозглый вечер на Аляске я себя, наконец, услышала. Мне показалось, что Фарух – не столько мужчина всей моей жизни, сколько мой близкий человек, вторая половина, муж и, возможно, отец моего сына. Так оно, впрочем, и оказалось. Веришь, меня совершенно не интересовали его профессия, достаток, даже то, кто он по национальности и откуда родом. Я даже не спросила, куда мы должны уехать. Он просто попросил меня стать его женой, и я согласилась. Если бы доверие можно было измерять в каких-нибудь, скажем, литрах, то мое доверие к нему в тот момент равнялось бы объему Байкала.
– В тот момент? А сейчас?
– И сейчас тоже. Мне иногда даже смешно, когда я от скуки (Фарух работает, я – нет) начинаю заниматься личным психоанализом. По запчастям мы с ним не совпадаем ни в чем: ни в темпераментах, ни в характерах, ни в религии, ни в традициях, ни в отношении к друзьям и к деньгам… Но когда все эти несовпадения складываются, оказывается, что мы похожи, как однояйцевые близнецы.
– Единство и борьба противоположностей, – с умным видом произнесла я и заткнулась, заметив, как Лана чуть наморщила нос. Степень доверительности между нами была еще на начальной стадии, и спугнуть ее желание рассказать о себе можно было в любой момент.
– Ты вот заговорила о Саудовской Аравии. Но это наш временный дом, о котором я, конечно же, еще расскажу. Большую часть нашей жизни мы все-таки прожили в Штатах. И, наблюдая за работой мужа, за его карьерой, я поняла, что определение «русский Ваня» – понятие интернациональное. Веришь, я никогда и никого не встречала с такой гениальной одаренностью, помноженной на трудолюбие, какие присущи Фаруху. Но и никого на моей памяти так не эксплуатировали, не обводили вокруг пальца, как моего супруга. Да, ему платили огромные деньги.
Но… Как тебе объяснить? Он приходил в фирму и взваливал на плечи тот объем работы, который до него выполняли несколько отделов. Эти отделы, кстати, никто не увольнял. Они так же продолжали получать зарплату. А пахал, словно деревенский мерин, мой Фарух.
– Как-то я в нем узнаю брата Колю, – пробормотала я опять и тут же хлопнула по губам ладошкой.
– Не удивляюсь, – хмыкнула Лана. – Все поцелованные Богом люди в чем-то похожи и такие же дети до старости… Кстати, о старости. У нас, наконец, родился мой долгожданный сыночек. И в этот момент я стала отчетливо осознавать, что разница в 17 лет между мной и мужем – колоссальная. Что если он будет так же ишачить на какого-то дядю, то мой сын рискует просто потерять отца, а я – мужа. Он же просто сгорал на работе. И тут нам подвернулась Саудия и возможность открыть собственный бизнес. Конечно, уезжать из сытой и ленивой Америки было страшно. Пустыня, зной, песок, нефть, ислам, шейхи какие-то – вот и все, что я знала об этой стране. Но вариантов не оставалось. Или Саудия, или родина Фаруха – Индия. А мне, с моими сосудами, влажная жара родины мужа казалась просто адом. Зная это, муж выбрал Аравию.
– Не пожалела?
– Ты знаешь, нет. Я не знаю, что тебе такого ужасного рассказала твоя подруга и почему она оттуда убежала, но я рассуждаю так – жить можно везде.
– Ну, как же! А бесправие женщин? Полное, абсолютное… А эти дурацкие наряды? А необходимость жить по законам шариата?
– Давай по порядку. Чем тебе не нравятся мои наряды? По-моему, очень удобно. Носить исключительно черный хиджаб вовсе не обязательно. Он может быть и ярким, и кокетливым, и дизайнерским. Кроме того, в зной, в пекло с непокрытой головой из дома особо не выйдешь. Шляпы мне не идут. Точнее, я их не люблю. Зато платки и шарфы обожаю. Так что хиджаб – это плюс. Теперь о «халате» – абае. Скажи, вот ты в Москве всегда готова выбежать из дома за продуктами, скажем, не ругаясь, что вечно нечего надеть? В нарядном не пойдешь, а любимые джинсы постираны, спортивный костюм испачкан клубникой, в домашнем халате стыдно… Согласна? А у нас – абая. Она всегда висит на плечиках чистая и опрятная, летняя и «зимняя». И я могу выйти в ней в город, даже если под ней буду только я. Хоть в нижнем белье, хоть без. Утрирую, конечно, но с точки зрения практичности тоже очень удобно.
– Ладно, убедила, чертяка говорливая. Но с шариатом-то – швах?
Лана рассмеялась:
– Знаешь, с чем швах? С деревьями и кустиками. Они, подлецы, только зазеленеют, как сразу чахнут. Вот по зелени скучаю смертельно. А все остальное – это от лукавого. У меня огромный дом, бассейн, крыша – почти второй двор. Мне это надо все убрать, потому что по нашей советской ментальности я терпеть не могу домработниц, а порядок обожаю. Еще мне надо все перестирать и перегладить, приготовить завтрак, обед, ужин, отвести сына в школу и встретить из нее, проверить уроки, сходить в магазины. Какой, к чертям, шариат? К тому же я не рассказала о своей второй любви всей жизни…
– Только не говори, что у тебя есть любовник!
– С ума сошла? У меня есть четыре собаки! Сын смеется, что у нас в семье пятеро детей, и он не самый главный. Вот сейчас сижу тут с тобой, треплю языком, а сама, знаешь, о чем переживаю?
– О чем?
– О том, что мои бусики-пусики, прости за выражение, загадят весь двор до моего приезда. Это в России хорошо: покакала собака, все в землю ушло – и перегной. А ты на мраморных плитах побегай, пособирай… Но больше всего времени, безусловно, уходит на готовку. У нас в семье странная кухня: русско-индийско-американско-арабская. Но последнее время все-таки больше американская и индийская. Сын любит кое-что из русской еды, а вот муж только тактично «угощается» всем, что не его родное. А ведь ему после операции на сердце нельзя ни острого, ни жгучего, ни кислого, ни сладкого. Вот и мудрю… Ну, и еще так, для общего представления о том, какие я выводы сделала из американской и саудовской кухни (индийскую пока оставим в стороне). Ты знаешь, обе эти кухни неуловимо похожи, хотя на первый взгляд это и не бросается в глаза. Во-первых, давай начнем с обязательного и протокольного, с того, что у нас называют режимом… Мы в России «режим» знаем только детсадовский и больничный. Здесь же еда – это святое, и она строго по режиму. Каждая американка знает, что дома должен быть завтрак, на службе – ланч, дома ужин. Плюс обязательные, включенные в трудовой договор, кофе-брейки, во время которых американцы умудряются перекусить еще два раза. Примерно столько же раз в день едят и саудиты. Просто у них чуть смещены временны́е акценты: есть ранний завтрак, есть завтрак, потом обед и поздно вечером ужин с чаепитием. Для чая тоже выделяется пара коротких перерывов во время рабочего дня. И американцы, и саудиты стараются не есть калорийную пищу, но качество этой «здоровой пищи» отличается в разы. В Америке молоко и йогурты – это вода водой, зато полно всяких арахисовых паст, карамелей, кленовых сиропов и майонезов, а в Саудовской Аравии это натуральное молоко (но в чае), легкие сыры и огромное количество злаков и бобовых. И там, и там все ратуют за фрукты и овощи. Но в США это пластиковое нечто, если не покупать в хорошем, дорогом магазине, а в Саудии – не такое красивое, но натуральное, выращенное на земле. Собственно, сейчас расскажу тебе о тех рецептах, которые прижились у нас дома, и ты сама все оценишь.
Медово-морковный суп-пюре
Ингредиенты:
1 стакан куриного бульона
1/2 крупной луковицы
500 г моркови
1/2 стакана молока
1/4 стакана меда
1/2 ч. л. тертого мускатного ореха
3–4 ст. л. сметаны
дробленые орешки для подачи