Страница 15 из 30
Государь выслушал доклад со вниманием; не только не было заметно неудовольствия или удивления, но, напротив, он отозвался одобрительно, подтвердив, что следует действовать осторожно и не предпринимать что-либо новое, пока не выяснится в течение года действительное положение финансовых средств Военного министерства.
Опять перемена в форме обмундирования: возвращение генералам прежних неуклюжих шарфов с кистями, и аксельбанты особого вида полковым адъютантам. [Какими соображениями можно оправдать подобную новую прихоть!]
Встреча на вокзале железной дороги принца и принцессы Валлийских[21] и принца Артура.
Сегодня в газетах напечатаны манифест, указ и часть положения о воинской повинности, а также рескрипт на имя великого князя Константина Николаевича.
4 января. Пятница. Совет министров по поводу предложения великого князя Константина Николаевича оставить при Государственном совете Особое присутствие по делу о воинской повинности – для рассмотрения дальнейших работ по этому предмету и согласования действий разных министерств по введению в действие нового закона. Предложение это было уже заранее одобрено государем и, стало быть, в Совете не о чем было и говорить. Тем не менее заседание продолжалось около часа; переливали из пустого в порожнее; но, слава богу, на сей раз кончилось всё благополучно, без всякой неожиданной засады.
5 января. Суббота. По окончании доклада подал я государю записку, в которой объяснены все неудобства передачи Медико-хирургической академии из военного ведомства в какое-либо другое. Государь оставил записку у себя, не сказав ни слова.
Обедал у Константина Карловича Грота, в приятельском кружке.
6 января. Воскресенье. Сегодня утром скончался фельдмаршал граф Берг после кратковременной болезни, продолжавшейся всего 4 дня. Старик до конца года всё еще был необыкновенно бодр, сохранял обычную свою живость и в самый день Нового года был утром в церкви во дворце. Но вечером того же дня почувствовал себя нехорошо. Я видел его 3-го числа; застал его хотя в халате, но сидящим в кресле за чашкой чая; говорил он со мной о делах совершенно так, как обыкновенно, только заметил я в его руке несколько усиленную температуру. Он жаловался, что доктора имеют привычку преувеличивать болезнь пациентов и за Боткиным послали без надобности. После этого я уже не видел его. Слышал, что болезнь приняла серьезный оборот, а сегодня утром он уже был в бессознательном состоянии. Государь приехал к нему (в гостиницу Демута, с Канавы[22]) и присутствовал при его агонии.
Неожиданная эта смерть не помешала совершению обычным порядком всей крещенской церемонии. Нынешний выход, хотя и без дам, получил особенный колорит из-за присутствия английских принцев и свиты. Погода была теплая, градуса 2 выше нуля. После церемонии государь позвал меня в кабинет и заговорил о кончине фельдмаршала. «У него были свои недостатки, – сказал он, – много мы смеялись над его слабостями, но тем не менее мне жаль его, я огорчен его смертью».
Затем государь сказал, что желал посоветоваться со мной насчет замещения открывшегося важного поста. Такое внимание меня удивило, потому что я уже давно отвык от него. Однако же оказалось, что государь желал не столько узнать мое мнение, сколько объявить готовое уже решение: выбор пал на генерал-адъютанта Хрущова, о котором государь выразился с большими похвалами. Мнения этого я не оспаривал, согласился вполне, что Хрущов пользуется общим уважением в армии; но не мог не прибавить, что при всех его достоинствах он едва ли подготовлен к управлению Царством Польским по части гражданской и политической; притом это человек простой, без того образования, которое требуется на предназначаемом ему посту в Варшаве, где он будет поставлен лицом к лицу перед Европой. [Притом он едва ли обладает достаточными способностями для гражданской администрации. Впрочем, прибавил я, если государю неугодно назначить в Варшаву кого-либо из особ императорской фамилии, то едва ли найдется генерал, который мог бы вполне удовлетворить всем условиям как по гражданской, так и по военной части.]
На это государь сказал, что [он решительно не хочет назначить кого-нибудь из великих князей, что] желает низвести пост в Варшаве до уровня обыкновенного генерал-губернатора, что полагает присвоить Хрущову просто титул генерал-губернатора Привислянского края и командующего войсками Варшавского округа, так чтобы самые наименования Царства Польского и наместника теперь же упразднить. [Всему этому я вполне сочувствую, и потому разговор наш был непродолжителен.] Получив от государя еще некоторые приказания, я поспешил домой, чтобы сделать необходимые распоряжения.
Тотчас после обеда я должен был покинуть своих воскресных гостей, чтобы ехать на панихиду покойного графа Берга. К удивлению моему, служба совершалась по православному обряду, русским духовенством. Мне сказали, что так желали родственники и приближенные покойника. Не заметно, чтобы кто-нибудь печалился о смерти графа Берга. Напротив, все говорят о покойном фельдмаршале с какой-то усмешкой и припоминают смешные стороны его. Действительно, странная была личность: нельзя отказать ему в уме, способностях, необыкновенной энергичности; но все эти хорошие качества принимали отрицательное значение при его[23] гибкости характера, изворотливости, неправдивости и необыкновенной живости в движениях. Эту живость и неутомимость сохранил он до конца жизни, хотя ему было уже 85 лет.
Возвратившись с панихиды домой, я застал у себя многочисленное общество. Много говорено было о покойном фельдмаршале, сообщались разные слухи о замещении его, толковали о новых затеях и интригах шуваловской шайки и т. д.
7 января. Понедельник. Большой парадный обед во дворце для английских принцев.
8 января. Вторник. Утром отпевание покойного фельдмаршала графа Берга в протестантской церкви Святого Петра, откуда погребальная процессия направилась по Невскому проспекту и Большой Садовой к станции Варшавской железной дороги. Государь с наследным принцем Валлийским и прочими принцами провожал процессию верхом до Пажеского корпуса.
Прямо с похорон я поехал во дворец к докладу. Представив государю опечатанные бумаги, найденные в кабинете покойного фельдмаршала, я доложил о полученных из Царства Польского сведениях касательно беспорядков, происходивших на днях среди униатского населения Седлецкой губернии по поводу изменений в церковной службе. Для усмирения крестьян применены войска, были раненые с обеих сторон и один или два убитых из крестьян; тем беспорядки и прекратились. Но при этом снова встретились недоразумения в соблюдении правил при применении войск. Гражданское и военное начальства различно понимают существующие правила. Случай этот подошел очень кстати – в подтверждение необходимости единства власти в этом крае.
Однако ж когда разговор обратился снова к вопросу о замещении покойного графа Берга, оказалось, что прежнее мнение государя, так положительно высказанное в воскресенье, уже поколебалось. Я предвидел это вследствие разговора, который имел вчера утром с графом Шуваловым в Государственном совете. Он мне доказывал выгоды отделения гражданской власти от военной и указывал на статс-секретаря Набокова для занятия должности генерал-губернатора в Привислянском крае. Сегодня точно то же услышал я и от государя.
Я возражал и отстаивал прежнее предположение его величества. Позвали Набокова, который произнес целый спич в пользу означенной шуваловской идеи, причем, конечно, прикинулся вовсе не подозревающим, что вопрос касается лично его самого. Государь объявил нам, что завтра будет по этому предмету совещание. Мы вышли с Набоковым в другую комнату и там еще долго спорили. Тот же разговор возобновился потом и в Комитете министров с графом Шуваловым и Тимашевым; я попробовал отклонить их от злополучной мысли разделения власти в Варшаве. Узнал я, что великие князья, присутствовавшие утром при докладе, вполне согласны с моим мнением.
21
Альберта-Эдуарда и его жены Александры. – Прим. ред.
22
Очень быстро утвердившееся в народе название Обводного канала. – Прим. ред.
23
привычке ко лжи.