Гончая

   – Я создаю ситуацию, а ты, задавая вопросы, на которые можно получить лишь однозначный ответ, пытаешься в ней разобраться. Однозначный ответ – это...

   – Я знаю, что это такое, – пренебрежительно фыркнул он. – Только «да» или «нет». А почему ситуацию создаешь именно ты?

   – Ну, зато ты в случае выигрыша сможешь выбирать желание… – уж совсем прозрачно и почти неприлично намекнула я.

   – Давай свою ситуацию, – Рик коварно усмехнулся и облизал губы, отчаянно сигнализируя, каким именно будет выигранный им приз. А я… А что я? Я слишком зла и слишком решительно настроена, чтобы в последний момент отпрыгнуть и спрятаться в раковину.

   – Ладно. Значит, так: в запертой комнате на полу лежат два тела, а рядом с ними носок.

   Рик пару раз моргнул, ожидая продолжения, а потом уточнил:

   – Все?

   – Угу, – я расплылась в довольной ухмылке.

   На лекции общими усилиями пяти человек мы эту головоломку решили за час. Простая задачка, для первокурсников. Интересно, сколько времени на нее потребуется моему попутчику.

   Рик закусил губу. Посмотрел на меня задумчиво.

   – Значит, два тела. Тэкс…

   Глянул в окно, перевел взгляд на потолок купе, где тускло светила желтая лампочка.

   – В смысле, два мертвеца? Не два физических тела, ведь нет?

   Почувствовав необъяснимую досаду, покачала головой.

   – Ты угадал. Два мертвеца.

   Мы-то на практическом занятии битых пять минут обыгрывали ситуацию, в которой фигурировали две спицы и носок, два ботинка и носок, два носка от разных пар, даже две варежки, а до мертвецов додумались значительно позже.

   – Хорошо. Комната заперта?

   – М-м-м… да.

   – Изнутри или снаружи?

   – Снаружи.

   – Дверь закрыл убийца?

   – Да.

   – Отлично, – Рик с самодовольным видом потер ладони. – Значит, мужик пришел домой с работы, застал жену с любовником, убил их, вышел вон и запер за собой дверь.

   – А носок?

   – А носок любовника, – обнажил в улыбке ряд ровных зубов, и я едва справилась с желанием соврать и объявить его победителем. В конце концов, не для того ли я все затеяла? Не об этом ли думала вчера, глядя в лоснящееся от самодовольства лицо Дома? Боже! Сколько времени должно пройти, чтобы эти воспоминания перестали вызывать боль?

   – Ты все еще злишься на меня, малыш?

   Осознав, что я не спешу кидаться в его распростертые объятия, мой бывший жених поджал губы и сложил брови домиком.

   – Детка, ну посмотри на меня…

   Я посмотрела. Раньше все наши ссоры заканчивались именно так. Он окидывал меня этим вот выворачивающим наизнанку взглядом, а я прощала ему все на свете. Все, кроме последней выходки.

   Ох, как же в тот момент хотелось выцарапать ему глаза! Но вспомнился разговор с Отти, и я чудом взяла себя в руки, проговорив:

   – Дом, ты просил меня подумать, просил быть взрослой. Теперь я попрошу тебя, – не знаю, как выдавила из себя это слово. «Прошу»? Боже, как же гадко! Доминик был последним человеком во вселенной, которого я о чем-нибудь стала просить, даже если бы от этого зависела моя жизнь. – Очень. Не дави.

   – Иди ко мне.

   Он снова распахнул руки в приглашающем объятии, а я молча смотрела на него и понимала, что не смогу. Что там Отти советовала? Поговорить так, чтобы не сблевануть? Боюсь, именно это и произошло бы, если бы Доминик дотронулся до меня хотя бы пальцем.

   – Нет, – покачав головой, шагнула назад, – нет, Дом. Я не могу.

   – Боже, твоя правильность, твое лицемерие – это так злит временами!

   Я промолчала.

   – Неужели так сложно отнестись к Мили как к работе? Какая тебе разница, откуда я беру деньги? Хорошие, по-настоящему хорошие деньги, Иви, которые не просто вытащат нас из нищеты, они позволят жить так, как мы с тобой всегда мечтали… Малыш, помнишь?.. Свой собственный дом с маленьким садиком и бассейном, чтобы можно было поставить качели и игровую площадку для детей… Иви, все это наконец-то становится реальностью, а не мечтой… Малыш, ну повзрослей ты наконец! Подумай о наших будущих детях!

   – Можно я подумаю о них завтра? – процедила я сквозь зубы.

   – Какая же ты!..

   Он с досадой посмотрел на меня, сжимая кулаки, а я почти хотела, чтобы он меня ударил. Уж тогда-то перестану сдерживаться и так ему врежу – мало не покажется!

   – Не нравлюсь – найди другую!

   Противно. Боже, как же противно было изображать из себя смирившуюся с положением вещей идиотку. Да на моем месте никто бы не выдержал, клянусь!

   – Или… постой! Я совсем забыла, тебе же и искать не надо. Одну тумбочку в блестящем платье ты себе уже нашел. Ну и как она? Хорошо сосет?

   – Ну ты же этого не делаешь, – он довольно осклабился. Твою ж… Я ведь всегда думала, что у него самая очаровательная в мире улыбка. – Малыш, мне приятна твоя ревность, но раз уж у нас с тобой откровенный разговор… Тебе иногда стоит вспоминать о том, что ты женщина, а не бревно. Да, Мили хорошо сосет. Я бы с радостью вас познакомил. Глядишь, она бы тебя научила чему-то полезному...

   Бывший мерзко хохотнул. А что? Ему хватит мозгов. Боже! Боже! Боже! Я ведь и в самом деле его любила! Как теперь жить? Как, сознавая, что была такой идиоткой!?

   – Шучу, не нужно так смотреть... – Доминик нервно провел рукой по волосам. – Не стану я вас знакомить. Черт! Почему с тобой так сложно? Ведь это ты, ты сама виновата в том, что происходит между нами! Неужели не понимаешь? Будь ты немного поласковее, мягче, нежнее… Да я бы никогда даже не глянул на сторону!

   А. Ну, в принципе, классика. Кто виноват? Я виновата.

   – Но ты ведь не женщина! Ты рыба размороженная, твою мать. Хотя все к лучшему, как я и сказал. А ты... Да ты радоваться должна, что на тебя хоть у кого-то встало, вместо того чтобы морду воротить.

   И это я думала, что хуже уже быть не может? О, как я ошибалась…

   – Так, все, по глазам вижу, конструктивного диалога у нас с тобой сегодня не получится. Переходим сразу к десерту. Какой вариант развития наших отношений ты выбрала?

   – Ты про то, пойду ли я работать в твой участок? – спросила, с трудом разжав челюсть. – Не волнуйся, пойду.

   Доминик подозрительно сощурился, и я испугалась. Гордость гордостью, но на кой черт она будет нужна, если он не поверит в мою браваду? И завтра меня свяжут по рукам и ногам, да еще и советовать станут, какую позу лучше принять, чтобы Охотнику Доминику понравилось.

   – Но насчет всего остального, Дом… Без обид, но вот так сразу я просто не могу...

   – Две недели, – перебили меня.

   – Что?

   – Если через две недели ты снова начнешь нести эту пургу, я пойду в Комиссию.

   Он развернулся и вышел не прощаясь, мой ответ его совершенно точно не интересовал. А напрасно. Именно в тот момент я решила сделать все от себя зависящее, чтобы никогда, ни при каких условиях в будущем между мной и Домиником не возникло бы «контакта». И от этого решения на душе было еще противнее, хотя, казалось бы, куда уж противнее-то? Напиться хотелось просто невероятно, но свидетели мне для этого были не нужны…

   – Нет.

   Тряхнула головой, надеясь избавиться от неприятных воспоминаний, и улыбнулась радостно скалящемуся Рику.

   – Неверный ответ. Никакого мужа, внезапно вернувшегося из командировки. Сдаешься? Или играем дальше?

   – Спрашиваешь! Конечно, играем!

   Если бы не мое почти монастырское воспитание, я бы не стала устраивать этих плясок с бубном, а сразу бы прямым текстом… Или нет. Проклятье, если бы я могла предложить прямо, я бы, наверное, и к словам Доминика отнеслась иначе. Какая уж разница?

– Итак, – Рик подмигнул мне и жадно отпил из своего бокала, – комната заперта снаружи. Внутри два трупа и носок. Это часть одежды одного из мертвецов?

   – Нет.

   – Кстати, тела вообще голые?

   – Да.

   – Совсем-совсем? Просто если у мужчины, например, на ноге есть носок…