Страница 123 из 128
Его рука, до этого сиявшая синим, словно Ночной король её к электричеству подключил, погасла. Только искры, шипя, сбегали от локтя к пальцам, и Каламит стряхивал их на пол. Солома тлела там, куда они падали.
- В тебе всё-таки осталась какая-то магия? - отсмеявшись, спросил вдруг Каламит. – Да, Виктория? Твой друг Витториус, конечно, защитил тебя?
Я непроизвольно опустила взгляд. Каламит, наверное, проследил за ним и догадался, потому что тут же опять схватил меня за плечи.
- Это же…
И сорвал уже видимый амулет с моей шеи. Обычный кулон, кругляш янтаря на медной цепочке. Или что-то вроде. Совершенно некрасивый и вовсе не страшный. Этим правда можно убить?
Но я помнила, как горела, собираясь произнести приказ – так что, конечно, можно. Сложно было в это поверить, глядя на обычную цепочку в руках изумлённого Каламита. Разве амулетам не положено быть мистическими на вид? Рог единорога, коготь феникса или что-то вроде? Волшебное априори.
Каламит сжал цепочку в кулаке, и она рассыпалась оранжевыми искрами – они тоже упали на пол в многострадальную солому.
- Он был настроен, - тихо сказал Каламит. - Ты могла уничтожить меня одним желанием. Ты знала?
Я кивнула.
Каламит продолжал:
- Я собирался пытать тебя – почему ты меня не убила?
Я пожала плечами.
Но он всё смотрел и молчал – ждал хоть какого-то ответа, так что пришлось, сбиваясь, объяснить:
- Я собиралась… Но не смогла. Я не умею убивать.
- Это легко, когда тебя собираются мучить, - усмехнулся Каламит. - Виктория, почему?
Я отвернулась. Отчего-то признаться было стыдно – хотя что в этом такого?
- Ты же был Стивеном, я думала, мы друзья. Я знаю, что это была игра, но… Ладно уж, начинай. Ну, п-п-пытай.
Каламит тихо засмеялся, снова заставив меня вздрогнуть.
- Я глупец, - тихо произнёс он. - Магия! - И снова засмеялся, а потом сказал: - Не бойся, Вика. Я тоже не могу.
Я изумлённо уставилась на него. Пришла моя очередь спрашивать:
- Почему?
Каламит опустился на пол рядом.
- Не знаю. Не могу. Великая сила!.. Знаю, конечно: ты спасла меня у Изумрудного герцога и никогда не желала мне зла, даже сейчас убить не смогла, хотя мотив у тебя был. Таких, как ты… - Он запнулся, а потом словно через силу продолжил: - нельзя ломать. Это неправильно. Я не смог.
Наверное, это как в сказках: добро за добро. Наверное, это правильно, и мне сразу нужно было это вспомнить и не бояться. Но тогда я изумлённо таращилась на Каламита, а он сидел, обняв колени, и качал головой, грустный уродец, уже совсем не страшный.
И никто из нас не заметил, как в камеру сквозь узкое окошко вполз солнечный луч, скользнул по стене, полу и лёг на Каламита. Ночной король вздрогнул, и та часть его лица, которая была скелетом, вдруг поплыла, меняясь, обрастая плотью. Мгновение – и передо мной уже сидел привлекательный рыжий юноша, не старше Вильгельма, очень бледный и донельзя растерянный. Да, именно так Каламит и выглядел бы, не будь наполовину скелетом – и таким он казался сейчас.
- Ого! - только и смогла сказать я.
Каламит медленно ощупал лицо. Потом посмотрел на руку, которая только что была рукой скелета. Стянул перчатку, изучил пальцы, такие же узкие и длинные, как и на другой руке.
И вдруг захохотал, громко, истерично.
Я на всякий случай отодвинулась. Но не спросить не смогла:
- Что происходит?
Странно, но он откликнулся, не переставая смеяться:
- Проклятье спало.
- Какое проклятье?
Каламит покачал головой, но потом всё-таки ответил:
- Ночи. Наложенное на наш род. Сотни, великая сила, лет!
Я на всякий случай ещё отодвинулась. Только не говорите, что…
- Но я ничего не делала!
- Да причём тут ты? - Каламит всё ощупывал лицо. - Было предсказано, что, когда потомок нашего рода проявит жалость, ночь сменится днём. Только… Когда я получил корону и стал… таким… - Он снова неверяще уставился на свои руки, здоровые, нормальные. - Я старался, жалел. Но не помогало, как и ни у кого в роду. Мы думали, предсказание – ложь… Наверное, нужно было просто сделать это неосознанно. Как с тобой. Не думая о проклятье.
Не то чтобы я многое поняла, но кивнула.
- Ага. Ну, это… поздравляю.
Каламит перевёл взгляд на меня – и опять рассмеялся. На этот раз в его смехе слышалось облегчение. И истерика, да. Хохотал он долго, но я уже не боялась.
То, что происходило потом, вспоминается урывками, отдельными сценами. Бояться и впрямь было больше нечего, но память – странная штука. Я знала, что скоро вернусь и не буду помнить ничего, значит, всё это здесь – уже неважно. Вильгельм в безопасности, и с Каламитом мы вроде бы помирились. Он куда сильнее напоминал теперь Стивена, чем того страшного урода, который так пугал меня раньше.
Одна запомнившаяся сцена: Витька пришёл забирать меня из Ночных земель. Солнце уже село, мы с Каламитом заперлись в его кабинете, нам принесли кувшин вина… В общем, хорошо проводили время. Каламит, не иначе от шока, или потому, что весь день разрывался между делами государственными (вот странно: солнце снова светит над страной, а сколько недовольных! за века Ночные земли привыкли к темноте), был в приподнятом настроении и сыпал смешными историями.
А я понимала, что это тот же человек, который пытал Вильгельма, убил настоящего Стивена и вообще стремился к мировому господству, но… Он вёл себя, как Стив, и я не могла на него злиться. Это нелогично, но я просто не могла.
Бояться тоже. Я даже спросила после второго бокала: что, больше никаких завоеваний? Шпионов, интриг, длинных рук в другие государства?