Твари в пути

Прокард Норлингтон напротив, казалось, окончательно пал духом. Будто бы враз снова постаревший, он сидел на мешках с вещами, прислонившись спиной к «своему» саркофагу. Старозаветный паладин отрешенно уставился в одну точку на потолке, безразлично разглядывая витраж, и только что не ложился в собственный гроб как примерный покойник. Несколько раз Джеймс предпринимал попытки заговорить или каким-то образом подбодрить товарища, но натыкался лишь на равнодушие и полное нежелание хоть как-то реагировать на его слова. В конце концов, он оставил спутника в покое и принялся искать выход сам. Сэр Норлингтон не мешал ему в этом предприятии, но результат, как и следовало ожидать, оказался нулевым.

— Неужели вы полагаете, Джеймс, что тот, кто подготовил эту ловушку, был столь любезен, чтобы оставить нам хоть какую-нибудь возможность выбраться? — Старозаветный паладин глядел с сомнением.

— А вы, сэр, неужели желаете сдаться на его милость?! — возмущенно отреагировал Джеймс.

Сэр Норлингтон промолчал.

— У вас ведь был план, сэр! — Молодой рыцарь подошел к товарищу. — Когда вы решили спускаться в заведомую ловушку! Вы же на что-то рассчитывали! Должен был у вас быть скрытый козырь, как не дать нас убить под холмом!

— Да! — зло ответил старозаветный паладин. — Я рассчитывал, что мы обнаружим того, кто нас заманил на Терновые Холмы, убьем его и отправимся назад. У меня был скрытый козырь, но он не годится для… пустоты! Уж чего я предположить не мог, что нас просто-напросто запрут!

Джеймс покачал головой и снова повернулся к двери:

— Я попытаюсь рассуждать, как некий занудный старик, — сказал он, — который был ко мне приставлен, чтобы различные интриганы не обвели меня вокруг пальца, хорошо? — Молодой рыцарь принялся рассуждать: — Вы бы сказали, что все не то, чем кажется. Что еще? Что я слишком наивный… Не то… О! Вы бы сказали, что все козни — это не более чем клубки, и нужно всего лишь их распутать.

— Как же так вышло…  — негодующе рычал себе под нос сэр Норлингтон. — Как так вышло, что мы с самого начала знали, что эта тварь водит нас за нос, но так ничего и не предприняли! Почему мы не взяли нож, не освежевали мерзавца, не выпытали у него все, что он знает?

— Потому что мы — не такие люди, — ответил Джеймс.

— Да. Мы — глупцы и самоубийцы.

— Сэр, вы были правы, говоря про коварный гений, скрытый в крошечном теле Крыся, — сказал Джеймс. — Но его беда в том, что и он сам это знает. Он считает себя невесть каким манипулятором и умником. Вот вы говорили еще там, на тракте, что мой учитель, сэр Ильдиар де Нот, не готовил меня к встречам с подобными подлецами, но однажды он сказал мне: «Эти люди, Джеймс, проигрывают лишь в двух случаях: когда им попадается более ловкий и изощренный игрок, либо тогда, когда, они забываются и допускают просчет из-за собственного тщеславия». Тогда он имел в виду Танкреда Бремера, но, я думаю, это подходит ко всем. Наш с вами хвостатый друг слишком заигрался в великого интригана, а значит — ему проще простого допустить промах. Как по мне, он просто обожает свою игру, а посему не видит дальше собственного носа или, если угодно, своей этой тетради для записей. Кто знает, может, он упустил что-нибудь…

— Тетради? — Сэр Норлингтон вдруг изменился в лице. — Джеймс, друг мой, кажется, я понял!

— Вы что-то вспомнили, сэр? — с надеждой в голосе спросил молодой рыцарь. — Что-то, что может помочь нам?

— Да, будь я неладен! Если бы только я не стал упиваться своим отчаянием… Он убегал от нас на всех четырех! На четырех лапах! Подлец просто не мог нести свою тетрадь, она по-прежнему где-то здесь, валяется в пыли, и вы, должно быть, уже раз десять по ней прошлись…

Пленники усыпальницы бросились обыскивать камни, начав с того места, где Крысь укусил Джеймса за палец. Как ни странно, ничего обнаружить не удалось, они исследовали весь пол в зале, несколько раз проверили маршрут хвостатого беглеца, но тетради нигде не было. Паладины уже было отчаялись, когда молодой рыцарь догадался на всякий случай посмотреть внутри пустующих саркофагов. Крохотная, размером с мизинец, книжица одиноко лежала там — было похоже, что не имея возможности спрятать свои записи, хвостатый решил зашвырнуть рабочую тетрадь подальше. Он справедливо рассудил, что пустующее пока что место предполагаемого упокоения его «марионеток» будет последним местом, куда они вздумают заглянуть.

— Буквы слишком мелкие, совсем ничего не разобрать, — пожаловался Джеймс. Он как мог напрягал зрение, поднеся раскрытую тетрадь почти к самому носу, но прочесть подобное, да еще при тусклом освещении льющегося через витражи расплывающегося света, оказалось выше его человеческих возможностей. Не помог даже фонарь с черным огнем.

— Гм… была тут у меня одна вещица, — пробормотал сэр Норлингтон и принялся рыться в походном мешке. — Если, конечно, треклятые гоблины ею не заинтересовались…

Старозаветный паладин извлек на свет небольшую шкатулку, доверху набитую разным хламом — от уже знакомых Джеймсу атласных лент и мешочков с травами до завернутого в черную ткань стеклянного шара и непонятных измерительных инструментов. Молодой рыцарь не раз задавался вопросом: для каких целей его спутник таскает с собой столько никому не нужных вещей, но не найдя ответа, списывал эту странность на силу привычки и чудачество старика.

— Да вот же оно! Давненько дело было…  — Сэр Норлингтон наконец нашел, что искал. Этим предметом оказался весьма необычного вида механизм. Он состоял из двух стеклянных линз, установленных одна над другой и соединенных тонкими серебряными спицами. Между стеклами на металлическом кольце был растянут клочок ткани, настолько тонкой, что заметить ее можно было лишь под определенным углом. В основании прибора крепились крошечные скляночки, в которых перетекала серебряная жидкость, рядом размещались словно бы обычные швейные иглы — ушками к центру.

— Полагаю, вы сейчас мучаетесь догадками, Джеймс, — сказал сэр Норлингтон. — Гадаете, что же это такое… На деле вы видите перед собой уникальную вещь, равных которым в Ронстраде не осталось. Это, мой друг, стекла для охоты на невидимок.

— Невидимок? — поразился Джеймс. — Но почему вы не использовали эту штуковину, когда на нас напали фоморы?

— Потому что фоморы — вовсе не невидимки, — наставительно заметил старозаветный паладин. — Они просто прячутся, не позволяя наблюдателю сфокусироваться на них, но они видимы, и в их случае это всего лишь отвод глаз. Что же касается настоящих невидимок… Да, было время я на них охотился — только через эти стекла их и можно было разглядеть…

Говоря все это, сэр Норлингтон проводил с чудным прибором какие-то манипуляции. Сперва он открутил малозаметные винты в его основании, после чего вытащил из оправы кольцо с тканью и кольцо с иголками. Теперь между стеклами не было преград, и старозаветный паладин еще некоторое время подвигал их вверх и вниз, подбирая фокус.

— Будьте добры, Джеймс, подайте-ка сюда писанину нашего сбежавшего друга.

Джеймс протянул находку товарищу, и сэр Норлингтон разложил ее перед собой на ступенях постамента, аккуратно раскрыл и принялся осторожно перелистывать ногтем крохотные страницы.

— Так, ну это все дела давние, не слишком нам интересные, — бормотал себе под нос сэр Норлингтон, листая записи. — Нет, ну вы только подумайте, Джеймс, каково же упущение маленького проныры в том, что он сам научил нас понимать терновый язык — вот уж стоило бы ему подумать об этом загодя. И да, кое в чем я все-таки оказался прав — мы с самого начала значились в его планах. Тут встречается много малопонятных пометок и очень странные даты, но одно я теперь могу сказать точно — привел нас на Терновые Холмы именно Крысь. Весь памятный трюк с трактиром — его рук дело. Здесь упоминаются Голодный и Зверь, причем очень подробно описаны характеры и то, как следует их обмануть. «Голодный Зверь нипочем не узнает, кто эти путники, и вынужден будет впустить их и провести через дверь…». Кхм…