Мне не жаль...

Пристыжённые фрейлины замолчали, переглянувшись: обсуждать подобное при её высочестве всё же было не лучшей затеей. А Мария смотрела в окно и пыталась обнаружить хотя бы малую толику удовлетворения. Но его там не было, была только глухая тоска и тяжёлое предчувствие чего-то неотвратимого. Что будет, если Александр узнает обо всём? И зачем она вообще затеяла этот разговор! Если Натали всё ему расскажет, даже то хрупкое, что есть меж ними, рухнет окончательно.

========== Глава двадцать первая ==========

Стемнело, но Натали не зажигала свечи, продолжая сидеть там же, где её оставила принцесса. Кабинет наполнялся тенями, и ей казалось, что они обступают, злобно скалятся, нашептывая жуткими голосами что-то мерзкое, гадкое. Слёзы давно иссякли, оставив напоминание о себе пульсирующей болью в висках, в груди разливался ледяной пожар, выжигая всё светлое, что когда-либо было в ней. С ней. Представить, что она солжёт Александру, сказать ему то, о чём просила Мария — при мыслях об этом становилось больно дышать. Сказать ему правду? Раскрыть обман, поведать о просьбе принцессы — и заслужить вечную ненависть будущей императрицы? Или же пойти на обман и увидеть презрение в любимых глазах?.. Что скажет он на это, как отреагирует?

Натали казалось, что он уже стоит перед ней, смотрит с таким укором, с такой мукой, а после любовь в его взгляде сменяется презрением, ледяным, неотвратимым, вечным… Но разве она не виновата перед принцессой? Разве это не способ искупить перед ней свою вину? Вот только кому от этого станет легче? Неужели при вести о предательстве Александр тут же забудет о ней и сможет полюбить свою жену? Нет. Натали достаточно хорошо знала его, чтобы быть уверенной — то, что чувствует цесаревич к Марии, никогда не изменится. И единственное, что ждёт впереди — новое увлечение супруга, когда он, разбитый словами возлюбленной, бросится искать утешения в чужих объятиях.

А Натали… Что ждёт её? Полные тоски ночи, заполненные ликами прошлого, и пустые дни? Нет, у неё будет его ребёнок, разве это не достойная награда за все страдания? Крохотное существо, которое сейчас наверняка не имеет даже лица, уже заняло место в её сердце, наполняя будущее смыслом. Только так, только с ним, только без него…

Подъезжая к дому, Дмитрий пытался побороть подступающее беспокойство — во дворце стало известно, что принцесса ездила навестить графиню Орлову, и весть о её положении уже разнеслась по Зимнему, а поздравления не замедлили посыпаться, как из рога изобилия. Дмитрий даже представить не мог, что именно произошло между Марией и Натали, и, поднимаясь по лестнице и входя в дом, первым делом узнал, где графиня.

— Натали?.. — Граф нахмурился, открыв дверь в кабинет, встретивший его полной темнотой. Если бы не слабый вздох, он не заметил бы Натали, сидевшую в кресле. Оставив дверь открытой, Дмитрий в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и повторил: — Натали? Вы сидите здесь одна, в темноте. Что случилось? Как прошла встреча с…

Он осёкся, поняв, что Натали не обращает на него совершенно никакого внимания, уставившись в одну точку перед собой. Её глаза горели лихорадочным блеском, а ладонь, которую Дмитрий взял в руку, оказалась ледяной.

— Натали, что с вами? Огня!

В дверях тут же возник слуга, спешно зажигая свечи. Натали трясло, зубы отбивали мелкую дробь, а лоб покрылся испариной. Дмитрий с беспокойством окликнул её, но ответа вновь не дождался, и тогда, подхватив Натали на руки и напугавшись жара, которым полыхало её тело, отрывисто приказал послать за врачом. Уже в спальне, уложив её на кровать, он осторожно сел рядом и не выпускал её руку из своих, глядя, как хлопочут служанки, обтирая влажной тканью лоб и ослабляя шнуровку лифа. Пришедший доктор констатировал нервное расстройство и спросил, бывали ли у графини подобные приступы. Дмитрий растерянно посмотрел на него.

— Я… я не знаю. Мы женаты не так давно, и при мне ничего подобного не происходило, но во дворце, когда Натали служила фрейлиной, кажется, у неё был нервический припадок. Но я… я точно не знаю…

Он беспомощно посмотрел на врача, наблюдая за тем, как тот укладывает свои инструменты в саквояж.

— Я бы рекомендовал отправить графиню на воды будущей весной. Подобные расстройства не всегда проходят без следа. А пока — только покой и никаких потрясений. Вы меня поняли?

Врач смотрел так строго, что у Дмитрия невольно возникла мысль, будто тот подозревает его в состоянии графини. Но спорить не было ни сил, ни желания, поэтому Орлов лишь кивнул и проводил врача до дверей. А после вернулся к Натали, глядя в бледное, обескровленное лицо. Он просидел у её кровати всю ночь, то прислушиваясь к прерывистому дыханию, то проваливаясь в сон, когда она затихала и начинала дышать спокойно. И только утром, когда забрезжил рассвет, а Натали заснула глубоким сном, встал и вернулся к себе, чтобы привести в порядок одежду, позавтракать и вернуться во дворец на службу.

Слухи о том, что графиня Орлова беременна, долетели до Александра к утру — весь вечер он просидел за разбором корреспонденции и проработкой нового закона, который хотел предложить Сенату. Но во время завтрака, который проходил в окружении свиты, княгиня Вронская вскользь упомянула о том, что молодая графиня теперь будет не частым гостем на приёмах, и, когда кто-то поинтересовался причиной, пожала плечами, небрежно бросив:

— Здоровье не всегда может позволить женщине в положении наслаждаться жизнью. А вчера, по слухам, её навещал врач.

Рука Александра, державшая вилку, дрогнула, и металл звякнул о фарфор, но этот звук потонул в голосах, разом загомонивших. Глубоко вздохнув, глядя прямо перед собой, цесаревич всеми силами пытался придать лицу отсутствующее выражение, радуясь, что Марии нет за столом. Мысль о том, что Натали ждёт ребёнка, обдала теплом, и губы невольно дрогнули, складываясь в улыбку. Даже крохотного сомнения не закралось в его голову. Несмотря на то, что от Натали не было вестей, Александр был уверен — она по прежнему любит его, сгорает в том же пламени и тоскует в разлуке. Наверняка это произошло в их последнюю встречу, спонтанную и полную страсти. Конечно, тогда о подобных последствиях не подумал ни он, ни она. Но теперь… Александр опустил глаза в тарелку и не смог сдержать улыбку, представив Натали, сидящую у окна в глубоком кресле и ласково поглаживающую свой живот. Его ребёнок. Следовало бы корить себя за то счастье, от которого хотелось вскочить с места и броситься к ней. Следовало бы упрекать себя за то, что подобные мысли ни разу не посещали его во время беременности Марии. Следовало. Но Александр не мог. Его Наташа, его единственная любовь, настоящая, живая, искренняя, и такое явное доказательство их чувств…

Сейчас Александр был особенно благодарен матушке за то, что проявила твёрдость и заставила Натали выйти замуж. Но отдельная благодарность предназначалась Орлову, который с самого начала проявил благородство, согласившись принять любые последствия их связи. Что ж, теперь у Александра мог появиться повод заехать в их дом и лично поздравить чету Орловых.

Раздражённо покосившись на недоеденный завтрак, Александр еле слышно вздохнул и поднял глаза на придворных, которые давно обсуждали другую сплетню. Подозвав одного из камергеров, замерших за его спиной, цесаревич распорядился пригласить Орлова в его кабинет, а сам с трудом заставил себя закончить завтрак. Все сомнения, что терзали его, не давая обратиться к графу напрямую, просить о встрече с Натали, отступили. И графа Александр встречал широкой улыбкой, приветливо поздоровался и повернулся к окну, сцепляя руки за спиной, — разделить свою радость с единственным человеком, который был посвящён абсолютно во всё, хотелось неимоверно.

Но слова вдруг пропали, застряли в горле, и некоторое время цесаревич молчал, собираясь с мыслями. Потом обернулся и светло улыбнулся, как старому другу.

— Весь дворец гудит, граф, — начал Александр, разглядывая загорелое лицо и представляя, каково это — провести два месяца на берегу моря рядом с Натали?.. — На вас, наверняка, обрушились поздравления, и я хотел бы к ним присоединиться… — Он опустил глаза, вздохнул и снова поднял голову, встречаясь с твёрдым взглядом. — Но не могу.