Дьявольский кредит

Дальше мысли Андрея переключились на виверн и он, порывшись в воспоминаниях Хротгара, вспомнил, что семья Харальда разводит виверн на забой. Вообще, этого крылатого и крайне ядовитого хищника множество раз пытались приручить, чтобы использовать, как ездовых животных, но хитрые и злобные животины так и не стали ручными, не было даже единичных исключений. Однако, их шкура с мельчайшими чешуйками, была крайне ценным кожевенным материалом, будучи по меркам кожи просто дьявольски прочной, их яд активно использовался как в чистом виде для создания зелий и эликсиров, так и в различными способами преобразованном для алхимических изысканий учёных. Да и просто как яд он был крайне ценен. Даже при попадании на кожу он оставлял волдыри и ожоги, попав же в кровь, убивал несчастного меньше, чем за час, сопровождая смерть бедняги кошмарными галлюцинациями, жаром, ознобом и ещё целым букетом неприятных симптомов. Посему с этими животными члены семьи Харальда не общались, не приняв заранее противоядие. Кроме кожи и яда, ценились тонкие и острые, как иглы, полые изнутри зубы виверны, при правильной обработке из них получались отличные иглы, как швейные, так и для медицинских нужд, кости виверн обладали потрясающей прочностью и лёгкостью, их вообще использовали где ни попадя, проще было перечислить, где их не использовали. Кроме того, лекари и алхимики жадно скупали любые ткани и выжимки из органов этих занятных существ. Основная же сложность в их разведении состояла в том, что в неволе виверны упорно не желали размножаться. А вот эту проблему как раз удалось решить семье Харальда, точнее, его матери, которая была весьма неплохим алхимиком. Ей удалось создать препарат, искусственно вызывающий половое влечение у виверн, причём действовало безотказно и на самцов, и на самок. Само собой, обладая подобным уникальным в своём роде скотоводческим хозяйством, Семья Харальда была весьма уважаема по всему северу и весьма богата.

Кстати, все кожаные вещи Хротгара, кроме, разве что, нового подшлемника, были также сделаны из кожи виверны. Андрей вспомнил, как предыдущий постоялец тела заказывал мастеру штаны, клёпанные сапоги, стёганную куртку, пояс, клёпанные перчатки и кобуру для топора, а когда мастер спросил про подшлемник, скривился и ответил ошеломлённому кожевеннику, что шлемы для слабаков, к тому же ему в нём хуже видно. Вот дебил! Был бы сейчас жив-здоров, если бы послушал тогда… На этом мысли Андрея прервались, поскольку он услышал со дна колодца плеск воды. Мьёльнир и магодетектор заняли свои законные места ещё пока Андрей предавался воспоминаниям Хротгара, так что он просто, как и остальные стражники, замер в полной тишине в своём укрытии и ждал, затаив дыхание.

Вскоре из колодца вылетел крюк-кошка, упав на землю рядом, затем избыток верёвки втянулся обратно, внутрь, а кошка, скрежетнув по камню, впилась в стену колодца. Затем послышался шелест шагов по камню, вскоре прервавшись минуты на три, затем опять возобновившись. Хротгар насторожился. Странно как-то этот лазутчик поднимается. Впрочем, когда ночник вылез из колодца, северянин понял, в чём дело: даже в кромешной темноте было видно, что силуэт в одежде. «Видимо умудрился на весу одеться, как вылез из воды, вот это ловкость!» — пронеслось в голове Хротгара, пока он прислушивался к шагам следующего поднимавшегося. То, что второй появившийся то же был одет, уже не вызвало такого удивления. При появлении третьего, гильдейцы начали шептаться:

— Ну что, Ард, подождём команду Кирга, или двинули резать предателей?

— А чего их ждать, Ринд, у нас своё задание, у них своё! Оставили им верёвку — пусть радуются. — Ответил Ард, видимо, главный в этой тройке.

— А меня беспокоит задержка, ныряли мы почти одновременно, а с этой стороны тройка Кирга так и не появилась — вдруг потонули? А ведь именно они должны девку выкрасть. Если утонули — придётся нам их работу делать!

— Согласен с Ильмом, — вновь послышался голос Ринда, — Надо подождать несколько минут, а если не появятся, то плевать на предателей — всё равно уже всё рассказали, что знали, надо за девкой тогда двигать, ну а если появятся, тогда по первоначальному плану, а, командир?

— Ладно, будь по вашему, несколько минут ничего не изменят, да и осмотреться надо, всё-таки надвратная башня, тут стража должна быть, валить их надо, а то спалят нас, как только за дверь выйдем. Останься здесь, Ильм, а мы с Риндом наверх к страже прогуляемся. — С этими словами главарь сделал знак Ринду следовать за ним и они неслышно заскользили по полу.

Хротгар дождался, пока Ильм не будет смотреть в его сторону, тихонько вышел из-за ящика, за которым прятался и крепко приложил его кулаком в затылок. Ночник весь как-то обмяк и осел на пол. Ощупав голову и убедившись, что она цела и крови нет, северянин связал Ильма заранее припасённой верёвкой, заткнув рот кляпом. В следующий момент он увидел, как вспыхнул светом отворившийся люк на второй этаж, а на двоих лазутчиков, кравшихся по лестнице, упала сверху сеть. Трепыхались они недолго, спеленали их быстро.

Хротгара же беспокоила так и не появившаяся тройка Кирга — нельзя было уходить из башни, не убедившись, что внизу никого не осталось. Так что он не мудрствуя лукаво решил не раздеваясь слазить в колодец, посмотреть, что да как. Через три минуты он уже был внизу, осматривая в свете факела окружающее пространство. Побродив по полости с водой, держа топор наготове, а второй рукой сжимая чадящий факел и не услышав ни плеска, ни шёпота, вообще ничего, он вернулся к колодцу башни, снова обвязался и дёрнул три раза, чтобы вынимали. Но его не вынимали. Более того, верёвка упала вниз! Подёргав за верёвку, милостиво оставленную Ардом, и убедившись, что та держит, Хротгар принялся быстро перебирая руками и переставляя ноги по стене колодца карабкаться вверх, где-то на полпути он услышал доносящийся сверху немного приглушённый звон клинков. Он, как мог, ускорился и, вскоре, зацепился руками за край колодца. Высунув голову он понял, почему шум боя казался приглушённым: двое стражников, сменяя друг-друга, обороняли проход в башню, ещё двое лежали в крови на полу возле дверного проёма, дверь же была изрублена в щепки. Лишь только ноги коснулись твёрдого пола, Хротгар выхватил топор, взял в руку стоявший прислонённым к стене колодца щит и двинулся к двери.

— А ну-ка посторонись, служивый, отдохни, сейчас я эти полешки на дрова быстренько порублю! — Услышав просьбу, запыхавшийся стражник отскочил в сторону, освободив проход, в который тут же ворвался окольчуженный ночник, орудующий сразу двумя мечами, не очень умело, но не без сноровки. Хротгар поднял перед собой щит, упёрся в него плечом и резко протаранил этого «мастера» парного клинка, который вылетел в дверной проём, словно мячик для пинг-понга. Северянин вырвался в дверь и огляделся, перед ним была целая тройка, правда, один из них сейчас валялся в пыли с расквашенным умбоном щита лицом, кряхтя и кашляя, а один из его мечей лежал на полпути от двери к месту лежбища. Хротгар сначала взглянул на него, потом на оставшихся двоих, а потом неожиданно спросил:

— И кто из вас, упырей, Кирг?

Ночники переглянулись и кивнули в сторону лежащего в пыли.

— Ну и отличненько, вы двое сдаётесь, или вас в расход? — Плотоядно улыбнулся северянин, поигрывая топором. Ночники попались непонятливые и рубанули его своими ковыряльниками. Хротгар спокойно принял оба удара на грудь, получив лишь ушиб, поскольку пробить клёпаную кольчугу из чёрной стали эти стальные погремушки не могли, а стёганка смягчила удар. В следующий миг он сломал запястья обоим бившим его, резко подняв щит так, что их руки были как раз над его ребром. Мгновением позже раскрытый от боли, ещё не успевший издать крика, рот того, что был слева, был одновременно заткнут и разорван ребром всё того же щита, а правый уже не мог кричать, поскольку его сонная артерия, разрубленная пополам, фонтанировала кровью, заливая мостовую, а голова, отделившись от тела и глядя на Хротгара ещё не потухшим удивлённым взглядом, вращаясь, словно кручёный мяч, падала на камни той же мостовой. Чуть повернув руку со щитом, северянин раздробил жертве неудачного кормления дубом оставшиеся зубы, заодно сломав челюсть. Оттолкнув мёртвого, но никак не желавшего падать ночника ногой, он вытер кровь со щита и топора о его одежду.