Страница 12 из 30
Итак, сегодняшнее совещание есть новая засада Военному министерству, напоминающая несчастное заседание Совета министров, бывшее в 1868 году и кончившееся прекращением на время издания «Русского Инвалида». И сегодня, как и тогда, разыграна со всей сценической обстановкой проделка графа Шувалова. Хотя после совещания он и уверял, что сам не сочувствует передаче Академии в Министерство народного просвещения, однако ж во всё продолжение совещания можно было явно видеть на его лице злорадство.
Быть может, виною такого оборота дел был отчасти сам представитель академии доктор Козлов. Он держал себя с привычной своей самоуверенностью и наговорил много лишнего. Совершенно неуместно поднял он общий вопрос о классическом и реальном образовании и тем затронул без нужды больное место. Исакову не дали вымолвить ни одного слова; он в первый раз видел Совет министров – и вышел из него удивленный.
Великий князь Константин Николаевич и сегодня держал себя умно: он попробовал было остановить слишком поспешное решение и поставить вопрос на настоящую логическую почву, но это ему не удалось, ловкие интриганы не замедлили сейчас же свести вопрос с прямого пути в сторону – в ту глушь, где логика становится безгласной.
Вот как решаются у нас самые серьезные дела: созывается Совет министров будто бы для обсуждения вопроса, заранее уже предрешенного, а решение провозглашается экспромтом под влиянием какой-нибудь предвзятой личной цели. [Чем долее вижу такой порядок дел, тем более сильнее чувствую желание сойти со сцены.]
15 декабря. Суббота. Сегодня во время моего доклада в присутствии великого князя Владимира Александровича государь сам завел речь о вчерашнем совещании и явно желал смягчить впечатление, произведенное на меня поспешным его решением. Едва только начал я объяснять затруднения, представляемые передачей этого обширного заведения в другое ведомство, государь поспешил высказать, что вовсе не настаивает на этой передаче, а желает только, чтобы поставленный им вопрос был обсужден в подробности; если окажется, что неудобства превышают выгоды предположенной передачи, то, конечно, должно всё остаться по-прежнему.
Затем государь опять перешел к необходимости единства учебной части и совершенного подчинения Медико-хирургической академии одинаковым с медицинскими факультетами университетов положениям и правилам. Принципа этого, конечно, я не отрицал, но напомнил о том, как вчера поставлен был вопрос великим князем Константином Николаевичем. Приняв за основание, что Медико-хирургическая академия действительно должна быть поставлена в одинаковые условия с медицинскими факультетами университетов, великий князь задал вопрос: следует ли и медицинские факультеты подчинять одинаковым условиям с другими факультетами университетов? Иначе говоря, специальное медицинское образование, где бы оно ни давалось, в университете или в Академии, не есть ли одна из специальностей образования реального? Еще раз решился я высказать государю свое мнение об односторонности, с которой нынешний министр народного просвещения проводит свою систему, и о тех невыгодных последствиях, которые будет иметь безусловное применение такой системы.
Хотя объяснения эти не имели никакого практического результата, однако ж я вышел из государева кабинета с более спокойным духом, чем вошел в него. Как нарочно, сегодня же назначен был мною осмотр новых построек Медико-хирургической академии и ветеринарного ее отделения. Я рад был, что мог при встрече с Николаем Илларионовичем Козловым и прочим академическим персоналом сказать им несколько успокоительных слов.
После того заехал я в Артиллерийское училище. В училищном манеже показали мне проектированную для полевой артиллерии новую конскую сбрую.
16 декабря. Воскресенье. В честь приехавшего в Петербург генерала Кауфмана дан был сегодня большой обед по подписке. Собралось до 300 участников. Как обыкновенно, говорились речи, возглашались тосты, и выражено было, как кажется, чистосердечное сочувствие замечательному подвигу русских войск, с которым связано имя Константина Петровича Кауфмана[11].
17 декабря. Понедельник. Сегодня в Государственном совете закончено дело о воинской повинности. Возбуждено было несколько вопросов второстепенных (как-то: о евреях, меннонитах, о некоторых учебных заведениях); прозвучало несколько неуместных речей, но всё окончилось благополучно и, к общему удивлению, без всякого разногласия. Председатель наш вел мастерски всё это обширное дело и умел согласовать мнения, казавшиеся первоначально непримиримыми. Генерал Веригин вздумал было произнести заключительную речь и наговорил много пустяков. Великий князь, возразив ему несколькими словами, достойным образом закончил это великое государственное дело.
21 декабря. Пятница. Сегодня в Совете министров происходило совещание об усилении надзора за народными школами. Государь открыл заседание объяснением цели его: он указал на обнаруженные в последнее время прискорбные факты, показывающие, что злонамеренные люди занимаются среди простого народа и в народных школах пропагандой самых гибельных и преступных учений, подрывая основы государственного, общественного и семейного союза. Затем граф Шувалов добрый час говорил на эту тему, читал справки и выборки из нескольких следственных и судных дел, представил в самых мрачных красках картину растления народа злоумышленниками-пропагандистами и закончил предложением некоторых неотложных мер к установлению надзора за народными школами. Главнейшей мерой предлагалось обращение к русскому дворянству и возложение на него, в лице его предводителей губернских и уездных, наблюдения за школами. Прочитали готовый проект высокопарного рескрипта на имя министра народного просвещения…
Заявленную мысль, разумеется, поддерживали граф Толстой, граф Пален и Валуев. Очевидно, между ними и графом Шуваловым заранее состоялось соглашение. Тимашев не присутствовал по болезни. Из прочих же присутствовавших в Совете, все выступили против предположенной меры. Граф Строганов, прежде поддерживавший графа Толстого, теперь явился главным оппонентом его: он объяснил, что предположенная мера идет вразрез и с учреждением училищных советов, и с положением о земских учреждениях. Даже князь Горчаков, князь Урусов, граф Игнатьев высказались против предложения, каждый со своей точки зрения.
Но сильнее и дельнее всех говорил великий князь Константин Николаевич: он ясно доказывал, как мало обдумана предложенная мера и что громкие фразы рескрипта останутся без всякого практического применения; «С’est un coup d’épée dans l’eau»[12], – повторил он несколько раз. В особенности странно объявлять теперь в рескрипте о том, что не облечено еще в положительную законодательную форму и не согласовано с другим, находящимся на рассмотрении Государственного совета представлением министра народного просвещения о преобразовании училищных советов. Эти объяснения великого князя весьма убедительно выказывали, что новая шуваловская затея есть незрелая, необдуманная выходка дворянской партии.
Но всё сказанное нисколько не повлияло на решение вопроса. Государь, дав великому князю докончить, обернулся к наследнику цесаревичу и строгим тоном спросил его: «А ты – сочувствуешь ли предлагаемой мере?» Наследник вовсе не был готов к такому вопросу; никогда еще не случалось в прежних заседаниях Совета, чтобы государь спрашивал его мнение. С некоторым смущением, но довольно решительно наследник ответил: «Нет, не сочувствую…» Тогда государь грозно сказал ему: «А я одобряю предложенную меру и считаю ее необходимой. Я делаю это не столько для себя, сколько для тебя и для твоего сына, для будущего вашего спокойствия и безопасности…»
Объявив затем свое окончательное решение, государь встал, а мы все вышли из Совета молча, в грустном раздумье.
Если всё сказанное против предложенной меры не могло повлиять на высочайшую волю, если после разумного и энергичного протеста председателя Государственного совета и заявления наследника престола все-таки взяла верх всесильная шуваловская шайка, то можно ли после того бороться с нею такому одиночному противнику, каков я теперь в среде враждебного мне состава правительственных властей!
11
На должности командующего войсками Туркестанского военного округа генерал Кауфман руководил многократными победами русского оружия над бухарцами, хивинцами и кокандцами, а также взятием Самарканда и Хивы. – Прим. ред.
12
Дословный перевод фразы – «Удар шпаги под водой». Подразумевается устойчивое выражение «напрасные усилия». – Прим. ред.