Страница 22 из 46
Вложение было написано мелкими печатными буквами на тончайшей бумаге. Оно было плотно скручено, а не сложено как обычно. Следов печати на нем не было видно. Оно было адресовано «Ахаву» и подписано «Ииуй». Его текст содержал несколько десятков бессмысленных пятибуквенных слов.
Хоару, как ранее и Уатту, было ясно, что это зашифрованное сообщение. Не разбираясь совершенно в кодах и шифрах, он отложил его в сторону.
Хоар быстро просмотрел другие письма, лежавшие в папке, которую Кингсли украл из капитанской каюты. Они были, как и сообщал Уатт, обыденными и никак не относились к делу. Большинство из них были от коммерсантов, хотя в двух письмах содержались просьбы о зачислении сыновей в качестве мичманов, а одно было мольбой о финансовой помощи от заключенного в тюрьму должника, подписанное «ваш преданный кузен, Иеремия Хэй». Затем Хоар обратился к другим бумагам Кингсли.
Здесь была тройка бурных, откровенных посланий, написанных небрежным почерком миссис Хэй. Почему Кингсли допускал такую явную глупость как хранение их? Собирался ли он ее шантажировать?
Самыми интересными из бумаг Кингсли были четыре записки, которые внешне выглядели так же, как и привлекшее внимание Уатта вложение в письмо миссис Хэй.
Четвертое письмо было также написано полуграмотной рукой:
«Увожаимый сэр: ежели вы ни хатите чтоб ее супружник и ЗАКОН знали о тех вищах каторые ни адин АНГЛИСКИЙ джентлемен ни должин делать, вы принисете 20 фунтов в знакомае вам место в суботу к читырем склянкам. ПОТАРАПЛИВАЙСЯ!!! У миня ищо есть дружки а у вас болше нет. ваш пакорный слуга
Я. Джаггери»
В этом письме, по крайней мере, угроза шантажа была явной. Но так как Кингсли уже не мог быть объектом шантажа, то Хоар счел, что может отложить его в сторону. Но имя Джаггери отложилось в его памяти в связи с чем-то отвратительным.
Наконец он вспомнил. Несколько лет назад констапель[17] с таким именем пострадал в происшествии, сломав ноги и искалечив левую руку. Так как полный набор рабочих конечностей был так же абсолютно необходим констапелю, как и громовой голос морскому офицеру, то хромого констапеля, как и Хоара, списали на берег. Там некие таинственные связи нижних палуб нашли ему место при конторе коллегии вооружений.
Янус Джаггери впервые обратил на себя внимание Хоара в качестве члена круга мелких мошенников, которые имели доступ к флотскому имуществу и могли сбывать его по сходной цене. Расследование Хоара согнало с насиженных мест нескольких личностей с ловкими пальцами и отправило кого в море, кого в Ботани-Бей. Тогда Джаггери ухитрился усидеть на своем месте. Теперь Хоар мог навестить его в «Виноградной грозди», после того как закончит исследование бумаг Кингсли и представит свой доклад сэру Джорджу.
На этот раз адмиральский кролик при виде входившего в приемную Хоара поторопился немедленно известить своего хозяина. Кролик также проинформировал Хоара, что кэптен Кент завершил отбор и удалился на борт своего фрегата.
Внутри кабинета адмирала все еще находился его секретарь Паттерсон.
— Я буду краток, сэр, — прошептал Хоар. — Два письма являются двумя отдельными попытками вымогательства. Одно из них — слабая попытка намекнуть капитану Хэю на измену его жены, написанная горничной Мод, а другое — более зловещее — адресовано Кингсли неким Янусом Джаггери. Так как оба объекта шантажа уже мертвы, а попытки воздействия на них не удались, то я бы рекомендовал забыть о них, если бы не одно «но»: этот Джаггери известен мне как, по меньшей мере, сомнительная личность. Я бы хотел убедиться в его продолжающемся добропорядочном поведении. Также мне хотелось бы побеседовать с миссис Хэй. Одно из ее писем покойному дает мне основания подозревать, что он был в курсе ее отношений с Кингсли.
— Продолжайте.
— Зашифрованные сообщения, к сожалению, находятся вне пределов моей компетенции, сэр. Однако, если вы решите продолжить расследование, то я считаю желательным… — Хоар замолчал и мучительно закашлялся.
Сэр Джордж дал знак своему секретарю:
— Вина, Паттерсон. Человек совсем высох.
— …считаю желательным, — повторил Хоар, промочив глотку, — не отсылать пока эти документы их сиятельствам в Лондон. Я знаю двоих в нашей местности, которые могут быть полезными в этом деле.
Хоар сделал ударение на слове «могут» со всей силой, которую мог позволить его жалкий шепот, сразу исчерпав всю пользу от сделанного глотка вина. Он жестом попросил еще вина. Надо будет, подумал он, найти способ носить с собой какое-то болеутоляющее средство, с которым он мог бы выдержать продолжительные разговоры. Возможно, терапевт, супруг миссис Грейвз, сможет помочь. И он снова увидит ее маленькую храбрую фигуру.
— Кого вы имеете в виду? — потребовал адмирал. — Я не потерплю, чтобы слухи о содержании, да и о самом наличии, шифровок разлетелись по моей округе. А все это дело станет достоянием публики в первые же секунды после попадания в Уайтхолл.
— Один из них, сэр, это Уатт, капитанский клерк с «Вантиджа». А другая — миссис Саймон Грейвз, супруга врача-терапевта в Веймуте. Оба они талантливы в распознавании почерков.
— Вряд ли я могу давать приказы жене доктора, — сказал адмирал. — Постарайтесь сами найти возможность консультироваться с этой добропорядочной женщиной. Примите все необходимые меры — в пределах здравого смысла, разумеется. Что до Уатта, я откомандирую его к вам, если желаете, до тех пор, пока он вам необходим, или до момента отплытия «Вантиджа» — смотря что наступит раньше.
— Это весьма поможет делу, сэр.
Кэптен Кент, новый командир «Вантиджа», будет проклинать Хоара, если узнает, кто стоит за изъятием его клерка в то время, когда фрегат готовится к выходу в море. Ну да и черт с ним!
— Слушайте сюда, Паттерсон, — произнес адмирал. — Обеспечьте явку этого Уатта в место квартирования Хоара. И чтобы он был готов оставаться там за счет флота до завершения дела или до отплытия фрегата. Когда вы разберетесь с этими шифровками, Хоар?
— Не могу сказать, сэр, — ответил Хоар, и тут же пожалел об этом.
— Не можете сказать, сэр? Что это за ответ вышестоящему офицеру, сэр? Я заставлял мичманов целовать дочь констапеля за меньшие прегрешения[18]. Кто-то должен был выбить из вас подобную наглость еще до получения вами офицерского звания. Вы провели на берегу слишком много времени, сэр, и стали толстым и ленивым. Да, сэр, толстым и ленивым. Вы растолстели, вы лезете на рожон. Вас уже давно пора отправить в море.
Сердце Хоара забилось учащенно. Если бы он только мог поймать сэра Джорджа на слове…
— Я был бы безмерно рад, — осмелился он.
Мистер Паттерсон ахнул. В течение десяти секунд, которые показались Хоару долгими минутами, сэр Джордж Хардкастл сверлил его глазами из-под тяжелых бровей. В кабинете адмирала воцарилась тишина.
Наконец, выражение лица адмирала стало почти сочувствующим. Очевидно, адмирал разделял в душе стремление Хоара снова отправиться в море.
— Я понял, что вы имеете в виду, мистер Хоар, — наконец сказал он. — Возможно, я стану вашим Эврисфеем, а вы моим Гераклом. — Он сделал паузу, желая убедиться, что Хоар понял его намек.
Хоар понял. Боги приговорили Геракла к выполнению определенных заданий микенского царя Эврисфея. Это была кара за убийство своих собственных детей от дочери фиванского царя Мегары.
— А Паттерсон может исполнить роль Копрея, — добавил адмирал.
Выражение лица секретаря сделалось кислым. Копрей был вестником Эврисфея, через которого царь передавал приказы Гераклу. Герой прозвал его Навозником.
— Если вы намереваетесь добыть себе свой Арго, мистер Хоар, то постарайтесь так поработать, чтобы проявить себя как можно лучше в глазах их сиятельств. Вернете Уатта на «Вантидж», если он раньше не покинет вас в связи с выходом в море. На этом все, сэр.
17
Констапель (Gu
18
Сленговое выражение «целовать дочь констапеля» (to kiss the gu